Казненные поколения. Исторический роман

15 октября, за два дня до кончины Анны Иоанновны, происходит следующее:

Движения во дворце прекратились. Караул стоял в комнате, возле тронной залы; часовой был у открытых дверей. Императрица уже удалилась во внутренние покои. Всё стихло. Было за полночь, и офицер уселся, чтобы вздремнуть…

Вдруг часовой зовёт на караул, солдаты вскочили на ноги, офицер вынул шпагу, чтобы отдать честь. Он видит, что императрица Анна Иоанновна ходит по тронной зале взад и вперёд, склоняя задумчиво голову, закинув назад руки, не обращая внимания ни на кого. Часовой стоит, как вкопанный, рука на прикладе, весь взвод стоит в ожидании; но что-то необычное в лице императрицы, и эта странность ночной прогулки по тронной зале начинает их всех смущать. Офицер, видя, что она решительно не собирается идти дальше залы и не смея слишком приблизиться к дверям, дерзает наконец пройти другим ходом в дежурную женскую и спросить, не знают ли намерения императрицы. Тут он встречает Бирона и рапортует ему, что случилось.

– Не может быть, – говорит герцог, – я сейчас от императрицы, она ушла в спальню ложиться.

– Взгляните сами, она в тронной зале

Бирон идёт и тоже видит её.

– Это какая-нибудь интрига, обман, какой-нибудь заговор, чтобы подействовать на солдат! – вскричал он, кинулся к императрице Анне, уговаривая её выйти, чтобы в глазах караула изобличить самозванку, какую-то женщину, пользующуюся некоторым сходством с ней, чтобы морочить людей, вероятно, с дурным намерением.

Императрица решилась выйти, как была, в пудермантеле.. Бирон пошёл с нею. Они увидали женщину, поразительно похожую на неё, которая ни мало не смутилась.

– Дерзкая!» – вскричал Бирон, и вызвал весь караул.

Офицер своими глазами увидел две Анны Иоанновны, из которых настоящую, живую, можно было отличить от другой только по наряду, и потому, что она вошла с Бироном из другой двери. Императрица, постояв минуту в удивлении, выступила вперёд, пошла к этой женщине и спросила: – Кто ты, зачем ты пришла?

Не отвечая ни слова, та стала пятиться, не сводя глаз с императрицы, отступая в направлении к трону и, наконец, всё-таки лицом к Императрице, стала подниматься, пятившись, на ступеньки под балдахином.

– Это дерзкая обманщица! Вот императрица! Она приказывает вам, стреляйте в эту женщину, – сказал Бирон взводу.

Изумлённый растерявшийся, офицер скомандовал, солдаты прицелились. Женщина, стоявшая на ступенях у самого трона, обратила глаза ещё раз на императрицу, тяжело вздохнула и …рассеялась в воздухе..

Анна Иоанновна, повернувшись к Бирону, глубоко вздохнув, глухим голосом сказала:

– Это моя смерть!

Надо сказать, что, прочтя историю о двойнике императрицы, российская образованная публика не слишком-то поверила в ее правдивость. Однако историки не сдались, утверждая, что всё это происходило в действительности!

Впрочем, чего только не бывает с людьми, увлеченными мистикой, а Анна Иоанновна была малообразованной, панически боялась всего того, что принято называть оккультизмом.

Поговаривали в прошлом, что подобное произошло и с такой просвещённой государыней, каковой являлась императрица Екатерина II. Описание этого случая принадлежит французскому королю Людовику XVIII. Во времена оные он находился в изгнании, пребывая в Венеции. Свидетелем происшедшего он не был, о случившемся узнал от посланника при российском дворе. Вот, что он пишет об этом в своих «Мемуарах»: «2-го ноября 1796года фрейлины ее величества Екатерины II, дежурившие у дверей спальни, увидели, что государыня, в ночной одежде и со свечой в руке, выходит из своей спальни, идет к тронному залу и входит туда. Сперва они были очень удивлены таким странным и поздним выходом, а вскоре начали тревожиться ее продолжительным отсутствием. Каково же было их изумление, когда они услышали из спальни государыни звонок, которым обыкновенно призывалась дежурная прислуга! Бросившись в спальню, они увидели государыню лежавшей на кровати. Екатерина спросила с неудовольствием, кто ей мешает спать. Фрейлины замялись, боясь сказать ей правду, но императрица быстро заметила их смущение и в конце концов заставила-таки описать подробно все происшествие.

