Августа

Ну например:

ВысхудМбр35– означало, что Августа преследует высокого худого мужчину, брюнета лет тридцати пяти.

Или:

СреполЖбл40+ – это, конечно, имелась в виду полная женщина среднего роста за сорок.

Или ещё:

НизсухБа – тут Ире сразу было ясно, что ее подруга следует за низенькой сухонькой бабушкой.

Кстати, о бабушках. За ними, как правило, следить было сложнее всего! Во-первых, шли они обычно очень неторопливо, а от того Августе – с ее темпераментом – было уже непросто. Во-вторых, старушки постоянно заходили во всякие аптеки и магазины – а там очереди, охранники всякие, – в общем, их легко можно было потерять из виду. Ну и наконец, в третьих, пожилые люди оказывались самыми подозрительными и действовали подчас совершенно неожиданно. Вот идёт, скажем, такая милая бабушка, прихрамывает, везёт свою сумку на колесиках неторопливо, и вдруг как обернётся, как выставит вперёд свой зонтик! Ух… Августа уже один раз чуть не получила так по голове и с тех пор окончательно зарубила себе на носу, что недооценивать пожилых людей – это, ох, какая большая ошибка! Если надо, они могут быть очень резкими и прыткими, да и взгляд из под толстых очков бывает такой, что озноб пробивает. Ну, даже взять того дедушку из парка, которого они с Никитоном видели – тоже казался совершенно обычным дедулей, а как ловко вытащил кошелёк из сумочки и исчез, как будто его и не было никогда.

«Да, да, опытность и многолетние навыки часто с лихвой компенсируют молодость и ловкость», – думала Августа, – а кроме того, нельзя ещё и исключать возможности, что под мешковатым старым пальто и согбенной фигурой на самом деле прячется настоящий шпион в расцвете лет и своих навыков. Ведь ему переодеться в бабушку куда удобнее и сподручнее, чем настоящей бабушке в шпиона. «Так что хорошо, что Хесам хотя бы не маскируется под бабушку, уж и на том ему спасибо.» – размышляла Августа, возвращаясь после очередной своей вылазки к метро, чтобы поехать домой, куда она уже, как и все последние дни, здорово опаздывала. Но тут ее сзади неожиданно окликнула Ира.

– Густа! Ха-ха! Сама изображаешь из себя супер-сыщика, а слежку за собой в упор не замечаешь! Я, между прочим, уже иду за тобой от той самой аптеки! Помнишь «МалтолМ50 Апт»? – Ира гордо встряхнула головой, от чего ее косички смешно подпрыгнули вверх.

– Ну, это, Ир, я же, типа, не боюсь слежки, поэтому и не слежу за теми, кто может следить за мной. Кроме того, я тут выводила по дороге новую формулу для определения маскировки настоящих шпионов, вот и не замечала ничего вокруг. Но вообще, спорить не буду, ты права – я реально сплоховала…

– Да, ладно, не расстраивайся – у всех бывает. Даже у супер Густы могут иногда случаться проколы. Но я тут, это, знаешь чего подумала?

– Что, Ир? Изобрела ещё более совершенный тип шифра?

– Не – по мне, пока и наш сойдёт. Но мне зато кажется, что ты все таки поступаешь со мной нечестно, Густа. Так подруги, а тем более сообщницы, не поступают. Я же не дура все таки и понимаю, что помогаю тебе в твоих тренировках к большой слежке за кем-то действительно важным, иначе зачем тебе следить за всякими бабушками или менеджерами из соседних офисов. А Густа, я права?

Августа уже давно ждала от Иры подобного каверзного вопроса, но до сих пор так и не придумала, как бы суметь ответить на него так, чтобы и общую тайну сохранить, и подругу не обидеть. Вот поэтому сейчас Августа сильно напряглась и изо всех сил нахмурила брови, собираясь с мыслями, но тут обеих подруг отвлекла суматоха, неожиданно возникшая рядом с цветочным ларьком на другой стороне улицы. Оттуда вдруг, мощно расталкивая остальных посетителей магазинчика, с шумом вырвался плотный мужчина с испуганным и красным от напряжения лицом. Своей большой спортивной сумкой он прикрывался, как щитом, а пышный букет из алых рост был в его руках скорее оружием – он даже не постеснялся хлопнуть им по шляпке одной из окружающих дам, чтобы освободить себе путь. Такое поведение, конечно, не могло не вызвать бурного возмущения у публики, но никто не посмел остановить его – все только ругались вслед нахалу, но сделать что-либо боялись. Все, но только не Августа.

– Вперёд за этим толстым грубияном, – скомандовала Августа и, схватив Иру за руку, потащила ее вперед по противоположной стороне улицы, стараясь оставаться незамеченной за припаркованными машинами и недавно высаженными деревьями. Впрочем, мерзкий тип и не озирался по сторонам – он явно тратил все свои силы на то, чтобы максимально быстро продвигаться вперёд. А это, учитывая его на редкость внушительные габариты, и так давалось ему нелегко. Мужчина шел вниз по улице от метро, так что в голове у Августы опять промелькнула мысль, что она опоздает и в очередной раз получит дома по полной. Но лишь на мгновение. Потому что отказаться от слежки за таким интересным субъектом не могло быть и речи.

– ВыстолМлыс42, – успела пропыхтеть Ира, прячась вместе с Августой за углом старого дома уже на другой стороне улицы.

– Мега толстый и мега наглый – вот что мы пока с уверенностью можем сказать про него. Давненько я такого отвратительного типа не встречала, – с презрением фыркнула Августа и стремительно бросилась к небольшому грузовичку, вдоль которого сейчас и шёл, отдуваясь и отплёвываясь, толстяк с цветами. Он завернул за угол следующего дома и направился прямиком к воротам Детского Садика, который граничил с их школой.

Августа с Ирой удивлённо переглянулись и побежали за ним. Перед калиткой толстяк как-то неожиданно весь сник и как будто сдулся. Он, наверное, с целую минуту мялся и собирался с силами, прежде чем в итоге все же нажал на кнопку звонка. Вся его хамоватая спесь спала, и вид у него был, будто у провинившегося школьника. Потом мужчина долго извиняющимся тоном говорил что-то в домофон. Голос у него оказался тихим и очень напуганным, совершенно не сочетающимся с его такой свирепой ещё недавно внешностью. Наконец, ему открыли, и он вошёл, весь ссутулившись, и мелкими шажками побрел в садик, который находился за зданием. Августа быстро смекнула, что им-то просто так не откроют, так что она тенью проскользнула к забору садика, что граничил с территорией их школы, и одним махом перемахнула сначала один, а потом и второй заборы. Через пол минуты она уже была на детской площадке, откуда сразу услышала шум переполоха с другой стороны здания. Августа оглянулась на Иру, но та лишь развела руками – лезть в своём нарядном платье через заборы в ее планы явно не входило. Тогда Августа достала телефон, знаком показала, что они будут на связи, и сразу же побежала на шум.

Во дворике по кругу стояло несколько скамеек, и на центральной сидел большой и очень толстый мальчик лет шести. Августа сразу узнала в нем отпрыска его наглого папаши, который, впрочем, сейчас наглым отнюдь не выглядел – он стоял рядом со своим сыном (удивительно было, как они похожи друг на друга, только один был взрослый и лысый, а второй маленький и рыжий), понуро опустив голову и все пытаясь всучить свой букет старшей воспитательнице. Но сия дама непонятного возраста, зато с прямо-таки нереальной шевелюрой ярко фиолетового цвета и лицом, которое отлично подошло бы какой-нибудь крутой ведьме из ужастика, демонстративно отклоняла цветы и поставленным голосом отчитывала несчастного мальчугана.

– Это же где это слыхано, чтобы в нашем образцовом Детском Саду один мальчик мог толкнуть другого? Да ещё так, что тот бедный стукнулся головой о наш любимый паровозик и чуть не получил сотрясение мозга? А если бы получил, а если бы все дело кончилось больницей, или ещё чего хуже?? Даже произносить такие вещи вслух жутко… – на этих страшных словах воспитательница с фиолетовой прической сначала театрально понизила голос, а потом и вовсе замолчала. Но лишь на мгновенье, чтобы затем с новыми силами наброситься на совсем уже расстроенного и уже чуть не плачущего рыжего мальчика. – Так вот отвечай, Павлик, о чем ты думал, когда с такой злостью толкал бедного Петю? Или, может быть, ты вовсе не думал, потому что в твоей рыжей голове и мыслей-то нет никаких, кроме как навредить кому-нибудь из своих таких добрых и безответных товарищей? Ну-ка – говори сейчас мне правду прямо как на духу – при Папе своём хоть ней смей мне врать! – Затем уже обращаясь к Папе, – А вы уберите свои дурацкие цветы – они никак не помогут бедному Петеньке, которого увели домой всего в слезах. И потом опять к мальчику, – так мы все ждём твоего оправдания, дуболом ты этакий! Отвечай!

