Непонятно… Несдержанно…
Нетолково.
Меня спасает одно лишь то, что
У всех великих людей была муза.
Я Маяковского привожу в пример…
Для него любовь не была обузой.
Он – громадный, жилистый Эверест.
Сердце его как глыба железная.
Как он хотел, чтобы Лиля его
Была с ним мягкая… женская… нежная.
Его, вершителя звезд,
Громкого покорителя зимней стужи.
Закрывали на кухне на ключ, когда
Лиля в спальне уединялась с мужем…
Как он сносил это?… как терпел.
Жилистая эта громадина.
Как не выламывал хлипкую дверь.
Как не кричал: « Убью тебя! Гадина».
Я не писатель. Я, помнишь, маяк…
Свет мой для всех не ярок.
Я не Володя… Но, знаю давно:
Любовь – это Божий подарок.
О Папе…
Я смирилась почти со всем:
Между нами звезды, миры и время.
Но что я никак не могу принять:
Каждодневные эти потери…
Я жалею больше всего, что
Никакому умнику в 21-м веке,
Не придумать катушку памяти,
Чтоб намотать на нее мысли о человеке.
Все эти гаджеты, айфоны,
и прочая виртуальная забота,
Не вернут мне того, как папа бурчал:
«Ирка, ну выпил немного с работы…»
Я так хочу помнить,
Как пахла у папы ямочка под ключицей…
Но всё, что могу – распускать о нем память,
Как петли со ржавой спицы.
Создайте уже такой аппарат,
Чтоб в сердце хранил все забытые мелочи:
Родную улыбку, ямочки на щеках,
Скупое проявление отцовской нежности!
Мне страшно подумать, но я забываю
Черты родного лица…
Папка, любимый…
Печали моей совсем не видно конца…
Капитан
Он говорит, капитан, зачем вам война?
Ваш корабль похож на старый, дырявый бак.