Повелитель Теней

Трое, подумал Инеррен. Черный сгусток в центре – Моердвик, на изящном стуле слева – Джек, а справа… как, Тень? Точно, тот самый житель Серых Стран, который провожал его к Обители Туманов!

А ведь почти три дня прошло с тех пор… Или гораздо больше? Понятия времени в Сумеречных Странах нет вовсе, а Искаженный Мир… одним словом, соответствует своему наименованию.

– Что, проблемы? – спросил Джек.

– Да. Сражение со Смертью, – объяснил чародей. – Если выиграем, ты назовешь свою цену; если же нет, заплатить я все равно не смогу. Это можешь считать авансом. – Он протянул мешочек с остатком драгоценностей.

– Ты повздорил с Богом Смерти?! – воскликнула Тень.

– Нет, с ним-то я как раз нашел общий язык, – усмехнулся Инеррен. – А вот со Старухой…

– Ничего страшного, – прогрохотал Моердвик. – И на Старуху бывает проруха.

Игра длилась несколько дней. Старуха постоянно насылала на чародея и его соратников орды демонов, которые называли себя Детьми Ужаса. Нож Джека оказался великолепным оружием против тварей подобного рода: ни один из тех, кто попробовал прикосновения этого клинка, не вернулся к Старухе.

Тень, не обладая особой силой, имела другие преимущества. Летая по всему Искаженному Миру, она оставалась незамеченной и моментально сообщала Инеррену о продвижениях армий Старухи.

Странная игра: вроде борьбы двух полководцев, но у одного – тысячи бойцов, у другого – только три воина. Зато двое из этих троих стоили тысячи – ибо Моердвик, постоянно трансформируясь в ужасных чудовищ, проглотил множество слуг Старухи, хотя и не переставал жаловаться на плохой привкус, вонь и костистость жертв…

Джек многому научил чародея. Некоторые оброненные им фразы, касавшиеся строения миров Миллиона Сфер и Барьеров меж ними, глубоко запали Инеррену в голову. И странный, невероятно рискованный и парадоксальный план победы начал обретать причудливые очертания.

«Да, – думал чародей, тщательно скрывая свои мысли от соратников, – такого хода событий Старуха точно не сможет предвидеть. Не сможет предвидеть – не сможет и защититься.»

Наконец, запас демонов у Старухи подошел к концу. И она, словно в добрые старые времена, сама взялась за дело.

Неимоверно тощая и жутковатая даже для Искаженного Мира фигура двигалась по опустошенным землям. Вот он, след. Значит, этот колдун хочет заклинаний? Он их получит…

Торжествующее шипение странного наречия сорвалось со ссохшихся губ. И четверых дерзких окутал Колпак Хаоса; ни одна сила за пределами этого места не могла больше помочь им…

Искривленное лезвие ее косы поймало блеск далеких звезд, которые видны лишь в странах смерти.

– Прощай, колдун, – произнесла Старуха, занося свое оружие.

Ответом были строки рифмованного заклятия:

Мудрость Источника, Сила Теней —
Вас Повелитель зовет!
Жизнью за вызов плачу я своей,
Чтобы от Смерти избавить людей, —
Пусть же падет небосвод!

Коса опустилась, рассекая тело чародея надвое. Но мерный, бесстрастный голос продолжал звучать в воздухе:

Раскрылись Грани ада и небес,
И пала Смерть от смертных рук тогда,
И покорился Вечности Венец
Тому, кто жизнь на Тени променял

Из-под плаща Инеррена выкатился небольшой шарик, мерцавший чернотой самой Бездны, – Око Вечности, которым пользовался Хозяин Судеб. Чародей, разделавшись с Морриганом, не захотел оставлять такой могущественный артефакт без присмотра.

Против своего желания Старуха бросила взгляд на шарик, ее сосредоточенность нарушилась – и Теневое Искусство моментально обрело власть над ней. Смерть пришла слишком поздно.

Колпак Хаоса раскололся под натиском силы Ока, издав зловещий хруст. Бурлящий водоворот теней мгновенно захватил в свои кольца Старуху и начал сжиматься, одновременно ввинчиваясь в безжизненную почву Искаженного Мира. Неимоверно громкий треск оглушил всех троих.

То под действием предсмертных чар Инеррена рвался Мировой Барьер, называемый также Гранью.

Последний удар Старухи захватил с собой Тень. Моердвику удалось взмыть вверх, так что он отделался раной. Джек, как всегда, скрылся в сумерках…

Бог Смерти коротко сообщил волшебнице обо всем происшедшем.

– Теперь ты остался без своей прислужницы? – заметила Айра.

Кэрдан кивнул.

– И это избавило тебя от необходимости бросать ей вызов. – Бог Смерти покачал головой. – Все же со смертными иметь дело невероятно интересно. Такого не случалось на протяжении миллионов лет…

– Так ты не рассержен?

– Нет, пожалуй, – усмехнулся Кэрдан. – У меня имеются несколько претендентов на должность Сборщика Душ. Выберу лучшего, и все будет так, как и раньше. Однако список тех, за кем Старухе надлежало придти в первую очередь, утрачен; за это, собственно, Инеррен и заплатил жизнью.

«Может, и так, – прозвучал внутри ее сознания насмешливый голос Повелителя Теней, – но попробуй только скажи, будто дело того не стоило!»

Он знал, что делал, когда сотворял последнее заклятие: вложив в него всю энергию без остатка, чародей в очередной раз расстался с жизнью; воспользовавшись связью с Источником, он вновь переместил свое сознание в Страну Золотого Покоя – да только не было никого, кто мог бы вернуть его обратно в мир живых. То, что Инеррен делал в Обители Туманов, создавая себе новое тело, было возможно лишь там, и нигде больше. Айра же, не пройдя финального испытания, не владела Ключом…

На границе Искаженного Мира и Домов Боли установлена пентаграмма – плита из черного камня. На ней почерком Айры написано:

Ярко-белым огнем
Запылал небосклон.
И тогда содрогнулась земля:
Хаос бился здесь с Тьмой,
И не сдался герой —
Предпочел он сгореть дотла.
Но врагу отомстил
И его опустил
В мир, что холоден, мерзок и груб:
В ад отправил колдун
Паутиною рун
Смерть-Старуху, Кэрдана слугу.

Он не мертв – ведь и смерть не хозяйка ему,
Он не жив – Хаос силы забрал;
В океане Источника смотрит во Тьму
Повелитель Теней, жизнь отдавший тому,
Кто раздвинуть смог Смерти оскал.

Иногда у этой плиты останавливается огромный сгусток черноты – Моердвик, – и приносит слова благодарности единственному смертному, ставшему его союзником.

Порою мимо проходит человек, облаченный в сумерки; он также задерживается на этом месте. Иногда Джек приносит сюда еду и бутылку вина и совершает обряд поминовения – никогда и никому больше он не оказывал подобных почестей…