Крепость Рущук. Репетиция разгрома Наполеона

Тот встрепенулся. Ища твёрдый грунт, стал торопливо перебирать ногами и, зацепив копытом твёрдую кочку, медленно сдвинул карету с места. Другие лошади в упряжке усердно помогали ему.

Так под гиканье казаков, под их подбадривающие возгласы карета медленно вылезла из лужи.

– Братец! – обратился Кутузов к адъютанту. – Что-то ноги затекли, мне бы прогуляться чуток.

Адъютант, молодой майор из штабных, по природе своей сухой и молчаливый, своё дело знал и исполнял его отменно, приоткрыл дверь, подал знак конному офицеру. Тот мигом спешился, подбежал к карете, откинул ступени. Стал рядом, вытянулся во фронт, отдал честь Кутузову.

Михаил Илларионович, опираясь на крепкую руку молодого капитана, медленно сошёл на сырую, только что вытаявшую из-под снега землю.

– Смотрите же, какое чудо, ещё снег не сошёл, а на проплешинах уже цветы растут, – восторженно проговорил генерал, разминая затёкшие от долгого сидения ноги.

Михаил Илларионович достал платок, обмакнул выступившую слезу. Случайный человек мог бы умилиться такой сентиментальности пожилого генерала. На самом деле двойное тяжелейшее ранение практически в одно и то же место головы напоминало о себе.

Принесли походный стул, раскладной стол, умывальник, другие принадлежности. Пока все приводили себя в порядок – поспел самовар. Раннее весеннее солнце ласково пригревало, даже немного расслабляло.

Поев холодной телятины, швейцарского сыру, откушав чаю с баварским печеньем, Кутузов прогулялся к высокому берегу Днестра. Полюбовался сверху открывшимися дивными далями. Медленно ступая, возвратился, дал команду майору двигаться далее. Дела ныне не давали времени на передышку. Его ждала армия.

Волей государя Александра I, по его приказу, Кутузову было предписано срочно прибыть в штаб-квартиру в Бухаресте и вступить в командование Молдавской армией.

В секретной депеше ему ставилась задача активизировать боевые действия против значительных сил турецкой армии, но при этом быть осторожным, не провоцировать турок, избегать прямых сражений, дабы избежать больших людских и имущественных потерь. Необходимо было сохранить армию для использования её в предстоящих боевых действиях с Наполеоном.

В ряде крепостей по берегам Дуная находились русские гарнизоны, которые держали под контролем не только сами крепости, но и прилегающие окрестности. Главной же задачей ставилось склонить османскую Порту[1 - Государство (Порта), созданное в 1299 году под предводительством удж-бея Османа I Гази. Просуществовало под управлением османской династии до начала XX века.] к переговорам и любыми способами в итоге принудить турок заключить мир. Дабы, в случае вступления Наполеона на российскую землю, а сомнений о предстоящей войне с Францией уже не было, турецкая армия не смогла бы оттянуть на себя часть русских сил.

Через некоторое время кавалькада командующего, растянувшись на добрую версту, продолжила движение. Михаил Илларионович, прикрыв глаза, снова погрузился в воспоминания и размышления.

До этого Молдавской армией[2 - Молдавская армия в связи с отправкой значительной части войск на западную границу далее будет переименована в Дунайскую армию.] командовал прославленный генерал от инфантерии Николай Каменский, но в связи с его болезнью и последующей смертью армию временно принял генерал-лейтенант Александр Фёдорович Ланжерон (Александр-Луи Андре де Ланжерон де Сесси). По происхождению француз, убеждённый монархист, он не принял революцию, не стал присягать новой власти, попросился вместе со своим другом, герцогом де Ришелье, на службу в Русскую армию. Александр I, недолго думая, дал своё высочайшее согласие.

Образованные офицеры, понимающие дворцовый французский политес и одновременно разбирающиеся в иерархии военного ведомства Бонапарта, были очень кстати. Но после неудачного сражения под Аустерлицем недовольный исходом дел русский государь был суров, считал виноватыми в поражении всех, вымещал своё неудовольствие на офицерах, которые попадались под руку.

Не миновала царская кара и французских друзей: вместе с герцогом де Ланжерон был назначен служить в далёкую, неустроенную, пустынную Одессу. Знал бы государь, какую добрую службу он сослужил друзьям и России. Неожиданно они проявили незаурядные способности по руководству строительством и развитию этого молодого города.

До этого в создании города, от штурма турецкой крепости Хаджибей до строительства первых строений (каменных казарм, административных зданий и оборонительных сооружений), принимали активное участие неаполитанец де Рибас и его друг из далёких Нидерландов – де Волан. Все вместе они внесли огромный вклад в строительство и развитие этого славного в истории России города.

Особенно отличился герцог Эммануил Осипович де Ришелье, будущий первый генерал-губернатор Одессы, настоящее и полное его имя Арман-Жан де Виньеро дю Плесси де Ришелье, его дед был маршалом Франции, а отец – генералом Франции. Его дядя кардинал Арман-Жан дю Плесси де Ришелье был знаменитым министром короля Людовика XIII.

Под руководством Эммануила де Ришелье унылый, грязный, бесформенный городишко расцвёл по-настоящему. Был создан торговый порт. Отстроены великолепные здания, вдоль улиц высажены деревья, в молодом городе появились парки, построены католическая и православная церкви, созданы театр, учебные заведения, а позже, с приложением большого труда, упорства и мудрости, появился университет. Все дороги замостили гранитным булыжником.

Под его руководством Одесса стала самодостаточным, а далее – прибыльным городом с внушительным бюджетом.

Этого незаурядного административного, политического, военного деятеля ждали впереди великие дела, не говоря о том, что он впоследствии будет удостоен должности премьер-министра Франции. Но всю жизнь он мечтал вернуться в Южную Пальмиру России, цветущий город Одессу.

А пока кавалькада главнокомандующего Дунайской армией спешила в Бухарест, где его ждали в штаб-квартире генерал-лейтенант де Ланжерон и его друг, соратник герцог де Ришелье. Нельзя сказать, что Александр Фёдорович принял это известие с восторгом, в душе тайно надеялся на назначение главнокомандующим своей персоны и приложил для этого немало усилий. Но не сложилось, и в душе графа затаились на долгие годы ревность и неприязнь.

Глава 2

Преодолев тысячу вёрст, конвой Кутузова отклонился западней от Днестра и через двое суток вышел в Буджакскую холмистую степь. Следуя рекомендациям разведки, взяли направление к Вулканештам, надеясь переправиться в этом населённом пункте через болотистую, особенно в это время года, речку Кагул.

Слушая доклад усталого секунд-майора Каменского об итогах разведанной стратегической обстановки и особенностях в зоне прохождения их дальнейшего маршрута, Михаил Илларионович, пряча невольную усмешку, достал платок, стал якобы промокать набежавшую слезу из незрячего глаза.

«Откуда знать этому майору, что более тридцати лет назад я, генерал от инфантерии, тогда пребывая примерно в возрасте этого майора, участвовал в великой победной баталии с турецкой армией под руководством прославленного Румянцева», – усмехнувшись, думал Кутузов, но никак свою усмешку командиру разведки не показал.

«Кстати, именно здесь я получил своё заслуженное звание секунд-майора, здесь же попал в немилость к будущему фельдмаршалу за неосторожно высказанную фразу в адрес Румянцева», – вспомнил свою старую обиду Михаил Илларионович. Его сослуживец и заместитель, капитан Анжели, преподнёс тогда главнокомандующему их спор, подло извратив саму суть.

Генерал, находясь под впечатлением от этих воспоминаний, тяжело вздохнул, сел поудобней, отхлебнул остывшего чаю. Но через пару минут, прикрыв больной глаз повязкой, он снова погрузился в воспоминания. В скором времени его командировали в Крым. Таким образом Румянцев расправился с молодым Голенищевым-Кутузовым за его острый и неосторожный язык, впрочем, своё решение о присвоении звания секунд-майора оставил в силе. Таким образом он задал урок на будущее молодому капитану. И отец, несмотря на великое уважение к себе Румянцева, не смог помочь сыну.

А вот с Анжели Кутузову встретиться пришлось – и не раз. Он оказался не просто подлецом. Не без помощи Суворова под Очаковом он был изобличён в предательстве и шпионаже. За что решением императрицы был выслан из страны с позором.

Потом их пути перекрестились в Константинополе, где Анжели, являясь представителем французской миссии, не раз встревал в добрые отношения дипломата Кутузова с двором султана. Но искушённый в дворцовых интригах российский посол нашёл возможность обезвредить змеиные поползновения француза. В результате Анжели, спасаясь от возмездия султана, бежал из Порты.

Майор Каменский, закончив доклад, положил перед командующим карту с нанесёнными направлениями дальнейшего продвижения кавалькады. Указал расположения Дунайской армии, предполагаемые зоны, контролируемые турецкими силами. Место переправы через болотистую речку Кагул по данным разведки оставалось вне контроля противника. В это раннее весеннее время болотистое место было труднопроходимым, особенно для обозов.

Кутузов, рассматривая карту, вспомнил о двух молодых местных молодцах, прибывших вместе с великим Суворовым под стены крепости Измаил. Они тогда сыграли важную роль по дезинформации противника, защитников турецкой крепости. Эти молодые юноши сумели вручить туркам фальшивый план штурма крепости и заодно вызволить своих невест из турецкого плена.

– Где теперь эти герои? Как сложилась их судьба? – произнёс вслух негромко генерал.

Как хотелось получить ответ на свои вопросы старому вояке. Так мало было романтических историй в его прошлой жизни, проведённой в суровых военных буднях и долгих месяцах излечивания тяжёлых ран. Уж очень хотелось ему, чтобы у этих ребят сложилась удачная счастливая жизнь. Теперь через десяток лет эти юноши должны были стать уже зрелыми мужчинами, отцами больших семейств, с кучей детишек. Пашут полученную в награду землю, с помощью грамоты, жалованной им Суворовым. Хотя в этой сложной политической обстановке грамота Суворова могла обернуться для них тяжёлым испытанием.

– Прошу прощения, Ваша светлость! Я не расслышал.

Майор, пытаясь расслышать шёпот генерала, склонился поближе.

Кутузов, очнувшись от воспоминаний, ещё раз глянул на карту. Поразмыслив, оценив ситуацию, задал вопрос Каменскому:

– Скажите, любезнейший, а куда делся старый Траянов вал, он должен быть примерно в этой зоне?

Михаил Илларионович провёл пунктиром линию на карте.

– Он достигает пяти саженей вышины и примерно столько же ширины. Преодоление его войсками с артиллерией и обозами – непростое дело. Этот вал обязательно должен патрулироваться турецкими разъездами.

Кутузов откинулся на спинку походного кресла, глянул испытывающим глазом на майора.

Каменского заданный вопрос не смутил. Он знал на него ответ. Его озадачило то, что Кутузов был осведомлён о местности этого забытого богом, засушливого уголка земли. Где, как казалось, никто из цивилизованных людей не бывал, кроме местных людишек, большей частью переместившихся с Балканских и Родопских гор, Македонских земель северной Греции, спасаясь от свирепых османов. Они занимались в новых местах привычным для них мирным трудом, скотоводством и возделыванием засушливой земли.

– Возведённый в древности римлянами при императоре Траяне вал, состоящий из тяжёлой красной глины, перемешанной с песчаным камнем, действительно существует. Но он значительно повреждён, имеет довольно широкие проходы. Это связано с большим количеством переселявшихся с Балкан людей, которые использовали камень и глину для построек своих жилищ[3 - Ищи фото в сборнике «Кагул – забытая слава».].

Каменский, ответив, ждал реакции главнокомандующего. Озадаченный словами майора, Кутузов задумался.

Действительно – за тридцать с лишним лет изменения в местности действительно могли быть значительными, вполне возможно, что могли возникнуть новые поселения. Люди не могут терпеть долго лишений, унижения своего достоинства. Турецкое присутствие слишком давило на народы Балкан, Болгарии, Сербии, Месопотамии, Валахии, Трансильвании, Молдавии, Бессарабии.

– То, что древний Траянов вал стали разбирать для строительства мирных жилищ, – это понятно. Хотя жалко это древнее сооружение. Его надо бы сохранить для истории, – произнёс с грустью старый генерал. – По этому валу ещё Суворов на штурм Измаила спешил, не говоря о быстрых перемещениях по нему римских легионов в далёком прошлом.

Несмотря на то, что в этих краях было намного теплее, чем в центральной Европе, спина генерала и руки начали стынуть. Всё-таки ещё ранняя весна стояла, не хватало ему простудиться. Генерал потянулся за шерстяным пледом, которым снабдила его заботливая супруга. Внимательный адъютант вскочил, накрыл пледом широкую генеральскую спину. Дал команду разжечь печь в крестьянской хате и согреть чаю.

– Хорошо, я принимаю ваши рекомендации о нашем дальнейшем направлении, – произнёс устало командующий. – Организуйте переправу и обеспечьте нашу безопасность, господин секунд-майор.

Каменский сложил карту, спрятал на груди. Отдав честь генералу, вышел. Через минуту раздался быстро удаляющийся топот копыт коней Каменского и сопровождавших его разведчиков.

Утром, едва забрезжил рассвет, лагерь русского конвоя зашевелился. Кормили, поили лошадей. Разожгли костры, готовили кашу, в общем, готовились к очередному дальнему переходу. Завтрак Кутузову готовили в печи простой крестьянской мазанки, чисто выбеленной внутри и снаружи известью.