Страшная граница 2000. Вторая часть

Судья полистала дело и воскликнула:

– Руководитель консорциума пишет. Так-так. Ага! Вот! Каждый выезд корреспондентов в командировку оформлялся письменным служебным заданием за подписью начальника консорциума, которое составлялось непосредственным начальником главным редактором газеты! Вы подтверждаете это?

Адвокат посмотрел в свою папку и ответил:

– Это сведения, не соответствующие действительности! Ответчик не предоставил в суд доказательств всего того, о чём написал. И не мог представить! Подполковник Ильин уже говорил, что делал фотосъемку во время высадки десанта в Аргунском ущелье Чечни. Консорциум не знал о проведении операции в связи с сверхсекретностью! Соответственно, консорциум не мог ни направить Ильина туда, ни выписать служебное задание. И в дальнейшем командировки выписывал штаб погранокруга, а не московский консорциум. У нас – копии этих командировочных!

Судья нахмурила прореженные брови:

– Получается, Ильин нарушал воинские уставы и самовольно летал в Чечню?

Отелло обрадованно подсказал:

– Да, Ильин нарушал уставы! В возражениях я написал, как он грубо нарушил устав и прилетел в Чечню. Там как раз был его начальник из Старгополя, полковник Петров. И он выгнал Ильина оттуда, запретив самовольно выезжать. Ильин – самовольщик и злостный нарушитель дисциплины! И подлежит уголовному преследованию! Прошу уважаемый суд возбудить уголовное дело по статье 337 Уголовного Кодекса!

Петров аж привстал:

– Уважаемый суд! Ответчик опять подтверждает, что не направлял моего доверителя в Чечню! И не давал заданий на фотосъемку! Соответственно, консорциум не оплачивал его расходы, в том числе командировочные.

Я не удержался и спросил:

– Разрешите? Статья 42 Устава Вооруженных Сил ставит одно обязательное условие при отдаче приказа. Это – обязанность материально обеспечить подчиненного. А что начальник консорциума? В материалах дела написано, что корпункт не оборудован не только фотоаппаратурой, лабораторией, но даже стульями, компьютером, телефоном! Соответственно, даже во исполнение статьи 42 Устава мои начальники не могли ставить задачи по фотографированию. Кроме того, задачи командир ставит только те, что обозначены должностными обязанностями. В моих обязанностях нет фотосъемки! Эта обязанность – штатного фотокорреспондента, прапорщика. Только ему консорциум может ставить задачу на по фотосъемку.

Адвокат с места добавил:

– Фотограф – это прапорщик! Не офицер! Заставлять старших офицеров в звании «подполковник» исполнять работу прапорщика – это прямое оскорбление!

Судья покивала головой и посмотрела на меня:

– Понятно! Вы говорили, что фотосъёмку делали за свой счёт. А чем можете подтвердить?

Я удивился:

– Как чем? Чеки оплаты есть! На следующем заседании могу предоставить.

– А чем докажете, что фотоаппарат – Ваш?

– Надо поискать чек на покупку. Где-то был. Разрешите к следующему заседанию принести? Но Вы же исследовали главное доказательство – фотоплёнки. Подполковник Отелло сам подтверждает, что негативы принадлежат мне!

– Принадлежат. Но это никакого значения для дела не имеет! – выкрикнул Отелло. И, вытянув из папки лист бумаги, добавил:

– Уважаемый суд! Прошу приобщить к делу документ.

– Какой документ? – заинтересовалась судья.

– Рапорт майора Муравьёва А. А., моего помощника по безопасности. Он выявил факт разглашения сведений, составляющих государственную тайну со стороны Ильина!

– Какой факт? – язвительно спросил я, уже понимая, что Отелло хочет втюхать судье какое-то старьё.

– В оппозиционной газете «Московский комсомолец»! Вот где! – самодовольно ухмыльнулся Отелло и зачитал вердикт Муравьёва:

«В статье Огнедышащий регион» номер 21 Ильиным было допущено разглашение сведений о действительных наименованиях войск, органов и организаций Пограничной службы России с указанием их места дислокации. Данные сведения имеют гриф «Секретно».

Судья потёрла вспотевшие руки и радостно воскликнула:

– Посовещавшись на месте, суд решил приобщить!

– Разрешите уточнение? – поднялся я с места. – Эту бумагу уже исследовала военная прокуратура. Никакого факта разглашения гостайны не обнаружила! Кроме того, к рассмотрению нашего спора об интеллектуальной собственности бумага Муравьёва никакого отношения не имеет. Она не является доказательством по делу!

Чернышова нахмурила выщипанные брови:

– Я здесь решаю, что является доказательством!

Зевнув во весь свой щербатый рот, она посмотрела на часы:

– Завершаем! Суд удаляется в совещательную комнату.

Когда она вышла, мой адвокат дружески подмигнул Отелло:

– Товарищ Отелло! Ваша карта бита! Придётся консорциуму выплатить 600 миллионов за нарушение авторского права!

– Мы обжалуем в Верховном суде! С какого потолка Вы взяли такие гигантские суммы!

Однако радоваться было рано. Судья вернулась и зачитала вердикт:

– Отказать в полном объёме.

Мотивация её была проста, как три копейки:

«Исключительное право на использование фотографий Ильина принадлежит консорциуму „Граница“. Спорные фото произведены в светлое время суток, когда, согласно регламенту служебного времени, Ильин осуществлял служебные полномочия».

Петров удивлённо смотрел на судью. И молчал.

Пришёл в себя он только тогда, когда вышли в коридор. Начал было возмущаться, но остановился. И задумчиво спросил:

– Не странно ли? Мы вышли, а подполковник Отелло остался. Уже пять минут не выходит! О чём совещается с судьёй?

Прислушиваясь к голосам за дверью, я прокомментировал:

– Судья Чернышова чем-то обязана конторе! Или боится контору! Но скорее всего, обязана. Странно, но этой гражданской дамочке дали квартиру в пограничном доме! У меня и адрес есть!

– Не может быть! Она же гражданская! А дом построен на деньги эФэСБэ!

– Точно! Дали! Как раз в соседней квартире с моим знакомым полковником! Он помогал ей вещи выгружать.

Петров недоверчиво покачал головой. И обнадёжил:

– Ничего! Продолжим бой! Верховный Суд отменит это глупейшее решение! Чернышова грубо нарушила статью 195 ГПК РФ, вынося решение, не основываясь ни на каких доказательствах! Так что встретимся с Вашим чёрным Отелло в белой Москве!