На перепутье дорог. Повесть

– Это ты, негодница, потакала ее и всегда защищала, – кричал он, – я не сомневаюсь, что это произошло не без твоего участия. Изнежила девку, своевольной ее сделала. Я тебе этого не прощу.

– Опомнись, Егор, побойся Бога. Как ты можешь такое говорить? На заимку —то к Лукерье ты сам дал согласие поехать. А кто больше тебя ее баловал, всегда только и говорил, она ведь у нас единственная дочь.

– А со своей сестрицей я так поговорю, что она никогда не забудет, – не унимался он.

– Где, ребята, зови в дом, поедим в Николаевку, надо Маньку спасать.

– Ты, что задумал, Егор, хочешь опозориться? Вас там, так встретят, что век не забудешь.

– Ты, баба, вздумала меня учить, гремел на весь дом Егор.

– Эй, Егорка, угомонись, Верка – то, дело говорит, приостынь, -вмешался в разговор дед Антон.

– Который раз уже девка собирается убежать в замуж, надо понимать любовь у них, – продолжал он. Я тоже не хотел рано отдавать замуж Лушку-то, теперь она на всю жизнь старой девой осталась, никому не нужна. До сих пор мне не может простить.

– Да, вы все против меня, – крикнул Егор и выбежал из дома. Но в его голосе уже не было прежнего накала.

– Ничего, Верка, охолонётся немного, успокоится, – уверенно сказал дед Антон

Несколько дней Егор ни с кем не разговаривал, но когда в конце недели, приехали Мальковы, он, скрепя сердца, принял их и пригласил в дом. Познакомились, но хозяин гостям руки не подал. Они стояли у порога, ожидая своей судьбы.

Наконец, он сухо промолвил, – проходите, раз уж приехали, садитесь.

– Жена, – что -нибудь нам приготовь и поставь на стол.

– Можно было бы все сделать по-другому, по хорошему, по человечески, – ворчал Егор Семенович.

– Да, ты же Егор…, но вовремя остановилась Вера Антоновна. Гневно сверкнули глаза мужа.

Обстановку опять разрядил дед Антон.

– Мальковых то много, вы чьих будете, как звать, величать? – спросил он.

Мы Васильевичи. У отца было семь сыновей. А у его двоюродного брата Ильи Тимофеевича было девять ребятишек. Их называли, Тимофеевичами. У моей жены девичья фамилия Волгина. Меня зовут Дмитрий Васильевич, жену Елена Степановна.

– Слыхивал о Волгиных, известная фамилия.

Затем дед Антон рассказал и о своей родословной, а между делом наполнял рюмки, предлагая выпить за знакомство. Захмелевший дед начал рассказывать, что участвовал в японской войне и имеет Георгиевский крест, сам генерал Мищенко вручал ему награду, прямо на фронте.

– Ну, хватит тебе отец о своем геройстве рассказывать, – прервал его сын, – о деле надо говорить.

Через некоторое время уже шла общая, более спокойная беседа. Мальковы сообщили, что невеста Мария живет у их родственников, у них две девушки, примерно ее возраста. В итоге родители Марии согласились дать «бумагу» -согласие, без которого венчать не будут. Обе стороны согласились подумать о том, когда лучше всего сыграть свадьбу. Под конец, уже все желали молодым счастья. А к вечеру, дед Антон и Дмитрий, уже обнимались, как лучшие друзья, тут же нашли общих знакомых. Вскоре не стройно, но громко запели хором казачью песню. Уезжали сваты на следующий день. Пообещали сразу же отправить жениха и невесту.

После окончания летних каникул, Михаил Пушков возвращался в Николаевку, изрядно загорелый, отдохнувший, но измученный догадками. Он дважды писал Елене письма, но в течение лета не получил от нее ни одного ответа. Михаил недоумевал, ведь она сама настойчиво просила его писать, видимо, что-то произошло, а что, он не мог даже предположить.

В вагоне было все также многолюдно и шумно, как и в первый путь, только не было тех многочисленных свертков и сумок. Большинство пассажиров были молодые люди,

большая группа китайских студентов ехала в Советский Союз на учебу. Одни из них учились в Москве, другие в Новосибирске. С большим акцентом, тем не менее они довольно свободно объяснялись на русском языке. Вначале они считали Михаила работником советского консульства, но когда он им объяснил, кто он такой, каждый хотел с ним познакомиться и поговорить. Общение не прекращалось до самой полуночи, а утром, когда Михаилу нужно было выходить из вагона, студенты провожали его, как лучшего друга.