Дед. Рождественский horror посередине лета

Дед. Рождественский horror посередине лета
Петр Юшко

Короткий поучительный рассказ-шутка о нелюдимом писателе детских сказок, живущем в лесу в надежде, что люди не помешают ему жить так, как он хочет. Однако, города разрастаются, люди проникают даже в дремучие леса, неся с собой мусор, агрессию и зло. Группа молодых людей крадет кота у человека, но он выручает своего любимца. Молодежь решает отомстить за обиды и возвращается ночью к дому в лесу. Если бы они знали КТО этот человек, они не вернулись бы в это место. Концовка избитого сюжета боевиков про одиночку, борющегося со злом, изумит и рассмешит читателя.

Петр Юшко

Дед. Рождественский horror посередине лета

[1 - С англ. horror – ужас]

Рядом с одним крайне северным городом проживал человек.

Роста небольшого, но коренастый, с крупными тяжелыми плечами, мощной грудиной и толстыми руками. Круглый животик не придавал фигуре спортивного вида, но во всем теле чувствовалась такая тяжесть, что рядом с ним гравитация иногда допускала серьезные ошибки. Белая, совершенно седая, лохматая борода, короткие стриженые волосы, голубые глаза и непоколебимый взгляд добряка из их глубины, мог бы и завершить образ этого человека. Пожалуй, на этом и остановимся.

Стоял разгар короткого и жаркого северного лета. Солнце, всего на пару часов заходило за западную от лесного дома сопку, и продолжало настырно торчать в голубом небе, целенаправленно выжигая робкие облачка. Короткая крепкая зелень в лесу скукожилась. Мужчина тяжело протопал рыжими высокими ботинками по хрустящему зеленому мху, усеянному черным покрывалом глянцевых ягод вороники. Он шагнул на валун, торчащий из воды и, задрав к небу лохматую бороду, расслабился и закрыл глаза. Неподалеку тихонько цвиркала неизвестная птичка.

– Милый, ты где?– До человека со стороны дома донесся певучий женский голос,– Алёшенька, ты опять в озеро это делаешь? Мы же пьем из него!

– Ну, если этого в лесу делать нельзя, зачем вообще тут жить,– проворчал человек и с трудом застегнул пуговицы на штанах,– скоро медведям будем запрещать гадить в лесу. А то это не выглядит экологичным. Опять забухтела. Я тут, Настя! Чего вот, жена, проснулась в такую рань? Только бы мне помешать сосредоточится. А такие планы были на утро. Не судьба, значит, опять. Сейчас вернусь, милая!

– Томас снова хочет гулять! Одень ему штанишки и пройдись с ним. Мальчик весь изнылся с утра.

– Я гулял с ним в полпятого! Да просто выпусти его! Сейчас не опасно,– мужчина потянулся, хрустнул реберным хрящом в центре грудины, и проворчал себе под нос,– хотя как не опасно? Конечно, опасно. Люди в такую жарищу снова набьются на пляж у озера и, лисы тут как тут, на запахи шашлыка. А им мои толстые котики намного интереснее перегоревшей искусственной свинины. Иду! Иду, бегу как могу.

Он тяжело прыгнул двумя ногами на берег и пошел к дому.

Дом выглядел почти так же, как и человек. Старым, незыблемым, массивным. Один этаж с почти плоской крышей. Стены из обветренных кусков гранита, вросших в землю и друг в друга. На камнях уже не одну сотню лет нарастал мох, и даже маленькие каргалистые северные березки. Располагался дом километрах в пятидесяти от города, на берегах двух крохотных родниковых озер. Из окна дома виднелись извилистые рваные края большого голубого озера с прекрасным песчаным пляжем. От той стороны до ушей человека иногда доносились звуки, и он морщился, словно от зубной боли.

Пока человек, сидя на крыльце, одевал "штанишки" на толстого серого кота, его жена не умолкала:

– Хочу поехать в город на пару дней. Могу с собой старших котиков взять. Тебе легче будет с двумя. Справишься? Мне бы по магазинам пройтись и в квартире цветы полить. Неделю уже стоят без воды. Ты не хочешь со мной? Могли бы вместе пожить хоть пару дней в цивилизации. Или работать будешь? Может прикупить тебе еще бутылочку твоего, писательского?

– Пока есть запас, милая,– ворчал человек, с трудом нагибаясь через свое круглое пузо, пытаясь приладить шлейку на вертящегося, хрюкающего от довольного нетерпения кота,– хотел утром засесть, да закрутился. Опять, то одно, то другое. Сама-то доедешь? Аккуратно только, не гони. Заправиться не забудь. Там четверть батареи всего. Соленого хочу чего-нибудь. А вообще вроде все есть. Зачем опять гонять в такую даль? Но цветы надо полить. И котов оставляй, с чего я не справлюсь? Да? Ух, мои толстяки. Они не дерутся сейчас. Томас, милый мальчик, пошли гулять. Какой день сегодня?

– Суббота сегодня, Алешенька,– женщина перекинула толстую светлую косу через плечо на грудь.

– Вот, ельником меня драть. Скоро жарко опять будет. Поналетит народу на пляж. Бездельники. Нагадят, наорутся. Тут шататься будут. Терпеть не могу людей. Бесит это меня.

– Перестань. Не ругайся и не ворчи. Ведешь себя как Дед Карачун[2 - Карачун – старое славянское божество, злой дух (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%83%D1%85_(%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F)), сокращающий жизнь и олицетворяющий смерть в раннем возрасте, являлся повелителем зимних морозов, холода и мрака.]. Ты же всех любишь. Сиди себе дома и пиши. Сюда никто не зайдет.

