Страшная граница 2000. Вторая часть

– Ладыгин – где-то там. Там же – погибший солдат. Утром забрать надо! – вздохнул я.

И вдруг увидел, что над местом боя поднимаются в чёрное небо, прямо к звёздам, бледные столбы света.

Я протёр глаза: «Что такое?! Привидения?»

Опять всмотрелся.

Белые столбы не исчезали.

– Капитан! – толкнул я Мамырова. – Посмотри! Видишь свет?

– Где? – насторожился Мамыров. – Может, «бойки» идут?

– Да нет! Из земли в небо столбы света видишь? Слабые, но видны? Или нет ничего?

Капитан всмотрелся:

– Точно! Есть! Так! Раз, два, ещё два! А что это?

– Б..дь, мистика! Наверное, души убитых в небо поднимаются!

Мамыров ущипнул себя, затем потёр ладонями лицо:

– Точно! Но почему всё это видно? Так не может быть!

Помолчав, он грустно сказал:

– Мы с тобой тоже могли б там лежать. Слава Аллаху, живы остались. А ты, «Газета», что думаешь?

Сказать мне было нечего, потому что мусульманская душа капитана не поймет. У них всё просто: мужчина – хозяин в доме, жена обязана подчиняться. Беспрекословно подчиняться.

Русские когда-то жили по тем же правилам. Но сейчас – другие времена. Жена имеет возможность ругаться на своего мужа и даже оскорблять. И считает это правильным.

Вот и мне досталось нечто подобное.

Результат – полное отсутствие домашнего уютного очага. Как говорят туркмены – «Оджаг – ёк!» Не зря моя жинка постоянно шпыняет меня: «Ты – бабай! На туркменке надо было жениться, чтоб молчала она, накинув на рот платок-яшмак!»

Это вот отсутствие домашнего очага и толкало меня на самые рискованные, смертельно опасные дела. В любом бою мысль моя была одна: «Ничего со мной не случится, раз нет очага!»

Мысль эту породил рассказ Пушкина «Выстрел», в котором офицерй улыбается, когда стоит перед дулом пистолета.

Смерти он не боялся, пока в жизни его не появилась прекрасная дама сердца, любящая жена.

Мамыров перебил мои грустные мысли:

– Давай спать! Утром опять бой!

«Вот нервы! Настоящий джигит!» – подумал я уважительно.

А сам по-прежнему не мог уснуть.

Чуть закрою глаза, сразу вижу своего деда Петра в 1942 году. В ровной, как стол, калмыцкой степи на него неумолимо прёт страшная махина танка. Прёт прямо по мелким окопчикам, где молча погибают молодые солдаты. Погибают, даже не думая убегать!

А сейчас я, его внук, тоже участвую в реальных боевых действиях. И смерть точно так же, как в 1942 году, кружит над полем боя, собирая свой страшный урожай.

Странные совпадения!

За что такое нашему народу? Точнее, всем нашим народам. Что за судьба-злодейка наказывает русский люд? Ведь каждое поколение участвует в войне и гибнет непонятно за что.

Но тогда, в 1942 году, фашист наступал. А сейчас чего такое случилось, почему люди опять убивают друг друга?

Да уж! Ещё Лермонтов сто лет назад спрашивал – какого хрена люди убивают себе подобных:

И с грустью тайной и сердечной

Я думал: жалкий человек.

Чего он хочет!.. небо ясно,

Под небом места много всем,

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он – зачем?

«Зачем? Зачем?» – думал я, пытаясь заснуть.

Но в памяти всплывали другие мои боевые действия. В далёком Туркменистане. Перед глазами – раскалённые трещины глубоких ущелий Зюльфагара на стыке трёх границ. Наш «Уаз» разлетается от взрыва. И мы с Иваном Дороховым отстреливаемся от окруживших нас боевиков-афганцев.

– Бл..дь! – тихо матюкнулся я, открывая глаза.

Всмотрелся в матовый чёрно-синий шатер неба, разыскивая ковш Большой Медведицы. И опять матюкнулся.

Заслоняя чёрную синь неба, передо мной возникли мрачные ночные горы Афганистана, Зардевское ущелье.

Там, недалеко от пакистанской границы, 22 ноября 1985 года попала в засаду и погибла панфиловская застава. Меня в составе десантно-штурмовой маневренной группы высадили в это страшное ущелье на следующий день.

Бой был жестокий! Первый мой бой. Тогда я был курсантом военного училища, на стажировке.

– Стажировка, бл..дь! – матюкнулся я, открывая глаза.

– Чё, не спится? – проворчал Мамыров.

– Слушай! – повернулся я. – Только что дошло! Вспомнил Афган и Зюльфагар. Бои были серьезные! Так вот. Афганцы кричали нам «Сдавайся», а вот «Аллах Акбар» – нет. Странно! А «эдельвейсы» сегодня только и кричали, что «Аллах Акбар». Почему?

– Кто его знает! – ответил Мамыров, зевнув. – Некогда думать под пулями. Давай спать. С утра опять воевать придётся!

…Ровно в четыре утра нас разбудил треск автоматных очередей и грохот разрывов. Боевики атаковали группу Кокшина, засевшую под скальным козырьком.