Рассказы

Егор Петрович, бросив на землю Сергея Сергеевича, застыл.

Второй короткий, мощный вздох.

И еще.

Будто вылетали тугие пробки из чудовищных легких.

Егор Петрович посмотрел на Кучума, на Сергея Сергеевича, растопырившегося беспомощно на краю обрыва, и, ничего не сказав, побежал к мельнице.

Навстречу ему от мельницы пулей мчался Ленька.

– Его-ор Петрович! Поше-ол! Поше-ол! Скорей!

На пороге машинного Егор Петрович остановился, как вкопанный.

Дизель был живой. Дизель пошел.

Огромный маховик мерно крутился. Стучали поршни. Иван Федорович, черный от нефти и копоти, улыбался ослепительными зубами.

Голос Егора Петровича утонул в шуме и стуках работающей машины. Не слышно было и Ивана Федоровича. Но оба они понимали друг друга и крепко трясли друг другу руки.

Выходя из машинного, на пороге встретил Лизу.

Она улыбалась, и глаза ее сияли. Золотились на солнце белокурые волосы. В первый раз Егор Петрович увидел на ней светлую кофточку, и Лиза показалась ему прекрасной как никогда. Он посмотрел на нее, посмотрел на Ивана Федоровича. Набрал воздух и сказал Ивану Федоровичу:

– На такой радости прошу я тебя – отдай за меня Лизавету Ивановну!

Иван Федорович вытер синим рукавом блузы потное лицо и протянул Егору Петровичу руку.

От мельницы Егор Петрович вернулся в сад – вспомнил Сергея Сергеевича.

Ноги чтоб его здесь не было!

Кучум сидел на обрыве и развязывал пачки с николаевскими. Рядом с ним на земле валялась смятая клетчатая фуражка. Сергея Сергеевича не было.

Егор Петрович недоуменно осмотрелся.

– Убрался?

Кучум поднял заросшее шерстью лицо.

На нем были одеты желтые очки Сергея Сергеевича.

– Оступился он… Туды и за-гул! – мотнул он головой под обрыв.

Егор Петрович посмотрел с обрыва на быструю воду реки. Вспомнил жалкое испуганное лицо бывшего помещика, когда он недавно поднял его тут над обрывом, и в груди шевельнулось какое-то гадливое чувство. Обернувшись к Кучуму, Егор Петрович сказал:

– Конченный он был человек, Кучум. Зря ты его…

Кучум махнул рукой в ответ и крепко выругался.