– Эт я должен всех любить. Гены такие. Детей еще, куда ни шло. Да и они тоже бесят. Они же себя плохо ведут. Всегда непослушные. Как мне не гневаться?

– Ну не бухти. Идите. Я закрою дверь, как соберусь. Посигналю когда взлечу. Телефон надень. Не бросай его, где попало. И звони, если что вспомнишь.

– Опять таскать эту хрень. Телефон! Какой это нахрен телефон? Последний раз телефон в руках держал лет сто назад. А это китайские извращения. Понаделали технологий бестолковых. Проку ноль. Связи тут толком нет. Мы пошли. Ключ у меня есть, закрой двери и окна. Жарко сейчас будет. И аккуратнее на дороге, высоко не взлетай. По правилам!

Мужчина пошел за дернувшим его за поводок котом. Томас рвался вперед в лес, хвост стоял трубой. Они вышли за высокую калитку в сетчатом заборе, обложенном снизу на метр в высоту кусками гранита и отправились по привычному для них маршруту. Кот сам знал, куда ему надо идти и вел человека, как на привязи. А человек напевал себе под нос:

Наш Том, наш Том, наш Том идет гуляться.

Завидует весь дом нам в том, что Том идет гуляться.

Наш Том, наш Том, наш Том идет гуляться

И даже под дождем наш Том опять идет гуляться…

Около валуна Томас насторожился и задергал хвостом. Начал красться вокруг камня и шумно принюхиваться. Человеку приходилось быть настороже и все время перехватывать поводок то одной рукой, то другой, в зависимости от того куда шел кот. Он не собирался мешать охотится своему мальчику. Мошка и комары радостно налетели на горячую кровь и безуспешно пытались проткнуть жесткую обветренную кожу человека.

– Лемминг опять? Не повезло бедолаге, если ты его выследишь.

Кот минуты две целился, дергая круглой попой из стороны в сторону. Потом прыгнул и передними лапами ударил по мху. Начал стучать по пучку засохшей травки. Глаза блестели счастьем. Рот приоткрыт, усы топорщатся в разные стороны. Снизу раздался писк. Томас еще некоторое время колотил лапами так и сяк. Прислушался. Лемминг сбежал под толстой подушкой желтого мха. Кот тяжко вздохнул и, обойдя вокруг камня два раза, пошел по тропинке дальше.

Человек и кот одновременно услышали голоса и насторожились. Идиллия была нарушена. У кота появился страх, у человека раздражение.

– Да задолбали же как!– Проворчал он и присел на корточки,– не бойся Тоша. Они пройдут и не заметят нас. Просто люди. Пойдем в ту сторону? К можжевельнику. Там еще лемминги.

Кот подумал над словами человека и, слегка приседая на согнутые лапы, потрусил к берегу маленького озера, где были заросли кустов можжевельника и росла высокая сосна.

Людские громкие крики раздались ближе.

– Молодежь,– человек взял кота на руки,– опять насрут вокруг. Сволочи.

Кот испугано вцепился в левое плечо когтями и тревожно смотрел в направлении приближающихся голосов. Человек медленно пошел в противоположную сторону и внезапно наткнулся на молодого парня и девушку, которые быстрым шагом шли им навстречу среди деревьев. Им было лет по двадцать пять или около, одеты в какую-то странную одежду. Человек не хотел интересоваться и только мельком взглянул им в лица. Глаза незваных гостей смотрели не на человека, а на кота в его руках.

– Смотри котик,– взвизгнула девушка. Голые по плечи руки были все изукрашены флуоресцирующими татуировками,– какой большой! Это мэйн-кун? Я так близко еще не видела котов! А можно погладить? Он кусается?

– Громко не надо говорить Он не любит людей, извините,– почти вежливо пробурчал человек и крепче прижал кота руками к плечу, поглаживая ему основание хвоста,– проходите. Но старайтесь не ломать деревья тут и не мусорить.

– А чего так?– Довольно нагло спросил парень. Он был на две головы выше человека, светловолосый, наверное, красивый по людским меркам. Кровь с молоком, щекастый, румяный, хамский взгляд. Нависал сверху.

– Тут частная земля. Тут мой дом, потому ходите, если хотите, но не проказничайте. Не надо шалить.

Человек говорил тихо, стараясь не испугать Томаса. Он смотрел в землю и только на долю секунды поднял глаза на тех, с кем разговаривал. Они не увидели его взгляд.

Со стороны дома раздались три коротких гудка автолета, он взмыл над деревьями и унесся в сторону дороги.

– Да мы не мусорим в лесу,– сказала девушка и подошла вплотную, – но можно погладить? Разочек? Я хочу погладить, Сережа. Это же настоящий кот!

– Какой тут дом в лесу?– Парень усмехнулся во все свои белые зубы,– Мужик, ты чего, клять, взбрендил, с котом гулять по лесу? Не хочет он, чтоб его гладили. Оставь, драть тебя. Пошли, наши уже впереди. Пошли, Светка. Автолеты там, у дороги стоят.

Молодёжь пошла в сторону дома человека, и он с грустным раздражением посмотрел им вслед. До его слуха донеслись визгливо-истеричные слова девушки и бас парня:

– Сережа, я такого кота хочу! Тебе, клять, слабо мне такого подарить?

– Я тебе кошачья лавка чтоль? Че бесишься, дура, драть…

– Купить слабо? Ну, ты задрот тогда! Ты видел, какой пушистый и толстый?

– Не пищи, задрала. Я тебе своего кота покажу в машине. Он тоже толстый и волосатый…