Лес

– Откуда я знаю? – крикнул я.

– Ты знаешь. Знаешь. Иначе и быть не может. Она в опасности? Она погибла?

Внутри меня поднялась волна гнева. Почему он докопался до меня со своими вопросами? Он хочет выпытать из меня ответы. Но какого черта? Какое он имеет право?

– Я ничего не знаю ни о какой девушке. Отвяжись от меня!

– Знаешь. С ней что-то случилось. Ты должен рассказать мне, что именно.

– Ничего я тебе не расскажу! – огрызнулся я.

И тут глаза Умника округлились.

– Какой же я дурак. С этим как-то связан этот человек, да? Салазар, Прайс, Борисов, теперь вот Лэнг. Это же реальный человек? Конечно, реальный. Почему я раньше об этом не подумал. Кто он такой?

Мое сердце застучало чаще.

– Я не знаю! – крикнул я, – Я не понимаю, о чем ты!

– Пожалуйста, – в голосе Умника послышалась мольба, – Помоги мне.

– Отвяжись! Заткнись! Отстань от меня!

И тут Умник исчез. Будто его никогда и не было. Я перевел дыхание и огляделся по сторонам. Никого. Только сосны.

Я поправил противогаз, чтобы тот плотнее прилегал к лицу, и посмотрел на часы. С момента начала вылазки прошло двадцать минут. Значит, за пределами леса прошло десять. Нужно было возвращаться в лагерь.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов и взял в руку путеводную нить, которая шла от катушки, закрепленной у меня на поясе, прямиком в лагерь. Без нее в лес ходить было нельзя. Потому что в этом случае из леса выбраться уже не получится. С момента инцидента здесь успели бесследно пропасть пятьдесят один человек. И мы пока понятия не имели, что за чертовщина здесь творится.

Я повесил автомат на плечо и двинулся обратно.

Глава 11

Как только я выбрался из леса на опушку, ко мне сразу же подбежала группа химической обработки. Они принялись опрыскивать меня обеззараживающими растворами. Я покорно поднял руки и стал ждать, пока едкая жидкость смоет с моего желтого защитного комбинезона любые следы принесенных мной из леса веществ. Когда ритуал был завершен, с меня стянули противогаз, костюм, перчатки, сапоги и унесли все это на кварцевание.

Мы с командой разместились в заброшенном пионерском лагере, который так удачно располагался аккурат рядом с лесом.

Я отправился в одноэтажное здание, где мы обустроили медчасть и принял полагающиеся препараты. Семь таблеток, любезно помещенных нашим доктором в один маленький пластиковый стаканчик. Мне измерили давление и пульс, температуру тела, провели визуальный осмотр.

После этого я направился в корпус «Д», чтобы рассказать Лизе о том, что вылазка прошла без происшествий. Войдя в ее «кабинет», который когда-то был спальней, я увидел, что она говорит по телефону. Ее рабочий стол, заваленный бумагами, располагался среди металлических двухъярусных кроватей, которые мы с парнями поставили вдоль стен. Заметив меня, Лиза подняла указательный палец. Я кивнул, сел на низкий стул и стал ждать.

– Я понимаю, но… – было видно, что она нервничает, – При всем уважении… Да. Да, но ведь… Хорошо. Хорошо. До связи.

Она нажала на кнопку отбоя и кинула телефон на стол так, что тот лишь чудом не разбился.

– Блин!

– Что такое? – спросил я.

– Нас отзывают, – сказала она и посмотрела на меня округлившимися глазами, – Ты представляешь?

Я опешил.

– Почему?

– Такое вот решение принял Кодин, – развела руками Лиза, – Не хотят они больше ничего изучать. Мало им, видите ли, данных предоставили. Хотят взять все в свои руки.

– Что за бред? – спросил я, – Мы выдали просто целую уйму данных. Это же мы обнаружили облака этого нервно-паралитического газа. Мы же даже взяли его образец на пробу. Они что, не получили результатов из лаборатории?

