На грани просветления. Часть вторая. Пространство, время, энергия и дураки

Так вот, жил такой пасечник, Валуна. И была у него пасека, маленькая, дохленькая, всего с тремя ульями. И вот однажды, один улей медведь унес за долги. Не знаю уж, что у них там за дела были… Другой сгорел. Зря он пчел научил с огнем обращаться, чтоб те зимой не мерзли. Вот и решил он последний улей – продать.

А было это как раз накануне Васьянова Почесуна, а все знают – что эту неделю надо домовому молока давать, полевому – лимонаду, а дорожному монетку под камень вложить, если куда путешествуешь.

И ладно бы, у Валуны монетки не было. У него все было, только пасека худая. И че он себя пасечником называл, если поднялся на спекуляции лекарствами? Ну, короче: молоко с лимонадом сам выпил и монет под камень не клал.

А дорожный спал тогда. Но его, обиженные домовой с полевым разбудили, вот он телегу колесом в трещину и угодил. Улей об землю раскололся, и рой злых пчел Валуну покусал. Он за своими лекарствами полез, которые в тайнике вез, а те давно просрочены. Ну и помер там же, почти. В придорожной больничке. В ней то же его лекарства были…

Так вот, если бы дороги вовремя ремонтировали, никакая нечистая сила, не мешала бы мелкому и крупному бизнесу.

Все посетители таверны сгрудились вокруг стола хозяина удивительной птица, а тот и сам изумлялся:

– Да он больше пяти сотен слов знает…

Констант восхищенно пояснял:

– Это же Шестипалый Говорун, у них память феноменальная. Он видимо у какого то рассказчика жил, вот и наслушался…

– Не-ет, такая птичка дорого стоит. Сколько она знает то всего…

– Они по триста лет живут, этой больше ста точно. Так что…

– Нет не продам! И за сто драхий не продам! И за двести! А за триста… пятьдесят, продам. Завтра дороже.

Констант хлопнул по столу. Все забыл, и демонов и отца и творца.

– Жди здесь, через час будут деньги.

– Ну, если никто больше не предложит…

– Четыреста принесу! – Констант скрылся за дверью. – С моей водичкой, за час четыреста драхий – это ерунда…

***

Таллос зашел в первую попавшую таверну и заказал королевский ужин в свою комнату. Он был так голоден, что решил со всеми магическими возмущениями вокруг разобраться попозже.

Он мельком заметил кучку людей вокруг человека с уродливым попугаем на плече и поднялся к себе.

По вибрациям сил казалось – в городе сбор носителей волшебства, или шабаш ведьм какой… Еще что-то непонятное под землей, на территории дворца… Но агенту тьмы было все равно, после пережитого он хотел немного развеяться. Анарион подождет, не конец света, в конце концов…

Только он прикончил курицу и принялся за баранью ногу, кто-то постучал в дверь. Таллос хотел промолчать, но сработали остатки того лингвистического заклинания, каким он заболтал Рамуальдо:

– Я занят!

– Вам письмо.

– Это ошибка, никто не знает, что я здесь.

– Не может быть, ведь я знаю, и автор письма знает.

– Ладно прочитай его.

–…Ну и?

– Вслух!

– А-а! Ну-у… Так я не очень читать умею.

– А чего ты до этого так долго делал?

– Ну, тут картинки есть…

– И что там нарисовано?

– О это прекрасно, словами не передать. Вам надо посмотреть своими собственными глазами.

– Послушай, согласно теории всемирного восприятия бытия, относительно осознания себя в макрокосмосе, есть как минимум три, а не две как ошибаются некоторые, аксиомы понятия счастья бытия. Первая гласит…

***

– Он сбежал! – Хизрик пронесся мимо онемевшего Заводилы. – Вырубил охрану и смылся! И часа еще не прошло. За мной, он не мог далеко уйти!

Они спросили стражников у дворцовых ворот о беглеце, получив утвердительный ответ и примерное направление. Немногочисленные прохожие тоже подсказали куда идти. Вскоре парочка вошла в злосчастную таверну.

Хозяин был занят каким то важным клиентом, с экзотической птицей на плече, а слуга неопределенно показал на второй этаж.

– Узнай в какой он комнате и вымани. – Заводила встал у лестницы вначале коридора. – Я на стреме.

– Ладно.

Хизрик пошел с другого конца длинного, темного коридора, настойчиво стуча в двери. По середине он остановился и завел какой то разговор, но вскоре только молчал и кивал. Когда Заводиле у же надоело, напарник быстрым шагом и остервенелым лицом проскочил мимо него на улицу.

– Ты куда?! – Заводила едва его догнал.

– Разбежавшись спрыгнуть со скалы…

– Тут скал нету…

– Тогда с башни или с моста.

– Зачем?

– Только в полете – живут в самолете…

– Что?!

– А смысл?..

– Тебя околдовали! Идем обратно!