Частотный сбой. Последний скачок

– Твою налево.

– Кстати, морки всё же реагируют на свет, возможно, от него исходят какие-то волны или… хрен его знает, что их привлекает. Хорошая новость – мы находимся под железом, и они хоть и бесятся, но не могут нас достать. Плохая новость – они, видимо, облюбовали твой дом и участок и не собираются отсюда уходить. А, и еще плохая новость – как видишь, мы ещё в тёмной частоте, и похоже она не собирается нас отпускать обратно.

– Значит мы найдём способ свалить отсюда сами, – тихо проговорил ЭсПи, – но чуточку позже, – он очень тяжело вздохнул. – Я тут немного разлагаюсь, кажется, – хохотнул из последних сил шатен.

– М-да, позитивно. Ну пока ты не воняешь гнилью, что радует.

На некоторое время в подвале повисло молчание, нарушаемое только тяжёлым неровным дыханием ЭсПи и его же полухрипами-полустонами из-за адской боли. Чтобы как-то разрядить обстановку и хоть немного отвлечь его от боли, Томас начал напевать какую-то старую песню с кубинскими мотивами. И каково было его удивление, когда он услышал, как ЭсПи еле-еле изредка начал подпевать по паре слов.

– Очуметь, ты тоже ее знаешь, – промолвил Томас.

– Она старая. Удивлён, что ты знаешь.

– Эй! Между прочим! – начал возникать Томас, подняв указательный палец в воздух, хотя был уверен, что ЭсПи не увидит, да и при свете он бы вряд ли обратил внимание – в таком-то состоянии.

– Ладно-ладно, не начинай, – прохрипел, усмехнувшись, ЭсПи. – Ты лучше сходи до стеллажа и принеси бухла – кажется, я не протяну тут без обезболивающего. Тем более при условии, что тёмная частота не намерена нас возвращать в обычную.

– Есть – принести бухла! – отчеканил Томас, намеренно переигрывая. Подойдя к стеллажу, он включил фонарик и осветил полки. В этот раз парень решил всё же уточнить: – Эй, ЭсПи.

– М? – коротко промычал тот.

– Есть предпочтения? Просто тут так много…

– Навернем текилки? – остановил его ЭсПи, сразу предлагая вариант.

– Ла-а-адушки, – протянул Том, замешкавшись в поисках предложенного напитка. – А-а-а… – в ступоре потянул он.

– Верхняя полка за ромом, – собравшись с силами, ответил ЭсПи.

– Впечатляет, – хохотнул юноша в предвкушении и задористо схватил бутылку. – Я так понимаю, рюмашек у тебя нет…

– Какие рюмашки, Томми?… Тебе сколько лет? С горла пить будем, – возмутился шатен и тяжело выдохнул от резкой боли.

Томас примостился рядом с раненым другом, привалился к стене и с лихвой открутил крышку, ехидно улыбаясь. Похоже, что даже в темноте можно было заметить эту ухмылку, и ЭсПи заметил, но ничего не сказал, только хмыкнул. Брюнет заботливо поднес бутылку к губам шатена, но ЭсПи в благодарность одарил его хмурым взглядом.

– Я сам, – брякнул он и здоровой рукой выхватил бутыль, залпом отпивая приличное количество алкоголя.

Томас рефлекторно поморщился, наблюдая, как друг с жадностью пьет крепкий алкоголь.

– Теперь ты. Давай, хряпни.

Брюнет сглотнул, но все же взял бутыль, не понимая, как ЭсПи смог столько выпить и даже не съежиться. Резко выдохнув воздух, Томас чуть отпил и сразу почувствовал, как крепкий алкоголь обжег его пищевод; в желудке неприятно заныло. От одного лишь глотка тепло разнеслось по всему телу, растворяясь в каждой клеточке молодого организма, не знающего, что такое алкоголь. Брюнет сделал еще глоток и, отрываясь от бутылки, весь содрогнулся и сморщился.

– Эх, девственник, – хихикнул ЭсПи, глядя на его лицо-чернослив. – Как тебе?

Томас едва внятно угукнул и вновь потянулся к бутылке, как вдруг ЭсПи перехватил ее:

– Погоди, не торопись, а то свалишься. Все хорошо? Не тошнит?

– А лайма и соли нет?

– Ха! Размечтался! – прыснул шатен и тут же изменился в лице – резкое движение отдало болью в руке и шее разом. – У нас высокочастотная диета, – спокойнее добавил он, пытаясь не делать резких движений.

Ребята пили по очереди, постепенно напиваясь. Разум Томаса настолько затуманился, что парнишка просто-напросто не понимал, как так вышло, что ЭсПи с ним говорит. Шатен обычно не разговорчив, но сейчас, когда алкоголь развязал им языки, они разговаривали на самые разные темы, но почему-то не затрагивали свое прошлое. ЭсПи, даже будучи пьяным, не собирался ничего говорить Томасу, но и тот не спрашивал, хотя любопытство распирало. О себе Томас предпочел молчать – думал, что ничем не удивит ЭсПи, а болтать впустую не хотел. В ту секунду вспомнилась семья, планы на лето после колледжа, мечта поехать в Санта-Монику, но все планы, мечты и надежды обернулись крахом. Черт бы побрал эти сраные частоты, – разозлился юноша. Томас вмиг погрустнел, и шатен это заметил, но решил не спрашивать. Какое-то время они пили молча, пока Томас резко не рассмеялся и невнятно рассказал анекдот, возникший в его голове среди угнетающих мыслей.

