ФРОММ
И я о том же. Юмор, он от роскоши происходит.
ЦИДЕВАНГ
И он же роскошь губит. Из-за этого Рим погиб.
Входит Фидорра с прибором для формования брикетов.
ЭРТЕЛЬ
Ну что, Барбос, сболтнул лишнего и положил всех нас на обе лопатки. Себя в том числе. В городе только о нас и говорят. Даже по телефону.
ЦИДЕВАНГ
Слышь, Барбос, а правда, что ты вдруг заделался честным человеком?
ФИДОРРА
Я не честный. Я пьяный был.
ЦИДЕВАНГ
Пьянству – бой. Пить нехорошо.
ЭРТЕЛЬ
Он пьет, как акушерка.
ФРОММ
Как ёж.
ФИДОРРА
Пью, как хочу. А вы что, против?
ЦИДЕВАНГ
Против пьянства в принципе мы не возражаем.
Входит Кикуль, с метлой и в маске от пыли.
ФИДОРРА
Эрнст знает дорогу.
КИКУЛЬ
Дорогу на работу? Знаю.
ФИДОРРА
Я имею в виду дорогу в столовку. Будь добр, Эрнст, двигай туда и купи ящик пива. Дает ему деньги.
ФРОММ
Я присмотрю за этой покупкой, и чтобы сдачи хватило на бутылку светлого для меня. Уходит за Кикулем.
ФИДОРРА
Во влаге человек рождается на свет.
ЦИДЕВАНГ
Но впредь держи рот на замке.
ФИДОРРА
Герберт, ну, кого они могут натравить на нас? Одного Кунце.
ЦИДЕВАНГ
И Папмайера, двоих.
ФИДОРРА
Двое лучше, чем один.
КУНЦЕ входит.
Прочность, коллеги. Сейчас стоит вопрос прочности. В том числе политической. Коллеги, наша низкая прочность – классовый позор, нужно привести ее в порядок.
ФИДОРРА
Нужно, Пауль. Но как?
КУНЦЕ
Твердостью.
ФИДОРРА
Да, и без этого Папмайера. Разве это мастер? С тех пор, как у этого человека выросли рога, все идет наперекосяк. Он всем мешает, показывает свой университет, умничает, все ему не нравится, особенно то, что делаешь ты, Пауль. Всех застращал, запутал, перестал быть рабочим, стал ответственным товарищем и корчит из себя Форда и Тейлора.
КУНЦЕ
Но вопрос прочности остается, коллеги.