Коко

– Звучит очень загадочно. Наверное, я должна поблагодарить вас за то, что предупредили меня заранее.

– Пришлю тебе оттуда кучу открыток с заклинателями змей и слонами, переходящими улицу, по которой катят рикши.

– Круто. Я отправлюсь кататься на лифте, а вы – в Сингапур. Так что не заморачивайтесь.

– Если захочу заморачиваться – буду.

– Только не делайте мне одолжений. – Она отвернулась от него. – Я правда не хочу, чтобы вы обо мне беспокоились.

На мгновение Майклу почудилось, будто все это с ним уже было. Он наклонился и нежно провел рукой по лбу Стейси. Ее лицо скривилось.

– Мне жаль, что ты сердишься на меня, но я загляну на следующей неделе и сможем поговорить об этом еще.

– Да откуда вам знать, что я чувствую? Я же глупая. Вы и представить себе не можете, что творится у меня внутри.

– Веришь, нет, кое-какое представление об этом я имею, – сказал он.

– Вы когда-нибудь видели томограмму изнутри, доктор Пул?

Майкл поднялся, наклонился поцеловать девочку, но та снова отвернулась.

Когда он выходил из палаты, Стейси плакала. Прежде чем уйти из больницы, Майкл зашел в сестринскую.

3

В тот же вечер Пул позвонил друзьям и сообщил, что прилетает чартерным рейсом.

– Круто, старик, просто здорово, – среагировал Конор.

– Ты не поверишь, я как раз сидел и гадал, когда же ты проявишься, – ответил Гарри Биверс.

– Мой ответ тебе известен, Майк, – сказал Тина Пумо. – Кому-то все же надо присматривать за лавочкой.

– В глазах моей жены ты только что стал полубогом, – ответил Майкл. – Что ж… Ну, может, ты попытаешься раздобыть для нас адрес Тима Андерхилла? Его книги карманного формата в мягкой обложке издает «Гладстоун хаус» – кто-нибудь там должен знать адрес.

Они договорились перед вылетом собраться выпить вместе.

4

На следующей неделе как-то вечером в сильную метель Майкл возвращался домой. Вдоль обсаженной деревьями дороги то и дело попадались брошенные автомобили, помятые либо серьезно поврежденные, – словно тела павших после битвы. «Люстра» на крыше полицейской машины тревожно мигала в нескольких сотнях ярдов впереди: красный, желтый, голубой, желтый, снова красный. Видимость была плохой, машины едва ползли в один ряд мимо высокого белого борта скорой и полицейских, размахивающих светящимися жезлами. На мгновение Пулу почудилось, что он увидел Тима Андерхилла – смазанный метельной пеленой, весь облепленный снегом и оттого похожий на гигантского белого кролика, тот стоял рядом со своей машиной и размахивал фонарем. Зачем – хотел остановить его? Указать ему верный путь? Майкл повернул голову и увидел, что это дерево – всего лишь тяжело обремененное снегом дерево. Желтый отсвет мигалки патрульной машины метнулся через лобовое стекло и коротко мазнул по переднему сиденью.

9. В поисках Мэгги Ла

1

«Все с самого начала пошло не так, – думал Тина Пумо. – Буквально сразу все стало разваливаться». Он возненавидел «Палладиум» и «Ночной клуб Майка Тодда». А также «Палестины», «Рокси», «Си-Би-Джи-Би», «Мэджик», «Данситерию» и «Ритц». Мэгги и не собиралась показываться в «Майке Тодде», как и ни в одном из других клубов. Он часами мог торчать у барной стойки и пить в буквальном смысле до упаду, и никто ничего не заметит, разве что эти людишки, ночные выпивохи, будут топтать его на пути к очередной бутылке «Роллинг Рок»[48 - Популярное американское пиво.]. В первый раз, когда он пробрался мимо швейцара в огромное, похожее на сарай помещение, которое «Палладиум» использовал для рекламных вечеринок и закрытых приемов, он возвращался с затянувшейся рабочей встречи с бухгалтерами «Сайгона». На нем тогда был его единственный костюм из серой фланели, купленный еще до войны во Вьетнаме и явно ему тесный в талии. Пумо бродил в толпе, пытаясь отыскать Мэгги. Со временем он обратил внимание, что едва ли не каждый окидывал его пристальным взглядом, после чего отступал в сторону, давая пройти. В переполненном зале его окружала своего рода демилитаризованная зона, санитарный кордон из пустого пространства. В какой-то момент он вдруг услышал за спиной смех и обернулся – не сможет ли он разделить с кем-то шутку, но увидел, что лица всех, кто в эти секунды смотрел на него, словно обратились в камень. Наконец он добрался до барной стойки и сумел завладеть вниманием молодого тощего бармена с подведенными тушью ресницами и светлым колтуном на макушке.

– А скажите, вы, случаем, не знаете девушку по имени Мэгги Ла? – спросил Тина. – Я рассчитывал сегодня вечером здесь встретиться с ней. Миниатюрная, китаянка, хорошенькая такая…

– Знаю ее. Может, и появится – попозже, – ответил бармен и направился к другому концу стойки.

На мгновение Тину захлестнула ярость. «Может, у „Майка Тодда“, может нет… Ла-ла». До него дошло, что это сообщение – очередная издевка над ним. Он кинулся вон из бара и, придя в себя на улице, обнаружил, что стоит перед светленькой девушкой, лет шестнадцати на вид, с нарисованными на обеих щеках звездами и облаченной в блестящее облегающее черное платье-рубашку. Девушка была как раз в его вкусе.

– Поедем ко мне, – предложил он.

Девушка разлепила похожие на розовый бутончик губы и раскрыла одну из тайн, проговорив:

– Я не езжу домой к наркам[49 - Narc (англ. нарк. жаргон) – сотрудник Федерального бюро по наркотикам и опасным медикаментам США.].

Все происходило через неделю после Хеллоуина. По меньшей мере две последующие недели выбраться в город возможности у Тины не сыскалось: в борьбе с насекомыми у себя в ресторане он разворотил всю кухню. Каждый раз, когда дезинсекторы снимали очередную секцию стены, оттуда высыпали полчища тараканов, стремясь укрыться от света, – их убивали в одном месте, на следующий день они появлялись в другом. Долгое время тараканы как будто «базировались» за кухонной плитой «Гарленд». Дабы фумигант не испортил пищу, Пумо и кухонный персонал приклеили толстые листы прозрачного пластика между плитой и поверхностями для готовки, а заодно и во всех других местах, где пытались истребить насекомых. Тяжеленную плиту весом в три тысячи фунтов вытолкали на середину кухни. Шеф-повар Винь жаловался, что он и его дочь не спят по ночам из-за того, что за стенами кто-то бегает. Не так давно они переехали жить в ресторанный «офис» – маленькую комнату в подвале, потому что сестра Виня родила еще одного ребенка и ей потребовалась их комната в ее доме в Квинсе. Офис ресторана имел «стандартную» обстановку – письменный стол, диван и коробки с документами. Теперь диван перешел к Гудвиллу, стол втиснули в угол гостиной Пумо, а Винь и Хелен спали на брошенном на пол матрасе.

Это временное нелегальное положение выглядело так, будто становится постоянным. Хелен не только не могла здесь спокойно спать, но еще и мочилась в постель – на матрас – всякий раз, когда заснуть все же удавалось. Винь утверждал, что энурез девочки усилился сразу после того, как она увидела сидевшего в баре Гарри Биверса. А Гарри Биверса вьетнамцы почему-то считали дьяволом, насылающим проклятья на детей. Их загадочная истерия была наивной и искренней, и переубедить их не удавалось. Иногда Пумо готов был придушить Виня, но поступи он так – не только угодил бы за решетку, но и никогда бы уже не сыскал такого шеф-повара.

Одна проблема следовала за другой. Вот уже десять дней от Мэгги ни звонков, ни весточек. А по ночам начал сниться Виктор Спитальны, выбегающий из пещеры в Я-Туке, облепленный пауками и осами.

Департамент здравоохранения вынес Тине второе предупреждение, а инспектор продолжал нудить о нецелевом использовании нежилого помещения: маленький офис провонял мочой.

За день до того как Мэгги разместила в «Вилледж войс» очередное объявление, Майкл Пул снова позвонил Пумо и спросил, не найдется ли у него минутка справиться в издании «Глэдстоун хаус» насчет адреса Тима Андерхилла.

– Конечно, найдется, а как же, – пробурчал в ответ Тина. – Я же целыми днями валяюсь в постели и читаю поэзию.

Однако номер в справочнике все же отыскал. Ответившая на звонок женщина направила его в редакционный отдел. Другая женщина, назвавшаяся Корасон Фэйр, сообщила, что ничего не знает об авторе по имени Тимоти Андервуд и переадресовала его женщине по имени Дина Мэллоу, та переключила его на Сару Гуд, которая, в свою очередь – на Бетси Флэгг, и последняя по крайней мере слышала о Тимоти Андервуде, верно? Нет? Я соединю вас с отделом рекламы. В отделе рекламы Джейн Бут отфутболила его к Мэй Апшоу, а та – Марджори Фэн, которая ушла в астрал на пятнадцать минут и вернулась с информацией о том, что десять лет назад мистер Андерхилл написал в издательство письмо с просьбой под страхом серьезного недовольства автора сохранять в тайне его материальное положение и местонахождение, а всю корреспонденцию, включая таковую от поклонников, направлять ему через его агента, мистера Фенвика Тронга.

– Фенвик Тронг? – уточнил Пумо. – Это его настоящее имя?

Следующим днем была среда. Пумо отвез Виня на рынок, Хелен – в школу, после чего направился к газетному киоску на углу Восьмой улицы и Шестой авеню купить свежий номер «Вилледж войс». Немало киосков располагалось и ближе, но от Восьмой улицы и Шестой авеню было всего несколько кварталов до кафе «Ла Гросерия», где можно посидеть под бледным солнцем, роняющим лучи через высокие окна, не спеша потягивать капучино, а потом еще одно, где хорошенькие официантки с бледными сонными лицами зевали и изящно потягивались, как балерины, и где можно прочитать каждое слово на странице объявлений «Вилледж войс».

Сообщение Мэгги он нашел прямо над рисунком в центре страницы: «Вьетнамский котяра. Попробуем еще разок в том же месте, в то же время? Автографы и татушки. Лети с другими на Восток и захвати с собой тип-А[50 - Согласно теории личности, ядром личности типа А является сильно выраженное стремление к первенству, социальному превосходству, восприятие жизни как арены конкурентной борьбы, всегда актуальное желание быть неизменно первым, лучшим. Причем желание быть первым и лучшим во всем, чем занимается личность типа А.]». Должно быть, ее брат узнал об их планах от Гарри и рассказал ей.

Пумо представил себе, каково это будет – отправиться в Сингапур с Пулом, Линклейтером, Гарри Биверсом и Мэгги Ла. Тотчас его желудок сжался, а капучино вдруг обрел привкус меди. Мэгги наверняка потащит с собой массу ручной клади, большую часть которой составят бумажные пакеты. Просто из принципа как минимум дважды потребует смены отеля. Возьмется флиртовать с Пулом, провоцировать и задевать Биверса и виртуально усыновлять Конора. Пумо почувствовал, что начинает потеть. Он дал знак, чтобы его рассчитали, расплатился и ушел.

В течение дня он несколько раз набирал номер Фенвика Тронга, но линия агента была занята напропалую.

В одиннадцать вечера он отдал не слишком нужные распоряжения о закрытии ресторана, принял душ, переоделся и поспешил к служебному входу «Палладиума». Минут пятнадцать он мерз в компании с полудюжиной других людей на огороженной территории, похожей на собачий проволочный вольер, затем кто-то наконец узнал его и впустил.

«Если бы не статья в „Нью-Йорке“, – подумал он, – черта с два я попал бы сюда».

В этот раз на нем был пиджак от «Джорджо Армани», отдаленно напоминающий кольчугу, свободные черные брюки с защипами, рубашка из серого шелка и узкий черный галстук. «Сегодня я, может, и смахиваю на сутенера, – мелькнула мысль, – но никак не на нарка».

С бутылкой пива в руке Пумо дважды прошелся взад и вперед по всему залу, прежде чем признаться себе: Мэгги продинамила его второй раз подряд. Сквозь толпу он пробрался к столикам – за ними, облитые неровным светом свечей, склонялись друг к другу экстравагантно одетые молодые люди, и Мэгги среди них не было.

«Ни с того ни с сего все полетело к чертям, – подумал Пумо. – С какого-то момента моя жизнь потеряла смысл».

Вокруг него кружились и прыгали парни и девушки. Из невидимых динамиков ревел модный синтезаторный рок. На мгновение Пумо захотелось вернуться домой, натянуть голубые джинсы и послушать «Роллинг стоунз». Мэгги не собиралась появляться здесь – ни в этот вечер, ни в какой-либо другой. В один прекрасный день какой-нибудь ее новый амбалистый бойфренд возникнет у него на пороге, чтобы забрать то, что осталось от Мэгги: пластмассовый тюнер, маленький желтый фен «Пони-про» и записи похожей на собачий лай музыки.

Пумо протолкался к бару и заказал двойной водка-мартини со льдом. «Поменьше оливок, поменьше вермута и поменьше льда», – вспомнил он, как заказывал себе выпить Майкл Пул в маленьком клубе Мэнли, где не было ни оливок, ни вермута, ни льда – только кувшин с подозрительно желтоватой «водкой», которую, уверял Мэнли, он раздобыл у полковника из Первой воздушно-десантной дивизии.

– Гляжу, ты повеселел впервые за этот вечер, – прозвучал рядом низкий голос.