Вокруг на скамейках и за ними образовалась целая толпа из разных нянечек, детей и их родителей. Все они укоризненно смотрели на рыжего толстого мальчика, который совершенно растерялся и явно изо всех сил старался не расплакаться. Он хотел было что-то начать говорить, но слова комом застряли у него в горле, а из глаз все таки покатились предательские слезы. «Нечестно! Все на одного – это нечестно» – писала эсэмэску Ире Августа. «Небось сами его задирали и дразнили за то, что толстый, вот он и дал сдачи, да и правильно сделал! Надо как-то вмешаться? Но как?» И тут Августа глазам своим не поверила – на сцене прямо рядом с рыжим Павликом появилась Ира. Платье ее было изрядно испачкано и даже слегка порвано, что означало лишь одно – заборы она все же перелезла. Зато лицо ее пылало решимостью, а кулаки были крепко сжаты.

– А можно предоставить слово свидетелю? – заговорила Ира своим фирменным вредным голосом.

– А ты кто такая тут будешь, девочка? – фиолетовая надзирательница недовольно обернулась на неожиданную гостью.

– Ну ,раз тут у вас идёт настоящий суд, то я вот подумала, что суд не может быть справедливым без выслушивания мнения адвокатов. И я с моей подругой Густой (с этими словами Ира ткнула пальцем в сторону Густы) вполне готовы выступить в роли защитников этого милого рыжеволосого мальчика, который на самом деле вовсе не преступник, а скорее уж жертва, – выпалила Ира и, поскольку сама не ожидала от себя такой тирады, теперь немного сконфузилась. Но эффект и впрямь оказался что надо – все взгляды были теперь обращены на неё. Ира ещё больше потупилась, но потом собралась с духом, поправила свои толстые очки, тряхнула головой, от чего косички забавно подпрыгнули, и продолжила.

– Так вот, мы с моей подругой Густой на переменах и после уроков нередко играем во всякие умные игры в соседнем школьном дворе как раз за этим забором, – и Ира для пущей убедительности указала на забор. – Как вы видите, забор практически прозрачный, и все, что происходит в вашем Детском Саду, нам прекрасно видно…

– Это все конечно очень интересно, девочка (кстати твоё наглое лицо кажется мне подозрительно знакомым),но может ты уже скажешь что-то конкретное и перестанешь наконец отнимать у нас время? – бестактно перебила Иру надзирательница с фиолетовыми волосами. Та явно была очень недовольна ихотела как можно быстрее отделаться от неизвестно откуда появившейся назойливой девчонки. Но она на свою беду и понятия не имела, что отделаться от Иры отнюдь не так-то просто. Ведь Ира, если хотела, могла быть до того дотошной и надоедливой, что даже их учителя в итоге почти всегда уставали с ней спорить и сдавались. А сейчас был как раз такой момент, когда Ира хотела. Она подняла вверх указательный палец, снова многозначительно поправила очки и обвела взглядом публику. И вновь и нянечки, и родители, и малыши посмотрели на Иру. А Павлик так вообще раскрыл рот от удивления и смотрел на неё так, что, казалось, ещё чуть-чуть, и глаза из орбит вылезут.

– Итак, как я уже говорила, мы часто гуляем на переменах в нашем школьном дворе и конечно же присматриваем за малышами, потому что многие из нас в своё время сами имели несчастье ходить в это заведение, – тут Ира театрально вздохнула и провела рукой по глазам, будто бы смахивая слезу, – На самом деле садик-то чудесный, да и нянечки здесь есть очень добрые и милые, но вот старшая воспитательница Инесса Ильинична… В общем ее методы воспитания вполне подошли бы для настоящих головорезов в самой страшной тюрьме, но никак не для малышей в уютном детском садике, ведь детей должны любить, разве нет? – спросила Ира жалобно, а затем утихла и вся съежилась. Все конечно автоматически повернули головы на старшую воспитательницу. Сказать, что та была в ярости, значит ничего не сказать! Руки у неё сжались в кулаки, фиолетовая прическа сбилась на бок, а побелевшие губы начали трепетать и наконец выдали все ее возмущение.

