Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

– Да.

Святая сестра глядела дерзко. Уйти от ответа второй раз означало признать, что не все чисто с ответом.

Царевна кивнула:

– Мы тоже отвечаем искренностью и прямотой. Если с вашей стороны все честно, то племя долины принимает предложение со всей душой. Больше никаких войн, жертв и непонимания, это мечта каждого по обе стороны разделяющих гор. Стройте свой храм, сестра Вероника, я выделю людей и помогу с материалами. Теперь можете возвращаться и объявить о нашей дружбе.

– Пусть мне вернут меч, – потребовала Вероника, растаивая под сыпавшимися свидетельствами успеха.

Деметрия покачала головой:

– Никто, находясь на нашей земле, не имеет права поднимать оружие на жителя долины. У Вас должны были его отобрать перед входом во дворец, но сделали исключение, надеясь, что человек подобных святости и положения не станет играть оружием смерти, как неразумное дитя. Вам полагалась немедленная казнь, но я прощаю. Мне не терпится воссоединить наши народы и восстановить отношения с мамой. Передайте, что я готова встретиться с ней на любой территории. Еще нужно назначить ответственного за выработку плана по полному слиянию, он может отправиться с вами и подтвердить договоренности. А сейчас прошу откушать с нами.

Хлопок царевниных рук напомнил Фриста, с этого же места вызывавшего служанок. И они явились. Некоторых я узнал. Не узнавалось только одеяние: вместо чувственной бахромы девушки облачились в полноценные отрезы ткани, как все женщины долины, только раскраску не нанесли.

Никак не пойму, что же в действительности происходит. Куда делись прежний властитель и заместили? Почему такая сборная солянка из всего, что было, и при этом никто никого не убивает?

Перед нами и перед царевной установили по столику с фруктами и напитками.

– Представьте спутника, а то Малик говорит, что это наш житель.

– Любопытное имя – Малик. Весьма знакомое. А не тот ли Малик…

Надо же, наслышана. Теперь Вероника до конца поняла, кто хозяин долины, и к кому она явилась с предложением о слиянии. Все произносимые слова остаются словами, пока их не подкрепят делами, а какие дела можно вести с разбойниками?

– Малик Носатый к вашим услугам, – представился по всей форме горбоносый приятель.

Святая сестра взяла себя в руки.

– Это Чапа, проводник, он действительно бывший житель долины, – чинно сообщила она.

В глазах царевны мелькнуло что-то, но узнавания не произошло. Во мне мало осталось от ангела и Василисы Варфоломеиной, ныне перед царевной стоял здоровенный лоб с короткой стрижкой, мускулистый, загорелый, с крепкими плечами и прямым взглядом.

– Тебя принудили? Хочешь остаться здесь? – донесся прямой вопрос царевны.

Святая сестра превратилась в камень.

Я развел руками:

– Теперь мое место на той стороне гор.

– Любовь? – На лице Деметрии проявились понимание и сочувствие.

Я потупил взгляд. Даже один на один на такую тему говорить не люблю, а тут – во всеуслышание.

– Но что бы ни делал, никогда не сделаю ничего, что повредит родине. Впрочем, так же и той стороне.

– Спасибо за честность.

Деметрия переглянулась с Маликом. Вероника с облегчением выдохнула. А я изо всех сил надеялся, что меня поняли: делаю это не столько по личным интересам, сколько по жизненно важным – если меня силой разлучат со спутницей, утрата доверия на той стороне гор может кому-то стоить жизни. Я видел, что Малик понял это. Он зашептался о чем-то с царевной.

В коридоре громыхнуло, затем звякнуло. Звуки множились и быстро приближались. Столько металлического лязга и стука могли производить царберы, но звуки боя отсутствовали. Непонятное выражение на лице Вероники угасло. Я даже не понял, чего в нем было больше – надежды или страха.

Охрана натянула тетивы, Малик выдвинулся вперед.

– Аллах акбар! – донесся его радостный вопль.

– Что? – вскинулась Вероника, в бессмысленном для себя выражении услышав нечто знакомое.

– Алле хвала! – с улыбкой «перевел» я, чтоб не подставлять ни друга, ни себя. – На другом языке. Вы в курсе о других языках?

– Естественно, – отозвалась сестра Вероника. – Иногда сходили ангелы, которые совершенно не владели общим.

– Не завидую их судьбе, – предположил вернувшийся Малик.

Он сразу втянулся разговор. Лицо пылало ликованием, причиной которого был тот самый шум.

– Большинство гибли, но история знает и положительные примеры. – Вероника не спускала с него глаз. – Вы не женщина, значит, ангелом быть не можете. Вы черт? – Она резко обернулась к Деметрии: – А как же «Если я встречу падшего, я убью его»?

Будь мы за горой, последовало бы въедливое следствие, и покатилась чья-то голова. На этой стороне религиозное рвение святой сестры власти не имело. От Малика донесся смех, а Деметрия ответила так, будто ребенку втолковывала очевидное:

– Помимо Того света на других языках разговаривают за пределами страны башен, вы должны быть в курсе о немцах среди пожирателей. Некоторые слова залетают в наш язык и со временем тоже становятся нашими.

– Слова, которые касаются сестричества, не могут заменяться другими!

– Только если вместе с сестричеством, – с намеком хмыкнул Малик.

Вслед за ним все оглянулись на входившую процессию.

Несколько человек согнулись под тяжестью взваленных на спины мешков, при каждом шаге раздавалось кряхтение, а в мешках стучало и лязгало. Кроме мешков в тронный зал вносились и просто вязанки доспехов и оружия, которые сваливали в большую кучу. Потребовалось несколько заходов, так много оказалось трофеев. В том, что это трофеи, сомнений не оставалось. Большие прямоугольные щиты однозначно выдавали бывших владельцев. Желтые накидки, составлявшие основу вязанок, тоже. Посчитать комплекты получилось не с первого раза, итог порадовал. Ровно тридцать.

Деметрия вопросительно глядела на святую сестру. Та бросила с вызовом и пренебрежительным превосходством:

– После боя у вас остались воины?

В тоне также сквозил фатализм, правда он напрямую граничил с отчаянием. Хотя последнее Вероника очень старалась не показывать.

Возглавлявший процессию рыкцарь теперь стоял, подбоченившись, и ухмылялся в бороду. Деметрия кивнула, он рассказал:

– В поле им равных нет, с этим никто не поспорит. Победить можно только смекалкой. Их основной отряд занял круговую оборону в пещерообразной выемке, на прорыв не шли, чего-то ждали. Сигнала, наверное. – Все снова придавили взглядами сестру Веронику, она даже сгорбилась. – Сверху камнями не достать из-за скального карниза, только если всю скалу обрушить, а это дело многих дней. Но противник не учел удачные для нас перепад высоты и направление ветра. Повторюсь – с царберами никто не сравнится в поле, но горы – иное дело. В нужном месте мы подожгли снопы с полотняной травой, и взяли всех. И не потеряли ни единого человека.

Ни человека!

Полотняной травой, как понимаю, назвали сорт конопли, из которого туземцы Фриста изготавливали все – одежду, белье, веревки. Даже какую-то вкусность готовили, вымачивая, перетирая и с чем-то смешивая. Но конопля все же осталась коноплей, и сожженная в таком количестве с дымом выделила что-то не совсем правильное. Думаю, сдавшихся царберов мучил не только дым. Или не мучил.

– К оставшимся двум тройкам тоже нужный подход нашелся, – самодовольно закончил рыкцарь.

Деметрия произнесла: