Страшная граница 2000. Вторая часть

В ответ – каждодневный выплеск злой грязной психической энергии.

Энергия та действовала как детонатор ядерной бомбы. В груди вспыхивала ответная яростная нервная энергия.

Пытаясь погасить ярость и успокоить расшатанные Чечней нервы, я резко вдохнул и медленно выдохнул.

Достал из кармана деньги, подвинул по столу:

– Это отпускные! В суд приехал! До свидания!

Матюкаясь на ходу, выскочил из общаги и скорым шагом помчался в редакцию окружной газеты «На рубеже».

Галоп ускорил встречу. Полчаса, и тёмное двухэтажное здание редакции проявилось во мраке ночи.

Звонок протрезвонил зря, поэтому пришлось тарабанить в окно:

– Дневальный, на выход!

– Кто там?

– Дзержинский!

Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял солдат, приставленный охранять это бумажное заведение. Видок у него был ещё тот!

Солдата выдавали одни сапоги. Голые ноги утыкались в короткие трусы. Сами трусы странно топорщились, будто прятали дуло пулемёта.

– Товарищ майор, Вас запрещено пускать! – недовольно пискнул боец.

– И кто автор дурного приказа?

– Подполковник Москаль, заместитель редактора!

– Ну очень смешно! Москаль ведь запретил только публиковать мои статьи!

– И пускать запретил!

Пришлось, ухмыляясь, оттянуть у солдата резинку «пулемётных» труселей и резко отпустить:

– Вот это хрен!

На резкий возглас солдатика из темноты выскочила голая девка:

– Саша!

– Ого! Да тут привидения! – воскликнул я.

Испуганно ойкнув, привидение исчезло.

– Договоримся так! – глядя на труселя солдата, сказал я. – Девку не видел. Отодвинься, иду в корпункт!

– Ну товарищ майор! – заныл солдат. – Меня ж выгонят!

Пришлось подвинуть солдатика:

– Успокойся, утром скроюсь. Через окно. Там – территория завода, никто не увидит. Ягши? Иди открой корпункт!

Тягостно вздыхая, солдат запер дверь и пошёл в комнату-сторожку, под тёплый мягкий бок привидения. Но перед этим пошёл на второй этаж и открыл корпункт редакции «Граница».

Пока продолжалась ссылка в Чечню, никто мою комнату не посещал.

Диван, привезенный из Ашхабада, ждал мою персону. Сняв ботинки, прилёг и задумался.

Адвокат Петров – ранняя птаха. Часов с шести – на ногах. Так. Позвоню через час, когда кофе с чаем попьёт. Узнаю, в каком суде будет заседание. А пока покемарить надо. А то после бессонной ночи в автобусе голова не соображает.

Но дремать мешали мысли, одна дурнее другой.

Встав, приоткрыл дверь. Прислушался. Снизу, из «казармы», слышалась возня и радостные вопли. Ага, работают! Не услышат!

Дверь кабинета редактора, полковника Личмана, в конце коридора. Вспомнив уроки друга Сергея Скрипаля, поковырял самодельной отмычкой нехитрый замок.

Ого, да я – криминальный талант! Талантище! Одолел такой замок!

В кабинете Личмана была хитрая особенность. Включатель освещения косорукие работяги упрятали в шкаф. Так, шкаф открыт, свет включен!

Включил компьютер. Пока тот прогревался, моргая и присвистывая, изучаю поверхность стола.

– Ну-ну! Писатель-генералиссимус! – усмехнулся я, листая страницы книжек, посвященных генералиссимусу Суворову.

Все знали, что главный «политрабочий» погранокруга генерал Городинкин давно оседлал редактора на предмет литературного рабства.

И полковник Личман, отодвинув в сторону редакционные дела, кропает агроменный талмуд под громким названием «Суворов и Кавказская война. Мысли мыслящего генерала».

Помнится, из-за этого кропания Личман, в мою бытность здесь ответственным секретарём, «зевнул» страшную аполитичную вещь.

Вещь эта – статья в газете «АиФ», которуя я предложил перепечатать в нашу «На рубеже».

Дело в том, что надо было срочно «забить» последнюю полосу, посвященную развлекаловке. Под моей шаловливой рукой оказалась статья могучего предсказателя и гороскопщика, посвященная Президенту России.

– Усё совпало! – убеждал я задумчивого Личмана, который, наведя ухо, ничего не слышал, а думал о задании великого генерала.

– Давай ставь! – дал отмашку Личман.

Ну я и дал. Только название статьи сократил. Получилось, конечно, двусмысленно: «Критические дни» Бориса Ельцина».

Крика было, конечно, много!

«Странно, что не завершил Личман литературного рабства – подумал я, щелкая «мышкой» и вчитываясь в агроменный генеральский труд.

Автором стоял генерал Городинкин. В предисловии генерал радостно сообщал о целях умственного труда, о величайших мыслях: