Баржа обречённых

– Я тоже там был с тобой! – поддакнул Крэк.

– Помню. Хорошее было время – простора имелось побольше, чем сейчас – и отсидеться, и делом заняться. Так вот, слюнтяи, прибывшие к нам из города! – Шак неожиданно сверкнул глазами и указал большим пальцем через плечо за спину. – В то время как эти достойные господа занимались славными делами, вы пытались им всячески напакостить. Вы сигналили полиции, когда видели, как кто-то из них лезет к вам в окно. И даже поднимали шум тогда, когда видели, что это не ваше окно, а окно соседа! Вы не хотели с ними делиться тем, чего у вас было в избытке. Я слышал, что некоторые даже пытались им помешать! Они стреляли им в спину, вместо того, чтобы отдать завалявшийся в кармане крэд! Это просто омерзительно! Я возмущен! Кто вы после этого, если не самое мерзкое и самовлюбленное отребье! Но пришло время воздать этим господам сполна по счетам! Настало время расплаты! Теперь вы скрасите их нелегкое существование!

Увлекшись собственной пафосной речью, Шак метал молнии, гремел, играя голосом, грозил направленным в небо пальцем, пока не услышал за спиной ехидный смешок. Недовольно обернувшись и прокашлявшись в кулак, он закончил уже по-деловому, словно речь шла об ежедневных делах.

– Будете постоянно находиться здесь на палубе, чтобы мы могли всегда вас видеть. В тени рубки для вас места нет. С себя все снять и отдать Крэку – посмотришь, может, на что сгодится? Яхо?!

– Я здесь, Шак!

Шак почесал багровый шрам на подбородке, затем, доверительно положив Яхо руку на плечо, спросил:

– Догадываешься, что от тебя потребуется?

– Кажется – да.

– Не то чтобы я тебя торопил, но в моем желудке уже целые сутки пусто, как в пересохшем колодце. А когда у меня выпадают голодные дни, я готов грызть собственную руку. Так что не будем терять время.

– Да хоть сию минуту! С кого начать?

– Подожди, нужно уточнить один момент. Лич, среди наших есть, кто еще не пробовал?

– Есть. В пригородной зоне такой нужды не было.

– Пусть привыкают. У Яхо богатый опыт, он сделает все, чтобы им понравилось.

– Это точно! – довольно потер руки Яхо. – Когда на солнце накалится вот эта железяка, – он похлопал по стальному ящику, приваренному к палубе. – Я сделаю обжаренную печень не хуже, чем ее делают на огне прокаженные!

Глядя под ноги, Гай ловил каждое слово Шака, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы. Происходящее казалось нереальным, но он понимал, что все это всерьез. Эта груда безобразных мышц, с еще более уродливыми шрамами по всему телу, это чудовище по имени Шак, рассуждает о них словно о меню для стола на день правительства.

– Эй! – вдруг выкрикнул Шак, и Гай вздрогнул. – Ты, доходяга! – толстый, словно ствол парализатора палец указывал на Сида. – Сегодня начнем с тебя!

– Подожди, Шак! – неожиданно перебил его Крэк. – Есть у меня тут кое с кем застарелые счеты! Начнем вот с этого, – Крэк подскочил к Гаю и, размахнувшись, ударил в плечо. – Выходи!

– Ты захотел к ним? – насупился Шак. – Или ты хочешь, чтобы я приказал Яхо начать с тебя, Крэк?

Опешивший Крэк залился, густо проступившей сквозь темную кожу, пунцовой краской и поспешил отступить, спрятавшись за спину Лича. Но Шак продолжал сверлить его желчным взглядом.

– Еще раз вылезешь, и я сам высушу твои потроха на этом ящике.

– Шак, я…! Лич, скажи ему… – черное лицо Крэка исказила гримаса ужаса. – Ты же мне обещал, что он сдохнет этой ночью? Шак, этот выродок уничтожил мой люмин!

Но Шак уже его не слушал.

– Кому я приказал выйти? – пробежался он взглядом вдоль неровного строя.

– Стой, – шепнул Сиду Гай. – Мы не дичь в питомнике.

Сид спрятался, проскользнув за сомкнувшиеся спины Гая с Тобиасом, но Шак его заметил.

– Лич, давай сюда этого заморыша.

Лич, уже успевший назначить себя правой рукой Шака, в свою очередь, скомандовал Фраю:

– Вонючка, тащи его к Яхо.

Фрай небрежно отодвинул преградившего путь Свимми и, заглянув за спину Тобиасу, поймал Сида за рубашку.

– Иди к дядюшке Фраю, мой ароматный кусочек мяса! – заржал он, театрально облизнувшись во весь рот и хищно выкатив глаза. – Дядюшка Фрай любит потрошки городских недотрог. Говорят, тебя откармливали на овощах с дендрариума, а поили чистой водичкой из сепаратора? Ты же у нас, кажется, из состоятельных игроков? Как раз та жратва, от которой я без ума – мякенький, сочный, пахучий, чуть обжаренный ломтик мяса!

Услышав за спиной мощный хохот Шака, заискивающе подхваченный остальными, Фрай обрадовался и начал кривляться еще больше.

– Я отрежу у тебя вот отсюда! – вытянув руку, он схватил Сида за ягодицу. – Здесь самые сочные кусочки! Если их опустить в соленую воду, а потом бросить на раскаленный противень – это такой аромат, скажу я вам, господа отчужденные, что проглотишь собственный язык!

Сид слабо отбивался, шарил вокруг затравленным взглядом, пытался оторвать вонзившиеся в ногу пальцы, схватился за ржавые поручни, ограждавшие корму, но Фрай держал его крепко и тянул, вцепившись, словно змея в пустынную выдру.

Гай, нервно двинув скулами, перехватил взгляд Тобиаса, но Тобиас лишь беспомощно пожал плечами, будто повторяя – а что ты еще хотел? Все как я и говорил – мы против них бессильны! Исход один. И чем быстрей – тем лучше.

Но на Гая подобная обреченность подействовала с точностью до наоборот. В голове будто звонко хлопнул рубильник, и в груди взметнулась, мощно ударив в мозг и окрасив все в кровавый цвет. Отстранено, словно глядя на себя со стороны и еще не отдавая себе отчет, зачем и для чего он это делает, Гай снял со стены рубки пожарный лом со следами облупленной красно-сигнальной краски и, коротко размахнувшись, воткнул в заросший затылок Фрая. Отпустив Сида и не проронив ни звука, Фрай дернулся на подогнувшихся ногах, затем повалился вперед, уткнувшись носом в палубу.

На время, растянувшееся в бесконечную минуту, установилась абсолютная тишина. Казалось, было слышно, как потрескивает нагревающийся на солнце корпус баржи. Его изношенные переборки издавали едва слышный скрип, словно перешептывающиеся в трюме сверчки. И от этого безмолвие казалось еще осязаемей.

– Пожалуй, Крэк, ты прав, – первым нарушил молчание Шак. – Давай сюда твоего обидчика! Он заслужил первенство в их ряду.

Но Крэк на этот раз уже не был так решителен. С опаской взглянув на окровавленный лом, он нехотя вышел вперед и неуверенно спросил:

– Шак, я должен сделать это один? Мне бы не помешал помощник.

Над головой, распахнув гигантские трехметровые крылья, едва слышно прошелестел водный гриф. Почувствовав скорую добычу, вдалеке кружили еще двое. Гай проводил их замысловатый танец мрачным взглядом, затем обернулся к тем, кто стоял у него за спиной. Свимми поспешно отвернулся. Сид и его юный дружок Дрэд, испуганно, словно от прокаженного, шарахнулись в стороны. И даже Тобиас, тяжело вздохнув, молча уставился под ноги, давая понять, что на него также рассчитывать не стоит. Тогда он понял, что остался один. Мрачно взглянув на расступившееся кольцо, Гай стал спиной к рубке и приготовился. Жизнь свою он решил продать не задаром.

– Этого на стол к Яхо! – приказал Шак, подтолкнув Балу на помощь Крэку. – Остальных отделайте, как следует. А то эти горожане еще возомнят о себе черт знает что!

Гай перехватил поудобней лом и теперь нацелил его ржавый в зазубринах конец в лицо Балу. Его скулы передернулись в безысходной решимости, глаза сверкнули отчаянием загнанной в угол крысы, зубы оскалились, готовые вцепиться в горло – и это подействовало! Балу замер, не смея продвинуться дальше Крэка. Словно чувствуя дистанцию, описанную длиной занесенного над головами лома, они остановились, не смея ее нарушить.

– Ты окружил себя трусами? – брезгливо взглянул на Лича Шак.

– Ну чего стали?! – тут же отреагировал Лич, подбадривая остальных. – Поставим на место эту шваль!

Но и этот призыв угас, так и не зародившись взорвавшейся атакой.

Все завороженно смотрели на расплывшуюся под головой Фрая бурую лужу и не могли двинуться с места.

Терпение Шака лопнуло. Ударив кулаком в спину подвернувшегося под руку Хали, он взревел:

– Вперед, бесхребетные трусы! Размажьте этот мусор по палубе от кормы до носа!

На этот раз подействовало, и, качнувшись, толпа двинулась, обходя Гая с разных сторон. Но неожиданно ему на помощь пришел тот, на кого он меньше всего рассчитывал. Святоша Джо сорвал с шеи тяжелый, длиною в две ладони, крест и, подняв его над головой, завопил, безумно вытаращив глаза:

– Вон, нечисть! Вон, живодеры, вылупившиеся из чрева смердящего шакала! Все назад, а то прокляну! Всех живьем отпою!