– Да как ты смеешь, маленькая нахалка?! Я работаю старшей воспитательницей здесь уже больше тридцати лет, и наше заведение заслуженно считается самым образцовым Детским Садом в центральном округе! Да все уважающие себя родители ещё до рождения своих чад приходят ко мне записываться, чтобы встать в очередь. А ты меня ещё в чем-то обвиняешь? Ох, никто ещё меня в жизни так никогда не оскорблял. Пожалуйста, вызовите кто-нибудь скорую, а то по-моему у меня что-то с сердцем, – теперь настала очередь воспитательницы играть и она демонстративно встала и прижала руку к сердцу. Однако публика уже явно раскололась на две части. Кто-то конечно сразу подбежал к «умирающей» и пытался помочь, но многие родители немедленно стали тихо спрашивать своих детей, правда ли то, о чем рассказывает старшая девочка. И судя по стремительно меняющимся выражениям их лиц, детям было что рассказать. Воспользовавшись возникшей паузой, Ира шмыгнула носом и опять заговорила.

– Да, да, дорогие Мамы и Папы – вы не удивляйтесь особо, если ваши любимые дети вдруг расскажут вам, как их ставят в угол, прилюдно унижают и даже бьют линейкой по локтям или коленкам – все же дети ведь падают, так что никто и не заметит, правда Инесса Ильинична? Но это, если они вдруг осмелятся рассказать, и то, только по большому секрету. Потому что о таких вещах дорогая Инесса Ильинична говорить строжайше запрещает. – По рядам родителей прокатился гул возмущения, послышались выкрики самого жесткого негодования, один Папа весьма внушительного вида сначала обнял свою дочь, а потом встал с явным намерением действовать. Инесса Ильинична с абсолютно белым лицом стала незаметно пятиться к двери. А Ира (к полнейшему восхищению Августы) продолжила.

– Кстати, об этом самом бедном рыжем мальчике. Его дразнят, потому что он толстый, но ведь он-то в этом не виноват, разве не правда? И больше всех дразнит как раз этот Петька – мы не раз видели, да и фото на телефоны успели сделать. А он, готова поспорить, и есть главный доносчик Инессы Ильиничны. У неё всегда так было заведено – только доносчикам и ябедам позволено все, поэтому, если он и получил наконец в нос, то уж точно получил по заслугам, – подытожила Ира с победоносным видом и направилась к Августе.

Между тем лужайка перед садиком за каких-то пять минут преобразилась до неузнаваемости. Старшая воспитательница Инесса Ильинична исчезла, целая толпа разъяренных родителей во главе с тем самым видным Папой пытались ее найти, но пока явно безуспешно. Многие дети плакали, некоторое мамы тоже, ну и конечно все обнимались. А тот самый тучный мужчина подошёл к своему рыжему сыну Павлику, который по-прежнему сидел один и совершенно обалдевший, наклонился к нему ичто-то сконфуженно сказал, а затем почему-то отдал ему свой пышный букет. Мальчик неожиданно ловко для своей комплекции вскочил и побежал к Ире.

Через пять минут Августа с Ирой очень весело бежали к метро. Обе уже очень сильно опаздывали, а на Ире к тому же было ещё и безнадежно испорчено ее любимое платье, но лица у обеих прямо светились. Ещё бы – Ире первый раз в жизни подарили настоящий букет цветов, да ещё и такой роскошный. Но главное конечно было не это, а то, что волей случая, сегодня она наконец, пусть и спустя столько лет, сумела восстановить справедливость и поставить на место самую вредную и злющую тетку на свете. Ту, которая в своё время столько раз унижала ее маленькую и беззащитную. Зато теперь Ира отыгралась по полной и чувствовала себя на редкость легко и радостно. Она скакала вприпрыжку в своём перепачканном платье и размахивала букетом.

– Как думаешь, Густа, эту злыдню теперь уволят?

