Сонмы. Последний выбор – Второй акт

– … А разве нет? Кто из нас живёт в одиночестве уже семь лет? А когда ты в последний раз брала в руки кисти и краски? Ложишься и просыпаешься по расписанию, и слушаешь тишину. Кто предложил помощь? Кто пытался завязать диалог? Это ты нуждаешься в ком-то. И поэтому ты требуешь от меня взаимности. Подсознание Вас толкает на эти поступки. Оно выдаёт необходимое Вам за мнимое. Вы не понимаете элементарных вещей – раздуваете вечно из мухи слона. Почему-то не хотите понять, что если вы что-то делаете, то это нужно в первую очередь вам самим!

Девушка слушала и не понимала, что происходит. Что за нравоучения от этого парня. От горшка два вершка! Наглец отчитывает её за то, что она предложила ему помощь?! Но огромный опыт работы медсестрой тут же дал о себе знать, и здравомыслие затушило внезапно воспламенившуюся злость. Профильтровав разговор, она зацепилась за краски и цифру семь, и задумалась – «Откуда он знает, как я живу?».

– Майя! Майя. – с криком ввалился в сестринскую санитар и продолжил с отдышкой. – Слава Богу, вы здесь… Там. В блоке «С»… Там, орут больные… Диким криком орут…

– Отчего? Что случилось? – удивилась Майя и резко поставила, почти ударила, свою кружку с горячим кофе на стол, от этого она часть выплеснула на руку.

– Мы не знаем. Первого пытались угомонить, но уколы успокоительного не помогают.

– Первого? Сколько их? – уточнила Майя, вытирая руку полотенцем после того, как обмыла её в раковине.

– Когда я побежал за помощью, уже было трое.

– «Карл, где тебя носит?! Ты нашёл кого-нибудь? Уже семь психов орёт!» – прозвучало по рации, а на заднем фоне доносился странный звук, то ли это был скрип, то ли визг.

– Марк, мы уже бежим. Я нашёл только Майю. Больше никого нет. – ответил санитар по рации и обменялся кивками головой с Майей.

– «Скорей!»

– Вы охранников вызвали? – в спешке поинтересовалась Майя, забыв напрочь про загадочного гостя.

– Зачем? Что они сделают? Пациенты и так пристёгнуты.

Хорошо только одно – все блоки находятся в одном здании. Майя с Карлом не мешкая побежали по длинному коридору клиники в соседнее крыло. Они старались добраться так быстро, как могли, только им постоянно мешали стальные решётчатые двери. Сотрудникам каждый раз нужно открывать замок магнитным пропуском. Как назло, система старая, и срабатывает не с первого раза. А загадочный гость неторопливо пошёл следом за ними. Те же решётчатые двери будто ждали его и открывались сами, парню нужно было только подтолкнуть их рукой. И когда он открыл последнюю, плотно закрытую, толстую дверь от блока «С», стало слышно невыносимые жуткие крики мужчин и женщин. В момент, когда гость зашёл в блок, в истерике находились уже все пациенты этого крыла.

Никто не мог понять, в чём дело, что происходит. Майя с санитарами вводили пациентам сильные успокоительные и обезболивающие препараты. Но больные ничуть не меньше продолжали орать. Будто с них живьём снимают кожу, или голым телом положили на раскалённую плиту.

Лишь расписанный татуировками по всему телу загадочный незнакомец знает, что происходит. Для этого он и прибыл. Он знает, что, к большому сожалению, бедолагам никак не помочь. Они слабы умом. Они не имеют никакой защиты и не способны бороться. Остановить можно только то, что окажется впоследствии, после их истерических душераздирающих криков.

Там лежат двадцать восемь опасных, тяжелобольных, психически нездоровых пациентов. Всех их каждую ночь пристёгивают к кровати широкими ремнями по рукам, ногам, на поясе, и в груди. И сейчас все двадцать восемь психически больных бьются в судорогах, кричат и пытаются освободиться от толстых ремней.

Они хотят закрыть уши и бежать. Бежать, пока не прекратится пугающий голос у них в голове, который сводит с ума ещё сильней, и причиняет несоизмеримую боль, будто бы их живьём перемалывают на мясорубке. Но не способные умереть они испытывают это всё время, раз за разом, как заезженная пластинка. Как их кости во всех местах ломаются снова и снова. Как их связки разрываются, ещё раз и ещё раз. Будто кто-то нарочно заставляет их прочувствовать невыносимую боль. Будто он довольствуется мучениями и без того страдающих бедолаг, и наслаждается тем, что происходит с ними. Но одним моментом, внезапно, всё прекратилось. И больные, наконец, вздохнули с облегчением… и испустили дух. Наступила пугающая тишина.

– Почему… Почему они прекратили? Почему они больше не кричат? – с тревогой спросила Майя и забежала в палату проверить на руке пульс одного из пациентов. – У него нет пульса… Проверьте остальных! Живо!

Затем Майя начала прислушиваться к дыханию, проверила реакцию зрачков на свет, и ещё раз проверила пульс на шее пациента. В этот момент в палату медленно зашёл её утренний попутчик.

– … Они все мертвы.

– Почему? Что здесь происходит?!

– Я же просил тебя Майя, езжай домой.

Повторив свои слова, он снова напомнил ей о том, что он необычный человек. Стрессоустойчивость медсестры уже не в силах был её сдержать. Страх застрелил глаза и гнев спуститься с поводка на молодого парня:

– … Откуда ты всё знаешь? Кто ты вообще такой?.. Откуда ты, на хрен, взялся?!

– Майя! Пациенты… – перебил Карл, прибежав с ответом. – Не у кого нет пульса, все мертвы.

И следом раздался крик Марка вдали:

– Все сюда! В пятнадцатую! Скорее!

«Это Отис!» – машинально подумалось Майе.

Ни чуть не медля все ринулись к Марку в пятнадцатую палату. Здесь уже давно лежит мужчина по имени Отис, самоубийца-неудачник. Бывший полицейский в возрасте пятидесяти двух лет пытался совершить уже третье самоубийство, но опять ничего не вышло.

Табельное оружие и значок приказали сдать, и Отис решил, что теперь его точно ничего не держит. Собственное оружие, на тот момент, давно пришло в негодность. Придя домой, Отис даже не подумал его проверить. Наверное очень спешил. Старый револьвер взорвался у него в руках. В результате чего мужчина получил серьёзные увечья. Осколки оторвали пальцы на левой руке, он держался ею за дуло пистолета, а взрыв оставил обширные ожоги на шее. Также множественные осколки были найдены в самой грудине, в мышечных тканях левой руки и один особо крупный осколок раздробил правую ключицу.

Отис так и не сказал докторам, что первую попытку самоубийства он совершил, когда ему было тридцать восемь лет. Сидя дома за столом, в слезах вспоминая, что не смог уберечь от пули двенадцатилетнюю девочку. Они вместе с другими покупателями находились в магазине, и Отис слышал, как улыбчивый продавец спрашивал девочку, где мама, на что она ответила, что мама сейчас готовит кушать и послала её в магазин за молоком:

– … и дайте, пожалуйста, ещё три клубничные тянучки.

– Братишке?

– Да, каждому по одной. Маме, Люку…

Парень вошёл быстро, стремительно, целенаправленно. Резко одёрнул девочку от прилавка и схватил её крепко за шею. Тут же достал из кармана в толстовке пистолет и направил его вначале на Отиса, предупреждая, чтобы полицейский и другие не глупили. Он криком потребовал, чтобы все убрали руки за голову. Затем отморозок приставил его к голове девочки, направив дуло пистолета в макушку. Девочка так сильно испугалась, что не закричала и не заплакала, только смотрела полицейскому в глаза и молча умоляла спасти её. Она попалась под руку подонку, который пытался ограбить магазин и точно был под действием наркотических препаратов. Он держал девочку в заложниках недолго, минут шесть. Всего-то шесть минут… а длились они как шестьдесят.

«Ну же, скорее! Ну где вы?!» – умолял Отис, мысленно подгоняя своих коллег. Он видел у продавца специальную бесшумную кнопку, которая висела на запястье как брелок. И сам пытался отвлечь подонка, вытягивая его на диалог, поглядывая то на девочку, то обратно на него. Раздались звуки сирен. Когда полицейские прибыли, которых вызвал продавец, нажав на тревожную кнопку, когда по приказу выродка убрал руки за голову, им потребовалась ещё минута, чтобы отцепить все выходы. Они даже ничего не успели рявкнуть в рупор. Отис сцепился взглядом с опьянённым наркотиками парнем и замер в тишине. Возникла затянутая пауза, которая сказала Отису о том, что больше медлить нельзя, что это конец. Снаружи услышали подряд три оглушительных залпа, и тогда полицейские вломились в магазин. Отис двумя меткими выстрелами попал ублюдку в грудную клетку, чуть выше сердца, и в голову, над левой бровью. Но это были второй и третий залп.

Девочка маме молоко уже не принесёт. И конфетами брата не угостит… и эти мысли, культивируясь по кругу снова и снова, подводили Отиса всё ближе к желанию ощутить пулю в своей голове. Короткими мгновениями всплывали воспоминания: напуганные глаза маленькой девочки, рука отморозка на её шее, её маленькое бездыханное тело на алом полу… мать, убитая горем, сорвавшая голос. Но внезапно настойчиво постучали к Отису в дверь.

Спустя шесть лет, Отис с десятью своими бойцами принимали участие в осаде четырёхэтажного здания, в котором обосновалась организация, нелегально продающая оружие всем, кто платит. Помимо полицейских, там ещё находилась группа спецназа, состоящая из двадцати человек. Полицейские застрелили очень много вооружённых отморозков и потеряли пятерых своих бойцов, с каждым этажом обстановка напрягалась всё сильнее. На последнем этаже они уже практически загнали в угол организатора этого рынка, когда Отис испугался дула автомата из-за угла деревянного ящика и выпустил огневую очередь. Оттуда упал человек в чёрном бронежилете и чёрной каске, а из шеи хлестала кровь. Отис застрелил своего подчинённого. Через два дня, напившись виски, сидя ночью на работе в кресле своего кабинета, Отис снова решил выпустить пулю себе в голову. Напарник, просидевший с ним до позднего часа, решил всё-таки вернуться и настоять на том, чтобы подвести его домой, и вовремя успел подбить Отиса под локоть.

Сейчас Отису 64 года. Но именно в данный момент, перед медиками лежит, весь в слезах, взрослый мужчина, напуганный как маленький ребёнок. Его губы судорожно дрожат, а глаза вот-вот готовы выпрыгнуть из глазниц. И Отис только и делает, что мотает головой, то вправо, то влево.

– Отис! Отис, посмотрите на меня! Вам лучше? Что произошло?

Майя надеялась, что он хотя бы покивает головой, как он обычно делал, даст какую-то реакцию. Она дотронулась до руки пациента, решила проверить пульс. Температура тела оказалась очень высокой, будто пышет жаром, а сердце бьётся как пламенный мотор. Неожиданно Отис освободил пристёгнутую толстым ремнём правую руку. Он разорвал сдерживающий ремень как тряпку, оставив на руке большой фиолетовый след. Отис схватил Майю за халат в районе живота и рывком подтянул к себе, почти впритык. Он заглянул ей в глаза умоляющим взглядом.

– Тэрс… Тэрс… Пред-атель… Он, отме-чен. – Отис попытался её предупредить осипшим после криков голосом. Ему давалось это очень тяжело из-за пересохшей глотки и паники в его голове. Отис не успел сказать и закашлялся.

Затем он отпустил Майю и откинулся обратно на подушку. Отиса начало трясти, будто у него лихорадка, которая перерастала в эпилептический припадок. Тело ещё сильней покраснело. Отис стал глубоко и медленно дышать.

– Нет… Прошу Вас… От-пустите меня наконец… Перестаньте, пож-алуйста… – просил Отис, умоляя в пустоту, и залился слезами. – Прошу Вас…

Это были первые и последние слова, которые они услышали от страдающего мужчины. С тех пор как его положили к ним в клинику, первое время Майя от него практически не отходила. Она тогда ещё не была замкнутым затворником. Майя приходила каждый день, иногда по два раза, утром и вечером. Делала перевязки, разговаривала, точнее, рассказывала Отису о других пациентах, о докторах, о забавных или тяжёлых ситуациях, что-то даже спрашивала. В ответ же Майя всегда получала только молчаливые кивания головой. Со временем пациенту становилось всё лучше, в физическом плане, а Майя стала заходить всё реже и реже. В начале раз в неделю, затем раз в месяц… А безмолвный пациент просто терпеливо ждал.

Сейчас Отису на глазах становится всё хуже. Пот начал течь ручьём, а его тело буквально приняло алый окрас. Отис начал дышать через рот медленно и глубоко, появился гулкий хрип. С каждым выдохом он будто лает. Всё действие происходит внезапно и очень быстро. Медперсонал смотрит и не понимает, что с ним и как ему помочь. Затем медики заметили, как все мышцы тела Отиса резко напряглись. Он схватился рукой за матрас. Снова накрыла боль. Отис от шока изогнулся в теле и широко раскрыл глаза и рот. Показалось, что уголки губ вот-вот треснут и щёки разорвутся. Из глотки начал доноситься тусклый свет, а изо рта повалил дым. Свет из Отиса настолько быстро и сильно разгорелся, что начала просвечиваться его грудная клетка. Всё, что происходит удивительно и необъяснимо. Но все окружающие удивились ещё сильней, когда услышали треск горящего костра, доносящийся изнутри тела Отиса.

Парень в кожаном пальто ощутил слабый толчок в грудь. Другие даже смогли бы это заметить, если бы не были так увлечены пациентом. И никто из них не мог даже предположить, что случиться через несколько секунд, кроме этого длинноволосого загадочного парня. Он уже видел.

Парень схватил Майю в изгибе локтя, рывком бросил её в угол и закрыл её своим телом, распахнув пальто. Отис воспламенился как спичка. Испепеляющее жёлтое пламя ярким заревом вырвалось наружу и окутывающим жаром заполнено всё пространство. Пламя мгновенно распространилось по всему блоку, становясь всё свирепей, горячей и ненасытней. Жёлтый жадный огонь заполонил собой каждый уголок, уничтожая всё и всех на своём пути. А белые стены крыла клиники стали чернее ночи.

От внезапной нехватки кислорода Майя потеряла сознание. Девушка моментально вспрела, а волосы стали сальными. Парень начал приводить её в чувства, аккуратно шлёпая её по мокрым щекам.

– Майя. Майя, тебе нужно уходить от сюда. Майя, приди в себя! Слышишь меня?