Игры под водой

Слесарь повернулся, недоумевая.

– Привет, Костян! – к нему из небольшой комнаты в коридоре шел высокий мужчина в форме охранника.

Слесарь замер на секунду.

– Никита, ты? Откуда? Как тут оказался? Как докатился до такой жизни?

Старые товарищи обнялись, смеясь.

– Да вот, катился и докатился.

– Ты же вроде в Москве жил.

– Вроде там, вроде тут.

– Понятно.

– Ты что там набедокурил?

– Да, в рожу вмазал одному гаденышу. По-нашему, по литейному. А что он думал, все проглотят? Для них мы – разменная монета. Третий сорт.

– Ладно, остынь. Иди, прими душ, легче станет. Иди, иди.

Никита все с усилием, но мягко разворачивал Костю, тот поддавался с трудом. Наконец Никита подвел своего старого друга к лестнице.

– Ну, давай, иди же. Остынешь, поймешь. Кстати, тот, кому ты припечатал, это советник президента, если что.

– Да мне похрен.

– Ладно, ладно, иди. Разгорячился тут…

Костя согласно кивнул, вздохнул, пробормотал устало:

– Так довели… – и грузно поднял ногу на ступеньку. – Я и правда пойду. Попробую все обдумать.

Костя уже быстро и раздраженно поднялся вверх по лестнице.

Купался он долго, вылил на себя, казалось, несколько бушелей ледяной воды, пока работа рассудка не замедлилась, как в старой кинохронике.

Потом он вышел из душа и крепко, до красноты, растерся полотенцем.

Вроде бы стало легче на душе. А то так сдавило, словно и правда положили камень на грудь.

Костя сел в глубокое и широкое, с красной обивкой, кресло, хотел развалиться в нем, но тут же выпрямился. Он и наедине с собой оставался таким же непоседливым. Потянувшись к столику, Костя взял с него сигареты, уже свои, российские, купленные в родном Луганске.

Думать не хотелось: зачем снова себя накручивать.

Костя закурил и откинулся назад. Кресло было удивительно спокойным, мягкость его обволакивала и баюкала. Пуская дым к низкому лепному потолку, Костя прикрыл веки, стараясь вспомнить что-нибудь приятно. Вкусный борщ или красивая женщина в его постели – как раз бы помогли ему расслабиться и успокоиться. Но в ЛНР давно уже ничего приятного не наблюдалось. Кроме пустых полуразрушенных от взрывов и бесхозности деревянных домов и вырытых окопов. По крайней мере, для него. Но кто-то неплохо устроился и в этом аду. Например, его отдаленно знакомый казак из Донецка, который и был главным инициатором того, что в последнюю секунду отправили в Черногорию его, Костю, представителем ЛНР.

Его убедили, что от этого зависит их будущее. Он будущее представлял не так.

В этом году ему исполнилось 54 года. Он застал времена СССР и ту неразбериху, в которой все погрязли после его развала. На литейном перестали платить зарплату. Виновата, конечно, была Украина. А то, что в России было то же самое, его не смущало.

Украина была виновата в развале самой стабильной страны в мире. То, что РСФСР вышла из Союза первой, или точнее, второй – опять никого не смутило.

Донбасс рванулся к России. Зачем? Он и сам плохо понимал. Вроде бы, там жилось лучше. Да, точно, но никто не задумывался, что так было только в Москве и Питере. А в глубинках, таких, как этот регион, шоколадом была намазана далеко не каждая булочка.

Просто были слухи. Откуда они шли, мало кто понимал. Но они шли, начиная с 91 года. Жители Донбасса чутко прислушивались к ним.

Лихие девяностые были на Донбассе вдвойне лихими. Нувориши девяностых, бывшие шахтеры и металлурги, шутить не умели. Кровавый передел бизнеса происходил каждые пару лет.

Большинству донбассовцев жилось плохо. И естественно, Киев виноват был во всем. И самый ярый враг для русской души – стал Бандера, человек, умерший тридцать лет назад.

Все как-то дружно забыли, что шахтеры Донбасса в 1989 году кричали, как один: «Хватит кормить Москву».

