Синяя линия

И вот, когда они уже были готовы сдаться, шар сработал.

Роман очутился перед административным корпусом университета. Но только догадаться, какое именно это здание, было сложно – оно было разрушено до основания. Небо было свинцовым. Падал серый снег. Землю вокруг покрывал черный пепел. Не было ни одного дерева, ни единой травинки.

Впереди Роман видел жилые кварталы, которые обычно были скрыты кронами деревьев. Сейчас же он разглядел, что в тех немногих зданиях, которые устояли, выбиты окна. Повсюду валялись обломки, перевернутые на бок автомобили, покрытые слоем ржавчины и пепла.

У Романа перехватило дыхание. Кровь запульсировала в висках. Это он. Он во всем виноват. Он так остро почувствовал вину за происходящее, что на глазах навернулись жгучие слезы.

С него все началось. Значит, он всему виной. Нужно было выбросить проклятый шар. Выбросить в какую-нибудь реку, а не проводить свои идиотские эксперименты. Если бы они не прыгнули на месяц вперед, ядерной катастрофы бы не случилось. Он не знал, почему, не знал, какая здесь взаимосвязь, но просто чувствовал это.

Наконец, Роман заставил взять себя в руки. Он крепко сжал черный шар и приказал ему перенести его в Лондон. На этот раз шар послушался с первого раза.

У Романа вырвался стон. Пейзаж был точно таким же – разрушенные дома, обломки и пепел со снегом, покрывающий все вокруг. Нью-Йорк – та же картина. Пекин – то же самое. Берлин, Торонто, Рио-де-Жанейро…

Все погибло. Все погибли.

Роман сел на землю, подняв в воздух облако радиоактивного пепла. Его накрыло отчаяние. Он оперся спиной об остаток какой-то бетонной стены, и просидел так несколько минут, забыв и об угрозе радиации, и о необходимости возвращаться.

Может, никуда возвращаться и не нужно? Остаться здесь, в этой ядерной пустоши. Может, это все исправит? Случится чудо, и круг каким-то образом разорвется?

Но его ждут Боря и Лиза.

Ждут или ждали? Они тоже погибли под этими бомбами?

Он шумно вдохнул. Фильтры на маске превратили вдох в хрип. Собравшись с силами, Роман поднялся на ноги.

– Давай, уноси меня отсюда, – он передал шару мысленную команду. Тот вновь отказался работать.

На десятый раз, на двадцатый – ничего не выходило.

– Давай! – выкрикнул Роман, и, наконец, течение подхватило его и перенесло на пол кабинета, в шестое сентября две тысячи двадцать четвертого года.

Он больно приземлился на колени.

– С ума сошел!? Костюм надо срочно поместить в утилизатор, – прокричал Боря.

Роман с трудом сосредоточился и переместился в третью лабораторию. Он стянул с себя маску и костюм, положил их в утилизатор. После чего принял душ, нашел таблетки, препятствующие лучевому поражению, которые физики-ядерщики использовали при проведении опытов и выпил три.

Затем он вернулся в кабинет, где его ждали беспокойные Боря и Лиза.

– Что ты видел?

– Все погибло, – ответил Роман, не глядя в глаза ни Боре, ни Лизе, – Все разрушено. Все мертвы. Я был везде. Вся планета в руинах.

Роман безвольно опустился на стул, взгляд его был устремлен в пол.

– Это я виноват, – тихо произнес он.

– Что ты такое несешь? Как ты можешь быть виноват в ядерной катастрофе?

– Я не знаю, но подумай сам. Что более вероятно: что мы случайно переместились аккурат за минуту до катастрофы, или что катастрофа произошла именно шестого октября, потому что мы прыгнули туда?

Боря задумался.

– Да, я понимаю, выглядит все дерьмово. Даже очень. Но как это возможно, объясни мне?

– Не знаю, – ответил Роман.

– Что нам делать? – спросила Лиза.

Повисло молчание. Боря сел рядом с Романом и начал думать. Было видно, что Лиза тоже погрузилась в собственные мысли. Она первая поднялась на ноги.

– Нам нужна помощь, – сказала она.

– Кто же здесь может нам помочь? – скептически сказал Боря, – Что ты предлагаешь делать?

– Я предлагаю, – сказала Лиза, – обратиться в полицию или к военным. И рассказать, что произойдет шестого октября.

Боря посмотрел на нее, потом на Романа. Тот продолжал смотреть на узор паркета.

– Вообще-то мы и так хотели все рассказать Яне, – сказал Боря.

– Кто такая Яна?

– Это наша коллега, – Роман поднял голову, – Она занимается коммуникацией с министерством обороны по нашему проекту.

– Отлично, – сказала Лиза, – Я думаю, нужно попросить эту Яну, чтобы она либо передала информацию вашим военным кураторам, либо организовала нам встречу. Просто так заявиться в ближайшее отделение полиции и сказать «через месяц на нас упадут ракеты» – чистое безумие. Нам придется рассказать им все как есть, а если они не поверят – возможно, показать.

– Да, – кивнул Боря.

– Как вы не понимаете, – вздохнул Роман, – Мы уже ничего не исправим.

– И что вы предлагаете, сидеть и ничего не делать? – спросила Лиза.

Роман промолчал.

– И потом – почему вы так уверены? Вам не приходило в голову, что вы можете ошибаться насчет своей теории?

Роман удивленно уставился на нее. Мысль о том, что они могут ошибаться, ему не приходила. Он был уверен, что будущее изменить нельзя. Но что, если можно? Ведь они ошибались насчет межвременных коридоров, думая, что шар их создает. Возможно, какой-то шанс все-таки есть.

– Ладно, – согласился он, – Я позвоню.

Они зашли в лабораторию, Роман направился к висящему на вешалке пальто и достал из кармана телефон.

– Я попрошу ее приехать. Скажу, что дело срочное, и нам нужно… – Роман не успел договорить.

Его прервал громкий звук – что-то разбило стеклянное окошко в двери, ведущей в лабораторию, упало на пол и взорвалось. Всех троих повалило на пол взрывной волной. Роман ударился рукой о книжный шкаф и упал на бок, подвернув ногу. Он оглох. Зрение тоже, кажется, на секунду пропало. Потом он понял, что просто инстинктивно закрыл глаза, защищаясь от летящих в лицо осколков. Приложив усилия, он все же открыл глаза и огляделся.

Комната наполнилась дымом, в воздухе летали горящие листы бумаги. Он посмотрел налево и увидел, что Боря лежит на животе без движения, а лицо Лизы искривила гримаса боли. По ее лбу текла тоненькая струйка крови. Она пыталась встать.