Лиза грустно покачала головой. Я продолжил:

– А как же пространственные завихрения? Сколько бы рот солдат они туда отправили прежде, чем догадались бы привязать нить на входе? – Лиза молчала. Я наклонился вперед, – А хроносдвиг? Это тоже недостаточные данные? То есть тот факт, что время в лесу идет в две целых тринадцать сотых раз быстрее, чем за его пределами – пустяки?

Лиза прерывисто вздохнула и прикрыла глаза правой рукой.

– Я понимаю, но ничего не могу с этим поделать. Завтра мы сворачиваемся.

Ее голос прозвучал очень тихо. Я отлично понимал, что она чувствует. Как кто-то, сидя в уютном кресле у себя в кабинете в Москве, может оценить результаты наших исследований? Они что, думают это так просто? Мы столкнулись с чем-то невообразимым и в буквальном смысле слова жертвуем собой ради науки.

Ровно двадцать дней назад в ста восьмидесяти километрах от Красноярска в лесу упал метеорит. Его удалось засечь только на входе в атмосферу, но слава богу, он упал в густой тайге, а не в каком-нибудь населенном пункте. Падение вызвало лесной пожар. На тушение были отправлены вертолеты МЧС. Когда они не вернулись, все поняли, что что-то здесь не так. Связь с бортами была потеряна на подлете к предполагаемому месту падения. Последнее, что успел прокричать в рацию один из пилотов, было «Что это? Вы видите?». Но никто не видел, потому что видеосигнал с бортовых камер перестал поступать еще раньше, чем сообщения по рации.

МЧС были посланы еще три вертолета, которые также не вернулись. Изображения района предполагаемого падения метеорита, полученные со всех возможных спутников, были испорчены видео-артефактами.

В заброшенном пионерском лагере, находящемся на границе леса, в котором случился инцидент, был обустроен оперативный штаб МЧС.

После этого стали происходить совсем странные вещи. Спасатели, которые направлялись в лес на разведку, из него уже не возвращались. Связь с ними терялась. Как и с беспилотниками, запускаемыми над лесом.

Люди стали замечать странные для июня изменения в климате, сначала незначительные, затем кардинальные. За два часа температура могла опуститься ниже нуля и подняться обратно. Проливной дождь сменялся снежной пургой, а через минуту уже могло светить яркое солнце.

Ночью начиналось самое страшное. Со стороны леса доносились странные звуки. Иногда откуда-то со стороны места падения метеорита до спасателей доносился шелест лопастей вертолета. Иногда – стук колес поезда. Иногда – голоса людей, чьих слов нельзя было разобрать.

Некоторые говорили, что видели бледных мертвецов, стоящих среди деревьев в глубине темного леса. Они будто окружали лагерь, но подойти ближе не решались, и просто наблюдали за спасателями из чащи. Кто-то узнал в этих мертвецах своих погибших близких.

Люди стали паниковать и спешно покидать лагерь. Когда один из спасателей обезумел настолько, что напал на другого с отверткой в руках, было принято решение свернуть штаб.

Тогда и вызвали нас.

Помню, как я сидел в своем кабинете в институте и просматривал данные, полученные этой ночью с юго-восточных станций, как вдруг зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Сережа, ты можешь зайти ко мне? – услышал я голос Лизы Макаровой, директора института. По интонации я понял, что случилось что-то серьезное.

– Сейчас буду, – сказал я и повесил трубку.

В кабинете Лизы сидели трое мужчин в черных костюмах. Увидев меня, они поднялись на ноги и по очереди пожали мне руки.

– Сергей Михайлович, знакомьтесь, это представители Министерства обороны, – сказала Лиза и назвала мне имена этих троих, которые я сейчас, конечно, не вспомню, – Это Сергей Михайлович Гуров, наш ведущий специалист, заведующий лабораторией.