Побег от посредственности

– Остановитесь, – приказал Ирод, и маленький караван остановился. – Оставьте меня здесь одного до восхода солнца.

Луна, все еще в полнолунии, медленно спускалась за горизонт. Холодная ночь пошла ему на пользу. Повеяло ароматом песка и засохшей травы. Он закрыл глаза.

***

На ней была женская одежда, у нее были рыжие волосы, незаметные груди, тонкие пальцы… Она шла сквозь строй фанатиков, люди плевали в нее, время от времени кто-то бил ее по лицу или спине. Физической боли она не ощущала, душа ее, однако, была напугана, полна безнадежности, будто она потеряла все человеческое, земное.

Из толпы выбежала женщина в годах, содрала ногтями кожу с ее тела и прокричала: «Позор!» Умоляющими глазами, полными слез, она взглянула на свою мать и ее окровавленные руки. Она шагала дальше, ее друзья стыдливо поворачивались спинами, угасали последние надежды.

Злость, боль и страх смешались воедино, пришло одиночество, затем равнодушие. Однако когда зашагала дальше, усилилось гордое осознание ее исключительности. Толпа для нее стала всего лишь инструментом силы, манипулирования общественной болтовней, скрывающейся в своей безымянности и безответственности. Те, кто в нее плевали, – трусы, преданные исполнители власти и пропаганды, испытывающие сладостные чувства от мастурбации своей ничтожности. Их поступки не являются героическими, ибо они не несут за них никакой личной ответственности.

Внезапно она очутилась одна на целом свете, чувствовала себя Богом, который сотворил мир, где не существует никаких отказов и последнего суда, она была горда, что смертью подтверждается ее исключительность, и грустна, что осознает это так поздно.

Из последних сил она выпрямилась и гордо сделала несколько шагов на эшафот. Пока палач не отрубил ей голову, она успела подарить всем свою улыбку.

***

Ирод проснулся и вздохнул: «Мариамна…» Его горло сжалось. Аристобул, брат Мариамны, Гиркан, ее дед, сыновья Аристобул, Александр, всех их он в своем нездоровом недоверии убил.

С собственным признанием перед самим собой с него внезапно спали самые тяжелые оковы, как будто его каменное сердце снова забилось, и его душа опять набрала воздух. Он осмотрелся и громко спросил: «Что я должен сделать?»

Это твой мир, твоя душа, ты сам себя наказываешь. Собственную душу невозможно обмануть, она справедлива. Тебе остаются последние несколько дней, посвяти их наконец сам себе – откройся!

Ирод медленно ослабил свои сжатые руки, зарытые в песок. Что-то маленькое застряло в его левой ладони. Он открыл ее, песок проскальзывал между пальцев, на ладони осталась маленькая уродливая пористая галька, и ему казалось, что из нее исходил какой-то свет. Сделай что-то для себя, что-то светлое, что будет для тебя в вечной темноте хоть малым огоньком, пока снова не придет твое время. Он крепко сжал ее. Его последние мысли были о Саломее.

Пустыня и боль исчезли. Истощенный Ричард лежал под высоким кустом, руки были сжаты в песке. Воздух холодный, и, казалось, рассветало. Он тяжело сел, его тронули уродство и гениальность Ирода. В конце концов он набрался сил, вздохнул и осмотрелся.

Неподалеку сидела Виктория и наблюдала за восходом солнца. Купол Скалы показывался во всей своей красе.

«Виктория, почему вы ко мне так суровы, – подумал про себя Ричард. – Я никогда не испытывал такое ужасающее зло и беспомощность».

– У вас получилось? – изможденным голосом, полным странной надежды, спросила его Виктория.

– Нет, это было выше моих сил, – сконфуженно ответил Ричард.

– Удостоверьтесь! Откройте ладонь!

Ричард только сейчас заметил свой сжатый кулак. Он медленно открыл его, показался маленький пористый камушек, последние крупинки песка протекли между пальцев и упали на землю.

Виктория облегченно вздохнула.

– Самое позднее сегодня ночью мы должны быть в Иерихоне.

– А что там?

– Найти гроб Ирода.

Сначала Ричарда потрясла мысль, что он должен снова стать кем-то настолько жестоким к себе и остальным. Однако к ней присоединилась и другая – одержимость править, решать судьбы других людей, оказывать влияние на этот мир, приспособить его к своим нуждам. Его пробрал холод. Кто, собственно, ОН? Он быстро подавил свою жажду, поднялся и последовал за Викторией.

ТАЙНА ОТНОШЕНИЙ ВИКТОРИИ И ДЖОНА

Как не хватит лишь источника воды, необходимо из него пить, так и не хватит читать романы, необходимо их проживать. (Милан Маховец)

Три часа утра, Ричард и Виктория взошли на самую высокую точку Иерихона. Ирод построил на краю пустыни искусственный конус, из которого сделал свою летнюю резиденцию, свой «божественный» трон.

На пути к полнолунию луна повсюду озаряла песочные холмы и их тени, из-за поднимающейся температуры они мерцали, как черные ангелы. Ричард взглянул вниз – остатки каменных стен тянули к нему руки и хотели рассказывать. Как это было когда-то? Он прищурил глаза: тропический сад, полный инжира, цитрусов, фисташек, прозрачных фонтанов, ирисов, тюльпанов и маленьких озер. Он чувствовал каких-то существ, но это были не люди. Кто же тогда?

Он расслабился еще больше, когда Виктория неожиданно взяла его за руку. Ричардом внезапно овладела легкость, его мысль растворилась, утратила содержание и превратилась всего лишь в облачко.

Боязнь пустоты заставила его снова сосредоточиться. Внезапно он распался на тысячи мелких капелек. Каждая из них сама по себе, несмотря на то, что они части целого. Ричард ужаснулся – капли снова соединились вместе.

«Другая форма жизни, – уловил он сообщение от Виктории. – Попробуйте не распадаться настолько. Мысль – это действие!»

Ричард успокоился, вместо страха пришла детская любознательность. Маленьким он жаждал все познать, во все проникнуть, желал быть невидимым, передвигать предметы собственной волей, прыгать по Луне, проходить сквозь время… Потеря массы для него волнующа. Он немного проник в ближайший обтесанный камень. Тысячи лет назад он пролетел в одно мгновение – скала, отлом, обтесывание, путешествие, вставка в постройку, разрушение, раскопки. Неумышленно он пустился до изучения вещества – ядро, разряды, волны, пустота – НИЧТО? Он ужаснулся и вернулся на землю. Не подозревая ни о чем, столкнулся с Викторией – его втянул вихрь эмоций – удивление, любовь, ярость, жажда прощения, вина… скрытые тайны, странные намерения? Он направился к ним, но что-то выкинуло его обратно.

– Почти, еще не настало время! – злилась Виктория.

Откуда-то к ней вернулось веселое, даже саркастическое, настроение.

– Почему не останетесь в своем мире? – спросил кто-то.

– Наверное, их тяготит человеческое тело, – насмешливо ответил кто-то другой.

– Или им надоела сложность человеческой жизни – из-за сплошных правил и обязанностей они забыли, как жить.

Ричард разозлился, попробовал освободиться, но тщетно.

– Вы в ловушке! Выкладывайте всю правду, как вы нас нашли? – спросил первый голос.

– Мне помогли собаки, – насмешливо ответила Виктория.

– Это бред!

– Хорошо, вас выдал «Клиффорд»[1 - Клиффорд Саймак (Clifford Simak), «Город» (1952). Исторические легенды и предания, которые в далеком будущем рассказывают умные собаки. Они заменили на Земле человечество, которое утратило мотивацию к дальнейшему развитию, переселилось в «Рай» на Юпитер и превратилось в существ, которые уже не были людьми.], когда я читала его, мне показалась подозрительной чрезмерная конкретика, сразу стало понятно, что он нашел «пространство между». Я искала его «свет» и нашла вас.

– Вот тебе на! Если пустим вас, вы выдадите нас, случится прилив эмигрантов, и скоро здесь будет битком набито.

– Мы вернемся, мы ищем мужчину, которого когда-то называли Ирод. – Виктории удались успокаивающие эмоции.

– Предатель Клиффорд! У каждого из нас тысячи имен. – Мысли перестали течь, Ричард ощутил наплыв странной связи, кто-то его изучал и проходил его переживаниями.

– Тот, кого вы ищете, скрывается здесь. Ирод, про тебя спрашивают!

– Они имеют в виду Ирода Великого? Я здесь.

– Как там внизу, брат мой?

– Так ко мне обращалась лишь одна женщина. Кто ты? Ты, верно, пришла освободить меня из пустоты и темноты?