Пелена

– Уверен. Кто-то перерезал ей горло.

– Жаль, горячая была девка. Стервозная только. За то, наверное, и поплатилась.

– Не сказать, чтобы вы сильно расстроились.

– Поверьте, ее здесь все терпеть не могли, даже если кто-то скажет вам, что это не так. А к нам, рабочим, она вообще относилась как к мусору, людям второго сорта, понимаете? Но никто ее и пальцем не трогал, если вы на что-то такое намекаете. Да ей попробуй хоть слово скажи – сразу же натравит свою толпу адвокатов, будешь до конца жизни по судам бегать – сказал бородатый. Остальные согласно кивнули.

– Ага, но такая дерзкая она только когда трезвая, – сказал лысый, – А как напьется – по-другому поет.

Я насторожился.

– И что же она говорила, когда напивалась?

– Как-то вечером после окончания съемок я убирал реквизит. И нашел Лойд. Она лежала в луже собственной блевотины. То ли пьяная то ли обдолбанная, прямо на полу за футлярами с осветительными приборами. Я решил ее не трогать от греха подальше, да только она вдруг начала плакать. И жаловаться на свою горькую судьбу.

– И что же она сказала? – я пожалел, что не включил диктофонную запись.

– Сказала, что устала. Что не хочет больше жить. Что чувствует, как за ней постоянно следят папарацци. И что она хочет вырезать проклятый чип из своего мозга. Вот как-то так.

Вырезать чип? Интересно… Может, в отчете о вскрытии все же не было ошибки?… Поблагодарив рабочих, я удалился прочь из съемочного павильона под тяжелым взглядом Стоунберга, которого я задержал дольше обещанного.

Особняк Себастьяна Мэйдла располагался за городом, в сорока минутах езды от съемочного павильона. Земельный участок был огорожен высоким забором из белого камня. Я остановился у ворот, опустил стекло и нажал на кнопку интеркома. Долгое время никто не отвечал.

– Да… Кто это? – наконец послышался из динамика уставший голос.

– Мистер Мэйдл? Меня зовут Майкл Купер, я детектив полиции. Можно войти?

– Полиции? – недоверчиво спросил голос, – Я что-то сделал?

– Я хочу поговорить с вами по поводу Джулии Лойд. Этой ночью ее нашли мертвой.

– О боже, – сказал Мэйдл, и на несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием динамика.

– Мистер Мэйдл, – сказал я.

– Да-да. Проезжайте.

Раздался короткий сигнал, ворота открылись, и я проехал внутрь. Перед домом был разбит сад, за которым давно никто не ухаживал. Всюду лежали опавшие листья и сломанные ветки. Доехав до парковки у входа в дом, я вышел из машины и постучал в дверь.

– Входите-входите, – услышал я приглушенный голос Мэйдла.

За дверью обнаружился шикарный коридор, ведущий в не менее шикарную гостиную. Ее вид омрачали раскиданные по полу пустые стеклянные бутылки и бессчетное количество коробок из-под пиццы и китайской лапши. Кое-где лежала грязная одежда, какие-то провода и бумаги.

Себастьян Мэйдл сидел в белом кожаном кресле. На нем был дорогой, но давно не стиранный халат. Волосы грязные и спутанные, на лице щетина. А я еще переживал за свой внешний вид…

– Присаживайтесь, – он махнул рукой в сторону второго кресла, – Не хотите выпить?

Я увидел в его руке бутылку виски и сверился с данными нейроинтерфейса. Половина двенадцатого дня.

– Пожалуй, рановато, – сказал я.

– Вы не станете возражать, если я?…

– Конечно, нет.

Мэйдл вытащил пробку и щедро налил виски в грязный стакан. Проглотив все одним глотком, он поморщился.

– А зачем вы приехали? Не могли просто позвонить по видеосвязи?

– Я предпочитаю личное общение, – ответил я.

– Я удивлен. Честно говоря, думал, вас уже давно заменили какие-нибудь нейросети.

Я промолчал. Мэйдл вздохнул.

– Джулия, да? Черт… Что случилось?

– Ее убили. Кто-то перерезал ей горло.

– Боже.

– Я провожу расследование. Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Мэйдл покачал головой, я достал телефон и нажал на кнопку записи.

– Скажите, когда вы в последний раз виделись с Джулией?

– После развода… Дайте подумать… На одной вечеринке лет пять назад. Мельком, даже не здоровались.

– Почему вы развелись?

Мэйдл откинулся на спинку кресла.

– Да знаете, как это бывает… Просто в определенный момент пришло осознание того, что мы не подходим друг другу. Мы познакомились на съемках «Друзей Сюзанны». Я тогда уже был настоящей звездой, она – подающей надежды начинающей актрисой. Ну и закрутилось… Однако, через пару лет мы просто пришли к тому, что порознь нам обоим будет лучше, понимаете?

– Понимаю.

– Она хорошая девочка, скромная… Родилась в какой-то деревне или вроде того…

– Подождите, – сказал я, – Вы хотите сказать, что вся чушь из ее досье – правда? Она действительно обычная девушка, добившаяся всего сама? Была волонтером во время вторжения и все такое?

Мэйдл рассмеялся и посмотрел наверх, с теплотой что-то вспоминая.

– Да… В это сложно поверить, но это правда. Она действительно сама невинность. По крайней мере, была такой до того, как словила звезду.

– Вы не первый, кто об этом говорит. После съемок в «Октябрьской ночи» она сильно изменилась, да?

– Ну что тут скажешь, не все выдерживают поток славы и денег, мне ли это не знать, – Мэйдл развел руками, как бы показывая убранство своего роскошного дома, – К тому времени мы уже были разведены и не общались, до меня только долетали отдельные слухи. Но то, что я слышал, совсем не походило на мою Джулс. Поговаривали, что звездная болезнь ее совсем доканала. Вроде как, там были и наркотики… Не знаю, не могу ручаться. И вот теперь… Черт возьми.