Ваше Величество. Сага о Гленарде. Том седьмой

– Почему? Ты же работал с ними. Мог бы попроситься к ним.

– В те времена всё было не так просто, Варден. Это сейчас к нам может прийти любой, пройти отбор. А тогда было три пути попасть в Стражу. Либо ты благородный и с опытом военной службы, либо ты большой друг кого-то из офицеров Стражи, и либо ты чем-то сильно отличился в армии. Я, в итоге, пошел по этой третьей категории. Но до войны и во время нее Стража не слишком стремилась набирать новых бойцов со стороны. Хотели оставаться таким элитным заведением для своих. А после войны Донрен, мой предшественник, тоже смекнул, что надо бы Стражу реформировать и расширить. Да и политического влияния у него прибавилось после того, как он фактически спас Империю, победив множественные восстания внутри нее. И я как раз в то время отличился – удачно накрыл группу мятежных альвов на границе, чуть не убили меня. А потом я оказался на востоке Танферрана в самом центре заговора тех самых мятежных альвов. Сейчас я всё чаще думаю, что Донрен, на самом деле, знал о заговоре и специально отправил меня именно туда, чтобы посмотреть, как я справлюсь, встретив снова ту альвийку, которая пропорола мне грудь саблей.

– Как я понимаю, справился. А альвийке, вероятно, не поздоровилось.

– Ты абсолютно прав. Впрочем, она выжила и даже неплохо себя чувствует.

– И где же она? Неужели она ускользнула из лап Тайной Стражи? Вернулась обратно в степи Мархфира?

– Напротив. Она в самом центре Империи и Тайной Стражи. И ты ее знаешь. Это Миэльори.

– Вот как? – Варден изумленно вытаращил глаза. – Выходит, Стража не только железом жечь умеет, но и прощать? И возвышать после этого?

– Свою долю железа принцесса получила. И свои ошибки она искупила – и кровью, и верностью Империи. Стража умеет прощать. Среди высшего руководства Тайной Стражи сейчас полно тех, кто был по другую сторону закона, но смог исправиться. Такие, порой, становятся самыми верными бойцами.

Варден молчал несколько минут, обдумывая.

– Странно, – он вновь поднял голову, – как, порой судьбы нескольких людей меняют всё вокруг. Ты оказался на границе и, повстречав альвийку, в Тайной Страже. И это изменило Империю.

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Или, вот, история Гаспара, Даниля и Миланы. Два горячих парня не поделили девушку, и на-тебе, вся Империя семь лет в огне, тысячи людей погибают, а вот эти прекрасные поля вокруг оказываются вытоптанными и мертвыми. Странно крутит История свои колеса.

– Мне кажется, что ты понимаешь больше, чем хочешь показать, Варден. И ты прекрасно понимаешь, что причина Злой Войны крутится не только вокруг любвеобильной Миланы. Всё по-настоящему началось тогда, когда герцог Маркус ан Глареан убил принца Ларреда, старшего сына Императора Ангрена. Это и привело к настоящей войне, а после и к династическому кризису, в результате которого Славий оказался на престоле.

– Почему Маркус совершил такой безрассудный поступок? Он же мог предполагать последствия.

– Сложно сказать. Я изучал документы в архивах Тайной Стражи и Дворца. Свидетели расходились в показаниях. Кто-то говорил, что принц Ларред сам спровоцировал герцога Маркуса, кто-то наоборот, что Ларред говорил спокойно, а Маркус его убил подло, в спину. Свидетелей теперь не допросить, все умерли на войне или во время Багряной весны. Но я думаю, что Маркус точно знал, на что идет. Противоречия между южными герцогствами и Империей зрели давно. Вероятно, Маркус захотел воспользоваться предлогом в виде любовного треугольника и вмешательства в конфликт старого герцога Анжена ан Плодэн чтобы спровоцировать большой мятеж.

– Но на что он рассчитывал?