Слухи, слухи. Их, как детские самолетики из бумаги, пускала чья-то точная рука. Костя вырос и возмужал на них, что доказывает и то, что начались они задолго до девяностых годов, и до самой независимости тоже. Шахтерско-металлургический край был ими буквально напичкан. Но глотал все.

В России-матушке – было жить хорошо, в Киеве – плохо. Это уже знал каждый ребенок, ведомый мамой в детский садик и держащий в кулаке бутылочку «Агуши». Это знали школьники, особенно те, кто планировал поступать в вузы России. Кто хотел найти там работу. Кто хотел как-то улучшить свою жизнь.

В ноябре 2013 году вообще началось веселье. Из Киева приходили вести о революции. Движение Евромайдана потребовало отставки правительства и выборы Народной Рады. Кажется, Донбасс должен был быть в первых рядах этого движения. Но – не срослось, почему: много факторов. Один из которых был тот, что Янукович был выдвиженец Донецкой области.

В Киеве правоохранители открыли огонь по митингующим, погибли больше ста человек. Но украинцы были уже людьми пуганными. Это их не остановило. В итоге: правительство ушло в отставку, а Янукович просто сбежал в сопредельную страну. Почему именно в Россию? В суде задали и этот интересный вопрос, в числе других. Таких, например, как: кто стрелял в людей с крыш ближайших домов. В итоге суд признал виновными 46 сотрудников «Беркута». Януковича заочно осудили на 13 лет.

И тут Донбасс вспомнил, что, исторически, никакого отношения к Западной Украине не имел. Это опять пришло извне. Наверное, даже раньше, чем развалился Союз. Сначала это выражалось, как противостояние между Востоком республики и Западом. Запад помнил о голодоморе. Большинство жителей Востока переехали туда после него. Восток был за красных. Запад – даже не за белых. Он просто хотел, чтобы от него все отстали. Сталин собрал их в одну страну. Независимость им всем дал Ельцин. И если Запад встретил ее радостно, Восток замер в ожидании.

И вот тут появились слухи.

Их было много. Большинство мы тут перечислили. Каждый уже на месте добавлял к ним свои.

Бандера бандит, Бандера убийца. В СМИ появились ложные новости, или фейки, как говорят сейчас. Молодые люди с факелами напугали жителей Востока. И тут появился главный слух. Их хотят лишить русского языка. Они все, как один, забыли, что знают украинский, как второй родной. Но первым должен быть русский! Разумеется, Украина должна быть русскоговорящей.

И русский язык в стране стал средством политического давления.

Донбасс, как и Крым, страшно обидело то, что у русского языка хотели отнять статус регионального языка. Статус так и не отняли, хотя на мнение донбассовцев это никак не повлияло.

И они устроили настоящую Русскую Весну. В тот год был исключительно высокий урожай маков и конопли.

Люди нашли причину всех своих бед: это были бандеровцы, укропы и свидомые. Янукович оказался с ними одной крови. Движения Евромайдана стало их врагом. И те же шахтеры и металлурги, которые еще недавно кричали: долой Раду, вдруг страшно полюбили свергнутого президента. Логики в этом не было совершенно. Но они-то понимали, что на Майдане задето их святое: русский язык.

И тут в Славянск пришел господин Стрелков-Гиркин, перед этим побывавший в Крыму. Это был интересный рейд, наверное, он войдет в историю, как хорошо выполненная военная операция. Правда Стрелков задержался в Славянске не долго. Его просто смело огнем ВСУ.

Но при этом были обстреляны жилые кварталы. И цель была достигнута. Горчичное семя – посеяно и стало быстро расти.

Вот тут Костя и вступил на скользкий путь. Ему было уже под полсотни, и он был видным человеком на заводе. Но в Луганске жила его троюродная сестра, про которую он и вспоминал-то редко. А тут увидел ее имя среди погибших. Это и решило все. Он оказался среди ополченцев и выбрал себе позывной «Циклоп». Каждый день на передовой усиливал взаимные претензии.

Гибли мирные жители. Но с этой стороны окопов видели только своих. Аллея Ангелов появилась, как укор другой стороне. И Костя громко высказался на ближайшем митинге, что все эти Ангелы оставили рубцы на его сердце, то есть появилось на его сердце двести рубцов, с чем он сейчас и живет.

С тех пор у него и «родился» имидж сильного оратора.