Живо заинтересованная рассказом, она приказала подать себе одеться и в сопровождении фрейлин отправилась в тронный зал. Дверь была отворена – и странное зрелище представилось глазам присутствующих: громадный зал был освещен каким-то зеленоватым светом. На троне сидел призрак – другая Екатерина!

Императрица вскрикнула и упала без чувств. С этой минуты здоровье ее расстроилось, и два дня спустя апоплексический удар прекратил ее земную жизнь».

И с коронованными лицами зарубежных династий происходило нечто подобное.

Король Швеции Карл XI, отец короля Карла XII, известного нам по Полтавской битве, был человеком просвещенным, храбрым, трезво мыслящим, лишенным какого бы то ни было воображения.

Однажды поздним осенним вечером Карл XI сидел в кабинете в присутствии своего любимца камергера графа Браге и лейб-медика Баумгартена, известного своим вольнодумством (эскулап слыл сторонником учения Декарта и хотел, чтобы все сомневались во всем, кроме медицины). Им было нетрудно заметить, что окна зала напротив ярко освещены, что возбудило их любопытство. Происходило это в старом королевском дворце в Риттерхольме, представляющим собой обширное здание в форме подковы. В одном его конце помещался кабинет короля, а почти напротив находился зал, где собирались представители сословий.

Король позвал сторожа и велел отпереть зал. То, что открылось его глазам, повергло всю компанию в ужас.

Зал был освещен бесчисленными факелами, стены затянуты черной материей; с них свисали трофейные и шведские знамена, причем последние были покрыты черным крепом.

На скамьях сидели депутаты. Трон занимал труп в королевском облачении. Справа от него стоял мальчик с короной на голове и скипетром в руке, а слева человек, облаченный в парадную мантию, которую носили шведские короли до воцарения династии Ваза. Посередине зала находилась плаха с топором.

Вдруг из другой двери стража ввела в зал молодого человека со связанными руками. В то же мгновение труп свела судорога, а из раны хлынула кровь. Молодой человек с горделивым достоинством опустился на колени и вытянул шею; спустя несколько минут его голова подкатилась к ногам Карла XI, забрызгав его сапоги кровью. Человек в мантии торжественно обратился к королю:

– Король Карл! Кровь эта прольется не при тебе, но спустя еще пять царствований. Горе, горе, горе дому Ваза!

После этого видение исчезло. По мнению Карла XI и его спутников, фантасмагория продолжалась минут десять.

Вернувшись в кабинет, король приказал записать рассказ об увиденном и велел троим другим свидетелям скрепить документ своими подписями, после чего подписал его сам. Примечателен конец этой записи: «А если то, что я здесь изложил, – пишет король, – не истинная правда, я отрекаюсь от надежды на лучшую жизнь за гробом, каковую, быть может, заслужил кое-какими добрыми делами, в особенности же ревностным трудом на благо моего народа и защитой веры моих предков».

О подлинности этого документа судить трудно, подобные легенды окружают любой трон, обагренный кровью государя. Когда в начале XIX века видение Карла XI стало известно, труп на троне отождествили с Густавом III, а казненного – с его убийцей Анкарстремом.

Суд над Бироном

Как-то раз Бирон спросил у придворного шута: «Что думают обо мне россияне?» «Вас, ваша светлость», – ответил шут, – «одни считают богом, другие – сатаной, но никто не считает человеком».

Эрнст Иоганн Бирон, фаворит императрицы Анны Иоанновны, определявший, как считается, долгое время судьбы России, стал в российской историографии символом немецкого засилья. Именно в его время, как пишет историк Ключевский, «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забились на самые доходные места в управлении».

Но, следует признаться, не Бирон создал для этого условия, до него над этим здорово постарался Петр Великий – это он открыл шлюзы для потока иностранцев, преимущественно – немцев.