Глава 11

Дом ЭсПи был на удивление большим – всем хватило места. Поначалу было неуютно, ведь они ночевали не в своих домах и в каком-то смысле стали хозяевами этого дома в отсутствие ЭсПи. Уже долгое время они спали где придется, поэтому дом ЭсПи был для них самой настоящей роскошью. Этакая темночастотная гостиница.

Тереза легла на втором этаже с Джошом. Она долгое время скучала по нему, но спать с ним в одной кровати стало непривычным делом. Она заметила, что стала смущаться перед ним и вести себя отстраненно, словно он чужой человек.

– Ты стала сама не своя, – шепнул Джош ей на ухо, целуя в шею.

– Знаю. Извини, – вздохнула она и, слегка отстранившись от Джоша, посмотрела в его блестящие красивые и такие знакомые глаза. – Я отвыкла от этого. Мне…

– Тяжело, – закончил он за нее и перевернулся на спину, глядя в потолок.

Тереза нежно взяла его за руку и провела пальцами по его запястью.

– Я все еще люблю тебя, Джош, – шепнула она, но от подступающих слез голос сорвался. Девушка не чувствовала себя комфортно. Ее поглотила мысль о предательстве, которого на деле не существовало, но ложное чувство вины все еще присутствовало и пожирало ее изнутри. – Что бы сейчас ни происходило, я все еще тебя люблю…

Тереза произносила эти слова будто бы в знак раскаяния, словно извиняясь за саму себя. Джош сжал ее пальцы и, повернувшись, поцеловал в мокрые от слез щеки и дрожащие губы.

– Тесса, я уже отчаялся, думал, не верну тебя… Думал, – Джош вновь поднял взгляд на темный потолок, – что ты полюбила кого-то из тех пропавших.

Тереза отвела взгляд и представила образ Томаса. Вот он, радостный парнишка, сидит в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и улыбается, а затем в беззвучии, лишь губами, говорит: Все хорошо, Тесса, не волнуйся. Она скучала по нему, но как по лучшему другу или, скорее, брату. Размышляя о словах Джоша, о нем самом, глядя ему в глаза, она больше убеждалась, что любит именно его, не Тома. Она всегда его любила.

– Да, я скучаю по ним. Скучаю по Томасу, ЭсПи, – Тереза приподнялась на локте и погладила Джоша по жидким чистым волосам. Образ паренька растворился во мраке, кресло опустело. – Я многое с ними пережила: ложную смерть Томаса, когда он спасал меня от морков, перестрелку с этими тварями, ту осаду полицейского участка, что взорвался… Они стали для меня семьей. Джош. После Алекс я встретила Томаса и поняла, насколько он хороший и милый парнишка, готовый поддержать… Сколько раз он спасал меня, – она печально вздохнула, глядя на странное выражение лица Джоша. Он боялся того, что она может ему сказать, но ждал продолжения, чтобы опровергнуть свои догадки. – Но… мы всего лишь друзья. Может, как брат и сестра, но не больше… Я скучаю по ним и сделаю все, чтобы их вернуть.

Джош выдохнул с облегчением. Выглядело эгоистично, но он не мог сдерживаться. Как же он боялся этих слов, как же надеялся, что Тесса, его любимая Тесса, не скажет, что любит того парнишку и что все между ними кончено. И она этого не произнесла, за что Джош был ей благодарен.

– Люблю тебя, Тесса, – он нежно поцеловал ее в губы, – и больше никогда не отпущу.

Джош заботливо укрыл девушку одеялом и притянул к себе, крепко обнимая за талию. Он чмокнул ее в макушку, зарылся во влажные, пахнущие мужским шампунем волосы и закрыл глаза.

***

Кайл и Бен легли в одной комнате. Помывшись под прохладным, освежающим душем, Бен плюхнулся на кровать ЭсПи, а Кайл решил лечь на диване, напротив Бена. Но как бы уютно не было их гнездышко, уснуть у них не получалось. Каждого тревожило что-то свое.

Кайл думал о Томасе и молился, чтобы в эту ночь они попали в темную частоту. Вот это да! – никогда не было такого, чтобы ребята своевольно хотели попасть в лапы морков. Кайл не мог ни на что отвлечься – придурковатый образ Томаса и его веселый голос перекрыли все его мысли. Наверно, полагал азиат, Томас так же думал о нем, когда впервые попал в темную частоту, в тот самый момент, когда переступил порог библиотеки, потеряв драгоценную книгу… Кайл был уверен, что Томас и сейчас думает о нем, если, конечно, еще жив. Черт! Черт! Конечно он жив! – уверял себя азиат. Ему не хватало его избыточного оптимизма и порой глупых идей.

– Чувак, я должен быть на этой гребаной игре завтра! – суетился Томас, открывая и закрывая дверцу шкафчика в раздевалке как заведенный. – Кайл, это же баскетбол! Да кому я говорю, ты же у нас всегда на площадке, а тренер души в тебе не чает!

– Что ты предлагаешь сделать? Вписать себя в явочный лист? – сидя на скамейке и вытирая мокрые волосы полотенцем, предложил юноша, несерьезно глядя на друга снизу-вверх.

На его глазах лицо Томаса неожиданно расцвело, а губы расплылись в ехидной улыбке.

– Улыбка уши чешет, Томми? – рассмеялся Кайл и тут же поперхнулся, поняв, что затевает его друг. – Стоп, что? Ты рехнулся, что ли?!