– Наверное, на поддержку Аррикуммы и Хортии. Но те так и не решились поддержать его официально, хотя свои отряды тайно присылали. Равно как и мятежные альвы, и кадирцы. Никто не верил в победу Глареана, но поучаствовать в заварухе хотелось всем, тем более Маркус хорошо платил, разоряя своих баронов. Кроме того, все эти восстания по всей Империи… Они же тоже откуда-то взялись. Значит, что-то готовилось. Просто, возможно герцог Маркус выступил раньше, чем остальные были готовы.

– И Тайная Стража об этом не знала?

– Вот тебе хороший пример того, как Стража работала до меня. Тогда она проворонила даже убийство наследного принца, не говоря уже о большой войне. А сейчас мы имеем возможность до такой войны не довести.

– В какой-то мере мы повторяем ситуацию, – Варден усмехнулся.

– В смысле?

– Ну, наследник престола едет в Глареан бороться с восстанием герцога. Тебе не становится от этого не по себе?

– Интересная точка зрения. Забавно, действительно. Только я не наследник престола, Варден. Я лишь один из кандидатов в случае смерти Императора. Первый среди равных, конечно, но лишь один из них. А Славий умирать пока не собирается. А значит, наследник у него может появиться в любой момент. Он всегда может усыновить, кого угодно, или просто завести ребенка с кем-то из молодых аристократок и признать его своим официально. Да и я не собираюсь позволять герцогу Алоизу себя убивать, хотя уверен, что он может захотеть попробовать.

– Надеюсь, что нет.

– Увы. Знаешь, вся их семейка очень странная в этом плане. Любят биться головой о стену. Герцог Маркус, как мы говорили, развязал Злую Войну, проиграл, казнен в Рогтайхе. Его сын, герцог Юррен ан Глареан, пытался захватить трон после смерти Императора Ангрена, проиграл, изгнан в Кадир. Там умудрился ввязаться в восстание против Галира Айзифа и навсегда исчез в лабиринтах подземелий дворца Галира. Теперь его сын, внук Маркуса, Алоиз тоже интригует. Вероятно, тоже на плаху торопится. Ничему история их не учит…

***

    16 день VII месяца 593 года После Падения Звезды, вечер
    Трактир «Ржавый нож» в графстве Сильвада на севере герцогства Глареан

– Каково это, быть Гленардом? – Варден отпил из своей кружки и внимательно посмотрел на собеседника.

– В смысле?

– Ну, ты ведь такой страшный Великий Инквизитор, тебя все боятся, ты можешь делать всё, что хочешь, ты второй человек в Империи, если не первый, чуть ли не самый богатый, практически всемогущий. С другой стороны, ты постоянно на виду, на тебя все смотрят, про тебя все всё знают. Ты словно голый перед всей Империей. Каково это? Как оно чувствуется?

– Ну, да, понял, – Гленард рассмеялся. – Голый мужик с топором против всей Империи. Я понимаю, о чем ты. Знаешь, самое странное, что в этом нет ничего особенного. Может, со стороны, с точки зрения вот, нашего трактирщика, скажем, то, что происходит в Рогтайхе, в Страже, во Дворце – это всё такое сложное, таинственное, недоступное для понимания. Люди считают, что управлять Империей – это великое искусство, к этому способны только какие-то особые люди, практически небожители, полубоги. Правда в том, Варден, что там, во Дворце и вокруг него, самые обычные люди. Простые и не всегда умные. Возможно, даже слишком простые и неумные для той власти, которую они имеют. И так, увы, было со времен основания Империи и даже, наверное, со времен появления человечества вообще. И я такой же, Варден. Просто человек. Все вокруг видят во мне какую-то фигуру, символ, правителя и палача. А я точно такой же, как и все. Я ем, пью, трахаюсь, хожу в сортир и вижу сны и кошмары. Если меня проткнуть железякой или хорошенько дать мне по башке, у меня пойдет кровь, такая же, как у всех остальных, и я, возможно, точно так же умру. Убери от меня табличку – «это Гленард», и меня никто не узнает. Так, обычный человек, не молодой, не старый, не красивый, не безобразный. Обычный. Вот, мы сидим в трактире, и что, вокруг меня образуется какое-то свечение, какой-то нимб? На нас обращают какое-то особое внимание?

– Я не совсем об этом. Я больше про внутреннее ощущение. Каким ты себя ощущаешь?

– Обычным, – Гленард пожал плечами. – Усталым стареющим человеком, который старается делать свою работу с максимальной эффективностью. И у которого не всегда это получается. Я не знаю, изменилось ли что-то с той поры, когда я служил в форте на границе, или когда я воевал на Злой Войне. Я всё тот же мальчик, который просто старается выполнить приказы командования и выполнить их наилучшим образом.

– Но разве власть и богатство не сделали тебя другим?

– Наверное, да, но не сильно. Больше уверенности, больше возможностей. Но больше и ответственности. Ты прав, да. Я голый перед всеми и, особенно, перед своей Тайной Стражей. Но они почему-то верят в этого голого мужика с топором, а значит, мне приходится оправдывать их доверие, иначе я не могу. Приходится вести их за собой туда, где, как я верю, всем будет лучше. Я не держусь за власть саму по себе. Власть для меня – возможность, инструмент сделать больше, чем я мог сделать раньше. Точно так же и деньги – инструмент, а не цель.

– И ты никогда от этого не устаешь? От этой ответственности.

– Устаю, конечно. Лучше сказать, я устал от нее очень давно, и с тех пор эта усталость стала просто постоянно присутствовать в моей жизни. Знаешь, когда-то, очень давно, я мечтал лишь о том, чтобы вырваться из своей деревни в лесах Клафтхорда. Покинуть эту Волчью погибель, так деревня называется, и посмотреть мир. Мне было пятнадцать, я бросил всё и сбежал. Зимой, без больших припасов. Я добрался до Рогтайха, пройдя половину Империи, вступил в армию, и всё, чего я хотел – оказаться на настоящей войне. Забросить, наконец, эти бесконечные занятия на плацу и сделать что-то полезное. Потом, на Злой Войне, я мечтал победить. Выжить и победить. Мечтал, чтобы вся эта кровь, грязь, смерть и говно закончились, и чтобы началась сытая, спокойная, гарнизонная жизнь. Я мечтал прослужить свои двадцать лет, выйти в отставку, купить немного земли и жить тихо и спокойно. Затем, в форте на краю мира, здесь, на юге, на границе, я мечтал хоть немного посмотреть мир. Месяцами мы видели только стены своего ущелья в горах и редких купцов, проходящих нашим непопулярным маршрутом. У меня был выбор, остаться в форте командующим или уехать на другой конец Империи, присоединившись к Тайной Страже. Естественно, я выбрал Стражу. Потом я мечтал, что, когда закончится моя служба в Страже, я поселюсь со своей женой в ее замке, и буду вести тихую и спокойную жизнь провинциального барона. Но случилась Багряная весна, битва за трон, по итогам которой Славий стал Императором, а я просто смертельно устал. И случилось то, чего я, казалось бы, хотел. Я стал бароном, получил свой земельный надел – баронство Кратхольм, и несколько лет жил относительно спокойной и даже приятной жизнью. А потом появился Славий, всё снова закрутилось, и вот – я уже во главе Стражи.

– Разве ты не мог отказаться?

– Сложно отказывать Императору, который, к тому же, твой давний друг. Наверное, в тот момент, я уже немного устал и от сытой и спокойной деревенской жизни. И меня захватила возможность сделать что-то важное, нужное. Не для себя, для всей Империи. А потом – долгие годы тайных и явных сражений, реформы, интриги, пытки, казни, потери, поражения, победы, новая усталость. И вот, я здесь и сейчас. С тобой, в этом трактире. Получается, что ничего из того, что я планировал, не сбылось, но при этом я всё же оказался в каком-то странном положении, в котором я, с одной стороны, всемогущ, с другой стороны, как ты говоришь, меня все ненавидят, а с третьей – я всё тот же обычный пятнадцатилетний мальчик, который пытается вырваться из своей деревни, чтобы посмотреть мир и сделать, если получится, что-то большое и важное, на пользу всем.

– А что дальше? Твой путь, твое желание изменить мир, они вели тебя всё выше и выше. Они всё тянут тебя наверх? Какой следующий шаг? Кем ты станешь? Канцлером? Императором? Богом?

– А кто же его знает… – Гленард усмехнулся и сделал большой глоток пива. – Канцлером я мог бы стать, но не вижу смысла. Это больше административная роль, а мне нужно действие, мне нужно менять мир. Императором? Ты не поверишь, но мне это предлагали. Тот самый Джалил, из-за которого нам пришлось закручивать гайки по всей Империи. Мог бы он сделать меня Императором? Наверное, мог бы. Хотел ли я этого? Не знаю. Это огромная возможность, и огромная ответственность. И в тот момент у Империи был Император, который прекрасно подходил на эту роль.

– А сейчас? Ты говорил, что Император отстранился от управления Империей. Ты хотел бы занять его место, чтобы сделать Империю лучше?

– У Империи уже есть Император, Варден. Возможно, что-то он мог бы сделать в Империи лучше, чем есть сейчас. Но это его Империя и его право делать то, что он хочет. Или не делать. Думаю ли я о том, что мог бы сделать что-то по-другому? Иногда, да. Было бы это лучше для Империи? Это вопрос. Ты сам говоришь, Варден, что всё, что я сделал – это погрузил Империю в страх. Возможно, на троне я наворотил бы еще больше ошибок.

– Но всё же? Ты хотел бы этого?

– Единственный случай, при котором я рассматривал бы для себя возможность бороться за трон – это ради спасения Империи от хаоса. Если бы со Славием что-то случилось, у него не было бы наследников, а другие претенденты на трон были бы, по моему собственному мнению, недостойны короны, вот тогда, и только тогда, я бы рассмотрел эту возможность. В остальном – мне не нужен трон и я о нем никогда не думал. Поверь, то, что я имею сейчас – Стража, герцогский титул, земли, торговые предприятия, богатство – этого более чем достаточно для паренька из деревеньки Волчья погибель.

– И не возникает желания остановиться? У тебя уже всё есть, ты сделал в Империи всё, что хотел. Не пора ли уйти на покой, вернуться в свое герцогство, править им, делая мир лучше на этой отдельно взятой территории? Если ты устал, что тебя держит?

– Не знаю, – Гленард пожал плечами. – Ты прав. Не держит ничего. В Страже у меня есть достойные преемники. Стража прекрасно справится и без меня. И справляется, пока мы тут с тобой путешествуем. Может, я сам и поехал в это путешествие, чтобы чуть вырваться из водоворота столичной жизни, где «Гленард» – это не имя, а некий абстрактный символ, олицетворяющий саму функцию Великого Инквизитора. Я смотрю вокруг на эти поля и луга, они так прекрасны. Но я понимаю, что мне было бы безумно скучно провести свою жизнь только в их окружении. С другой стороны, конечно, управление герцогством, тем более таким, как Мерфрайн, это не то же самое, что управление фермой. Там есть, чем заняться. Возможно, мне и стоит понемногу задуматься об отставке. Не сейчас, через пару лет, когда завершим всё, что начали. Вернусь в Мерфрайн, буду тихо править, стараясь сделать мир лучше именно там. Об этом действительно пора подумать.

– А потом скажут, что это Варден сломал великого Гленарда, убедив его бросить пост Великого Инквизитора и уйти в тихую и спокойную жизнь.

– Не исключено, – Гленард снова рассмеялся. – Тебе еще и памятник за это поставят. За то, что победил тирана и чудовище, погрузившее Империю в страх и ужас.

– Лучше пусть выдадут награду деньгами. Мне и моих книг хватает в качестве памятника.