Говорили о его низком происхождении… Да, оно действительно слишком туманно… Враги Бирона не упускали возможность напомнить, что был он якобы родом из конюхов, что мать его якобы была служанкой-латышкой. Объясняется это, по всей видимости, тем, что значительная часть курляндского рыцарства не хотела признать Бирона герцогом Курляндии. Позже, впрочем, имела место и другая крайность: кое-кто утверждал, что Бирон состоит в родстве со знаменитыми французскими герцогами де Биронами, что, естественно, ни в какие ворота не лезет. Впрочем, в истории многих стран в высший свет врывается немало таких лиц, которым приходится на скорую руку лепить родословную, ни чистотой помыслов, ни благодатностью действий украшением общества не становятся

Стоять у власти много лет
И оставаться чистым?
Ну, это, скажем, чистый бред
Во все века и присно!

Бирона обвиняли во всех бедах страны и это естественно, коль он был олицетворением власти. Говорят он беззастенчиво запускал в казну руку свою… а кто, стоя у власти не ворует?..

Воруют все, кому не лень,
Кто скрыто, а кто – прямо
Украсть не может только тень,
Поскольку нет кармана.

«Если учесть, что нации он внушает ужас, что те, кто притворялись действующими ему на благо и помогли его вознесению, делали это только во имя своих личных интересов, … можно предвидеть, что он поднялся на столь высокую ступень судьбы только для того, чтобы совершить после этого такое же великое падение» – писал барон Мардефельд в Берлин о Бироне незадолго до его ареста.

Нация – понятие слишком обширное. Народ!.. Во имя народа!.. Для блага народа!.. – кричат лихоимцы во все времена…

А что за народ? Так, – безликая масса-
В глазах у царя и закона…
А в нем различают и кланы, и классы —
Живущих в дворцах и притонах.
Одни над законом, другие – без права,
Но смертны и те, и другие.
Уходят с позором, уходят без славы —
Но с детства мечты голубые….

Не со стороны народа грозила Бирону ближайшая опасность, а со стороны тех, кого он считал своими друзьями, от которых он ни разу не слышал слов укора, которым он доверял, как самому себе и которые при его содействии и чины высокие… Из них самым неблагодарным оказался Миних.

В структурах власти казавшийся преданным регенту он втайне подготовил заговор, который легко удался, потому что Бирон, по-видимому, слишком полагался на гвардию. Да и как могло быть иначе, если Преображенским полком командовал Миних, первым помощником которого был майор Альбрехт, ставленник Бирона! Семеновским полком командовал преданный герцогу генерал Ушаков, Измайловским – Густав Бирон, а конным – сын его, принц Петр. Христофор Антонович Миних объясняет причину произведенного им переворота несоблюдением самим Бироном условий завещания императрицы Анны Иоанновны: «В завещании Императрицы была одна статья, гласившая, что герцог-регент должен обходиться с должным почтением с племянницей Ее Величества – принцессой Анной и с ее супругом; но герцог поступал совершенно наоборот: высокомерие и угрозы с его стороны были постоянными, и я сам видел, как принцесса трепетала, когда к ней являлся Бирон. Так как герцог, будучи еще обер-камергером, стоил России несколько миллионов, то вельможи и внушили принцессе, что, по всей вероятности, он в течение шестнадцати лет регентства, будучи единовластным правителем империи, переберет у казны еще миллионов шестнадцать и более. Так как, по силе другой статьи того же завещания, герцогу и государственным министрам предоставлялось, испытав способности принца по достижении им семнадцатилетнего возраста, решить, в состоянии ли он управлять государством, – никто не сомневался, что герцог изыщет способ объявить молодого принца слабоумным и, пользуясь своей властью, возведет на престол сына своего, принца Петра, о котором два года тому назад поговаривали, будто он должен был жениться на принцессе Анне» Оставалось убедить принцессу, что для блага государства следовало бы арестовать регента Бирона и отправить его, вместе с семейством, в ссылку; на его же место герцогом курляндским наименовать принца Людвига Брауншвейгского. От Анны Леопольдовны последовало согласие.