Однажды в Челябинске. Книга первая

– Переживаете за выручку? Предоставьте это мне.

– Может, заглянете на партию в покер?

– Нет, я поеду домой: мне нужно выспаться. У меня завтра с утра…

– Надо же, вы еще и спите?! Я-то думал, совесть вам не дает.

– Как и вам. Мы оба плохие люди. Но, кажется, только так можно чего-нибудь добиться в жизни.

Олег собирался покинуть «Мерседес», но внезапно передумал и спросил:

– Всегда хотел вас спросить, Валер. А у вас семья-то есть?

– Вам зачем?

– Не переживайте так. Чисто из интереса. Никакого криминала, угроз, шантажа и заложников, поверьте.

– Слабо верится.

– Мы же деловые люди и должны друг другу доверять, разве нет? От наших действий столько зависит.

– Давайте без имен.

– Давайте.

– У меня есть жена, маленькая дочь, младший брат, пожилые родители.

– И вы для них наверняка лучший муж, отец, сын, брат, да? Добытчик, пример для подражания?

– А как же. К чему вы клоните?

– Только представьте, что бы они сказали, если б узнали, какой их Валерий Юрьевич Бережной на самом деле коррупционер и интриган.

Бережной кисло улыбнулся:

– Была бы у вас семья, Олег, вы бы еще сильнее развели всю вашу нелегальную деятельность.

– Откуда вам знать, что у меня ее нет?

– Элитная шалава, которую вы периодически трахаете, семьей не считается. Задумайтесь, что вы после себя оставите, ведь вам уже четвертый десяток, а все ваши учителя, рэкетиры-борцы, уже давно на зоне или в могиле. А вы пока так, в мафию играете.

– Откуда вы…

– У меня есть одна полезная привычка. Я всегда проверяю своих контрагентов.

– Контр… кого?

– Олег, чтоб вы понимали серьезность моего настроя. Лучше со мной вести беседы на равных.

– Вас что-то задело, Валера?

– Вряд ли вы бы разговаривали столь развязно с персоной вашего уровня. Зря вы меня недооцениваете. Я тоже обладаю некоторыми знаниями и связями. Я ведь тоже часть большой системы подобно вашей. А кто в ней законам не следует – не тем, что принимаются и публикуются, – тот заменяется на другого со скоростью света, более гибкого и сговорчивого. Но вот уже долгое время я не просто исполнитель, шестеренка – я большая красная кнопка, рубильник, который способен запустить или остановить очень многое. Часто именно мне решать, что сделать и как. От того или иного решения может зависеть, кто сядет, кто разбогатеет, кому полегчает, а кто огребет. И за эти взвешенные решения и создание нужных для них условий мне платят. Я даже могу выбирать. А люди… люди только и умеют, что ругать, а потом слезно выпрашивать, мол, вы обязаны. Быстро народ привыкает к хорошему. Ему периодически нужно напоминать, что он тоже кое-чем обязан. А вы, коммерсанты, знаете собственную цену, привыкли оперировать экономическими категориями, прекрасно осознавая, что из воздуха ничего материального не возникает, что все продается и покупается. Посмотрите на меня и на себя, Олег. Вы действительно мало чем от меня отличаетесь: вы тоже в центре принятия решений и тоже монетизируете место, которое занимаете. Мы, может, из разных ветвей власти, но мы из одной системы, которая при всем ее несовершенстве сделала из меня важную шишку, а из вас – местного полулегального царька. Я не хуже вас знаком с этим.

– Со мной-то все ясно. Я в тени. Но ведь у вас все официально. Как же вы лицо-то держите?

– Да уж, выпившие всегда задаются вопросами морального толка. Вы мой давний партнер, поэтому я вам отвечу. Я делаю все, что позволяет мой статус. А работать на благо города или на благо себя – каждый решает самостоятельно. Кто и какое решение принял, легко увидеть: подойдите к мэрии в конце рабочего дня и взгляните, кто в какие машины садится, а кто на остановку идет. Предпочтительнее, конечно, работать на себя, ибо выправить в этом городе плачевное состояние вообще всего – куда ни плюнь – нереально даже за 100 лет. Можно, конечно, попытаться, но это пойдет в разрез некоторым принципам системы – все равно где-то проколешься и уйдешь… или уберут. Вот многие и сидят на двух стульях сразу – не пытаются, а имитируют. Нет смысла особо упираться. Сами же сказали: люди все равно не будут довольны. Главное, опять же, чтобы избиратели были хоть немного удовлетворены и только в определенное время – под выборы. Или чтобы они с нетерпением ждали выполнения грандиозных планов и обещаний. А к тому времени уже придут другие и нового пообещают – все рычаги и шестеренки переменятся, и система «шикарного будущего» запустится снова, а сроки сдвинутся. И вы, и я пускаем пыль в глаза, чтобы только избранные поняли, что мы делаем. Наша роль в том, чтобы хоть как-то регулировать беспредел вокруг. Иначе полная анархия и вседозволенность. Элементарного смысла просто бы не существовало. Любой мог бы решать: без квалификации, навыков, опыта, полномочий. Все мы знаем природу человека. Решали бы все чисто для себя, чего я избегаю. Тогда в мире воцарился бы полнейший бардак. А регулирование существующего хаоса должно хорошо оплачиваться. Что же это за жизнь такая – в ней нет смысла, когда все у всех выходит, все получают, чего хотят и как хотят. Это не свобода, не демократия, не равенство – это стремительная деградация. Таким путем никаких ресурсов не хватит. Неизбежно возникнут конфликты, недовольство – если есть пирог, обязательно найдутся те, кто его разделит. Доступ к благам, к пирогу, нужно строго ограничивать, брать под свой контроль и дозировать – не многие способны на такое, не все могут искать варианты, отдавать одним и не давать другим, делая при этом так, чтобы довольны были все. Все ради порядка, Олег Валентинович. Наша цель – это не идеал. Идеал не позволяет развиваться. Чего не скажешь о хаосе, который можно систематизировать и приводить в порядок вечно, особенно в нашем турбулентном мире: где-то латать, а где-то ломать, получая при этом те же самые деньги. Вот вроде бы как всех все устраивает, и бах – грянул кризис. Всем нечего жрать, негде работать. А ведь на сцены и флаги в Москве деньги нашлись. Хорошая жизнь еще никому не приносила успокоения. И зачем только все так к ней стремятся? Простому обывателю не понять. Вам ли не знать, Олег, ведь «Хамелеон» – это же царство похоти и разврата, сознательного убийства самого себя. И к вам ходят. Я смотрю, у вас каждую пятницу аншлаг. Космические прибыли. А будь везде вседозволенность, вы бы по миру пошли. Поэтому во всех развитых странах удовольствие ограничивают. И здесь тоже: говорят, опомнись, твои гроши закончились, иди-ка на завод и заработай, а потом приходи опять. Труд тоже полезен. Будь у нас вседозволенность, никто бы не гробил свое здоровье на заводах и в полях. И тогда наступил бы тупик, ибо жрать-то все хотят, надо на чем-то спать, на чем-то передвигаться, на что-то жить – все блага станут недоступны, а быт станет невозможным, раз никто не хочет трудиться. Какой же противоречивый этот идеальный мир, верно? И зачем бороться с проблемами, если они все равно породят новые? Всегда будут те, кто внизу, а кто наверху. Хотите потрясений? Они лишь поменяют стороны. А от перемены мест слагаемых, как известно…

– Ну-у-у, Валера, дали вы жару.

– Что-то я увлекся. Прошу прощения. Я не должен был вас грузить.

– Нечего извиняться. Я не против. Я же первый начал. И многие в вашем кругу согласны с таким подходом?

Бережной стал осторожничать:

– Не имею ни малейшего понятия. Вы не найдете меня ни на площади Революции, ни на Кировке, ни на Цвиллинга. Я не сотрудник этих организаций. Я всего лишь представляю определенные интересы: порой власти, а порой и частного капитала.

– Точно нет желания выпить?

– Точно. Мне, пожалуй, пора. Мы же правильно поняли друг друга?

– Еще бы.

– Не будем распространяться о содержании данного разговора.

Олег обнял себя двумя руками, чтобы хоть как-то не закоченеть на морозе по дороге назад. Вслед ему с неприязнью смотрел посредник Валерий Бережной. Далее он принялся искать в памяти телефона нужный номер.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Прощу прощения, что поздно.

– Ничего страшного, Валерий. Благодаря известным событиям, сон нам только снится. Вот такая нынче тавтология. Я так понимаю, вы звоните насчет нашей договоренности?

– Да, я только что встретился с Олегом Валентиновичем.

– И как он жив-здоров? – с сарказмом поинтересовался полковник.

– Честно говоря, не очень.

– Все настолько серьезно?

– К сожалению, да. Открытые призывы к свержению действующей власти, угрозы насилия по отношению к официальным лицам и сотрудникам правоохранительных органов. И все в таком духе.

– Зачем только вы с ним связались?

– Как зачем, товарищ полковник? Если бы не наши совместные усилия, он бы уже давно положил конец покою в городе. Нельзя снимать намордник с такого опасного пса – боюсь, он со дня на день его полностью сгрызет. Считаю, что в такое время опасно давать волю такому неадекватному чудовищу. Ладно, если только слова… Но он, тварь, еще и нажрался. Грозится выдать… всех.

– Выдать меня… мне же?

– Откуда мне знать, что он не завязан с кем-то повыше вас?