– Сто пудово уволят, Ир! А то и того лучше – может запихнут в какую-нибудь психушку для особо опасных воспитательниц, наверняка таких немало, а значит должно быть такое заведение. И там-то, типа, их уже будут ставить в угол и наказывать по полной программе.

– Да уж, в углу бы ей постоять точно не помешало – это точно. Ха-ха-ха! Но ловко я ее, Густа, правда?

– Конечно – ещё как ловко! Но я и представить себе не могла, через что тебе бедной оказывается пришлось пройти в этом мерзком Детском Саду. Почему ты мне никогда не рассказывала?

– Ну знаешь, Густа, о таких вещах как-то не слишком приятно рассказывать вообще-то. Да и… Ладно короче – что было, то было, – Ира явно сразу немного помрачнела.

– Слушай, Ир, я, типа, теперь реально горжусь, что ты моя подруга. Круче тебя операцию по изобличению этой Инессы «как ее там» никто бы не провернул – это уж точно! Мне кажется тебе надо быть адвокатом. Не, ну реально, представляешь, как классно будет – я стану сыщиком, а ты адвокатом. Ну и будем конечно помогать друг другу. Я читала, что сыщики вечно нужны адвокатам, ну а сыщики тоже никак не могут обойтись без адвокатов. Так что длительное сотрудничество нам тогда будет точно обеспечено.

– Хм, кстати о взаимном сотрудничестве. Не напомнить ли тебе, Густа, о чем я спрашивала тебя до того, как нас отвлёк этот смешной толстяк с цветами и со всем, что последовало в результате слежки за ним? – Ира остановилась и с лукавой усмешкой посмотрела на подругу. Августа тоже остановилась и сразу нахмурилась.

– Помню я, помню, – пробурчала она.

– Так и? Все эти тренировки для того чтобы в итоге подготовиться для слежки за кем-то действительно важным, да?

– Я врать не умею, так что да – ты права. Но больше я тебе ничего сказать не могу. Правда. Это просто не моя тайна, а так поверь – я бы с удовольствием тебе бы все рассказала. Да и мне твоя помощь пригодилась бы ещё как – тут тоже спору нет.

– Ну вот, опять ты за своё! Конспирация всякая, чужие секреты… Но я же твоя лучшая подруга, разве нет?

– Конечно, Ира, – ты безусловно моя единственная подруга, Никитон ведь мальчик, а Катя вообще лошадь.

– Ну, про лошадь твою мы тут не будем, но, значит, секрет Никитона, да? Вы с ним затеяли что-то такое интересное, чего ты даже мне рассказать не можешь?…

– Нет, Никитон тоже ничего не знает об этом, – неожиданно резко перебила Иру Августа.

– Так… Интересно получается, однако! Чья же это тогда тайна тогда? Или… Может быть и нет никакой тайны, а ты просто все выдумала, Густа? Ну, так и скажи тогда – рано или поздно ведь я все равно узнаю. Не, ну признайся просто – я обещаю, что не буду смеяться над тобой, честно-честно. Я тоже иногда выдумываю всякое, а потом сама же начинаю в это верить. Может, и глупо, конечно, но ничего такого стыдного в этом нет. Да, Густа, придумала?

– Я не выдумываю просто так и не вру друзьям, но вот всю правду сказать тоже не могу, ведь тогда я подведу… – тут Августа вовремя осеклась и поджала губы, чтобы больше уж точно не ляпнуть ничего лишнего.

– Не подведёшь кого? Ох, ничего себе… Густа, все таки шпионка из тебя никудышная! Я догадалась!!! Давай так, если я скажу правильно, то ты в ответ просто ничего не говори – так ты не нарушишь своего обещания, но я зато буду знать, что права. Если же нет, то наоборот, отругай меня, и я навсегда отстану от тебя со своими расспросами. Ну, не навсегда, конечно, но на неделю точно – обещаю! И буду даже по-прежнему помогать тебе следить эту неделю, ничего не прося взамен. Ну как тебе сделка, Густа? Идет? Ведь все по-честному, а ты в любом случае ни при чем, разве нет?

– Чёй-то я не очень уверена, что все прямо так по-честному, как ты говоришь, но давай уж – говори, а то ведь ты все равно не успокоишься, пока не скажешь – это я уже отлично усвоила.