Потерянные слова

– С днем рождения, Эсме!

– Спасибо, мистер Митчелл.

– Сколько тебе исполнилось?

– Шесть лет. Я знаю, что этот праздник не для меня – он в честь букв А и В, – но папа сказал, что мне можно съесть два куска торта.

– Все верно, – он достал маленький сверток из кармана и протянул его мне. – Что за праздник без подарков? Это тебе, юная леди! Возможно, ты будешь раскрашивать ими букву С перед своим следующим днем рождения.

В свертке была маленькая коробочка цветных карандашей, и я улыбнулась мистеру Митчеллу. Когда он вставал, я посмотрела на его ноги. Один носок у него был черный, а другой – зеленый.

Под ясенем накрыли длинный стол, и выглядел он так, как я себе и представляла: белая скатерть, тарелки с едой и стеклянная чаша с пуншем. С ветвей ясеня свисали цветные ленты, и людей было больше, чем я смогла сосчитать. «Никто не захотел быть модным», – подумала я.

Недалеко от стола младшие сыновья доктора Мюррея играли в салки, а девочки прыгали через веревку. Если бы я подошла, меня бы тоже пригласили играть – они всегда так делали, – но веревку я держала неуклюже, а во время прыжков все время сбивалась с ритма. Они бы меня подбодрили, и я бы попробовала еще раз. Но разве приятно прыгать через веревку, если ее постоянно кто-то задевает? Я смотрела, как Хильда и Этельвин крутили ее в такт считалочке. Росфрит и Элси держались за руки и прыгали все быстрее и быстрее, подстраиваясь под нарастающую скорость сестер. Росфрит было четыре года, а Элси была всего лишь на несколько месяцев старше меня. Их белокурые косы летали вверх-вниз, словно крылья. За все время, что я наблюдала за девочками, они ни разу не сбились с ритма. Я дотронулась до своих волос и поняла, что заплетенная папой коса распустилась.

– Подожди здесь, – велел папа.

Обходя толпу, он пошел в сторону кухни и через минуту вернулся вместе с Лиззи.

– С днем рождения, Эссимей! – сказала она, беря меня за руку.

– Куда мы идем?

– За твоим подарком.

Вслед за Лиззи я поднялась по узкой лестнице, ведущей из кухни наверх. Когда мы вошли в ее комнату, она усадила меня на кровать и полезла в карман.

– Закрой глаза, моя капустка, и вытяни перед собой руки, – попросила она.

Я закрыла глаза и почувствовала улыбку на своем лице. Что-то легкое скользнуло на мои ладони. Ленты. Я заставила себя продолжать улыбаться: у меня дома рядом с кроватью стояла коробка, доверху набитая лентами.

– Можешь открыть глаза.

Две ленты. Не такие блестящие и гладкие, как та, которой папа перевязал мне волосы сегодня утром, но на их концах были вышиты колокольчики – такие же, как на моем платье.

– Они не такие скользкие, как другие, поэтому ты их не потеряешь, – сказала Лиззи и провела пальцем по моим волосам. – И я думаю, они будут отлично смотреться на французских косичках.

Через несколько минут мы с Лиззи уже были в саду.

– А вот и королева бала, – сказал папа. – Как раз вовремя.

Доктор Мюррей стоял в тени ясеня. Перед ним на маленьком столике лежала огромная книга. Он постучал вилкой по краю своего бокала, и все притихли.

– Когда доктор Джонсон начал работать над своим Словарем, он решил не оставлять ни одного слова без внимания. – Доктор Мюррей сделал паузу, чтобы убедиться, что его слушают. – Его решимость вскоре ослабла, когда он понял, что одно исследование ведет к другому, что одна книга ссылается на другую и что искать – не значит найти, а найти – не значит узнать истину.

Я потянула папу за рукав.

– Кто такой доктор Джонсон?

– Редактор прошлого Словаря, – ответил он шепотом.

– Если Словарь уже существует, зачем вы делаете новый?

– В старом Словаре были неточности.

– А у вас хороший Словарь получится?

Папа приложил палец к губам и снова стал слушать доктора Мюррея.

– Мне повезло больше, чем доктору Джонсону, благодаря доброй воле и совместной работе ученых и специалистов. Большинство из них – очень занятые люди, но они настолько увлечены нашим делом, что готовы жертвовать драгоценным временем на редакторскую деятельность и делиться своими знаниями для совершенствования нашей работы.

Доктор Мюррей принялся благодарить всех, кто помог собрать слова на буквы А и В. Список оказался таким длинным, что мои ноги устали стоять. Я села на траву и стала срывать стебельки. Я сдирала с них кожицу до нежно-зеленого слоя и высасывала сок. Только когда я услышала имя тети Дитте, я подняла глаза. Потом прозвучали имена всех, кто работал в Скриптории, в том числе и имя папы.

Когда доктор Мюррей закончил свою речь и стал принимать поздравления, папа подошел к столику и взял Словарь. Он подозвал меня и усадил спиной к шершавому стволу ясеня, а тяжелую книгу положил мне на колени.

– В нем слова моего дня рождения?

– Они самые, – папа открыл книгу и стал переворачивать страницы, пока не дошел до первого слова.

А.

Он перелистнул еще несколько страниц.

Aard-vark[2 - Африканский трубкозуб.].

Потом еще несколько страниц.

«Мои слова, – думала я, – все в кожаном переплете и на позолоченных страницах». Казалось, что под их тяжестью я уже никогда не сдвинусь с места.

Папа вернул книгу на столик, и на нее сразу же налетела толпа. Я даже испугалась за слова.

– Осторожнее! – крикнула я.

Но меня никто не услышал.

– А вот и Дитте, – сказал папа.

Я бросилась к ней навстречу, как только она прошла через ворота.

– Ты на торт опоздала, – сказала я.

– Значит, я пришла как раз вовремя, – она наклонилась и поцеловала меня в макушку. – Единственная выпечка, которую я ем, – это кекс «Мадера»[3 - Лимонный кекс, который в Англии подают к ликерам или чаю.]. Железное правило, которое помогает мне держать себя подтянутой.

Тетя Дитте была такой же полной, как миссис Баллард, только еще ниже ростом.

– Что значит подтянутой?

– Недостижимо идеальной. Но тебе вряд ли придется об этом беспокоиться, – сказала она и добавила: – Подтянуть – это немного уменьшить.