Garum Regius

Мы захватили рекордное количество пленных и не знали что с ними делать. Крикс упёрся рогом и ни в какую не соглашался пополнять ими наше войско. Часть пленных, у которых за душой не было и асса, он казнил, другую часть, побогаче, отпустил за выкуп.

– Остальных – в театр! – сказал он.

Темнокожий заместитель Спартака задумал устроить самое крупное представление с участием гладиаторов, в роли которых он видел пленённых солдат.

– Рим такого ещё не видел, Спартак! – говорил Крикс, и глаза его горели. – Мы анонсируем наше представление и будем продавать билеты за неделю! Или лучше за две! Пускать будем всех – и детей тоже! Вот увидишь, народу понравится!

Я думаю, Крикс мог бы сделать себе иную карьеру, если бы более всего на свете не любил добиваться справедливости любыми доступными средствами.

Спартак одобрил задумку своего друга, и через пару недель в местном амфитеатре должны были состояться гладиаторские бои.

Билеты были распроданы ещё за неделю до начала представления, хотя и стоили как годовой абонемент в местный бордель.

Крикс попросил меня разрисовать рекламные щиты, которые сколотили из досок добрые плотники. Я, как мог, нарисовал гладиатора, который перерезал горло другому гладиатору, а кровь, как и положено, текла рекой и разливалась в озеро. Я написал: «Самое кровавое представление от создателей либертарианского движения за свободу! Не пропустите!» Криксу мой плакат понравился.

– В целом – неплохо, – сказал он. – Но крови можно и побольше. Народ это любит.

В назначенный день в городе яблоку было негде упасть.

На входе в театр возникла давка, и до смерти была задавлена несколько несостоявшихся зрителей, так что Криксу пришлось самому руководить организацией запуска напористой толпы.

Но, несмотря на грамотное руководство темнокожего человека, все желающие не поместились в театре и пара сотен человек осталась снаружи. Но они ещё надеялись попасть в театр, когда места чудесным образом освободятся – если кто-нибудь помрёт от резкого наплыва впечатлений или отдаст концы под лучами палящего солнца.

Крикс посетовал на малые размеры амфитеатров в Риме и обещал построить после нашей победы по-настоящему большие площадки.

В самом театре Крикс, за небольшой процент, разрешил продажу цереса местным производителям этого полезного и вкусного напитка.

А я подкинул идею со ставками – Крикс был от неё в восторге.

Открывал игры сам Спартак. Ему аплодировали, и встречали полководца, как героя.

Спартак поднял правую руку, и толпа тут же успокоилась.

Мы с Криксом и Корнелией сидели с ним в одной ложе, и я мог хорошо его слышать.

– Народ Рима! Под словом «народ» я имею в виду не только граждан. Каждый, кто живёт и работает на территории Рима, вправе причислять себя к римскому народу. Некоторые, наверное, скажут, что сейчас не время для развлечений – идёт война. Да, это так! Но война эта идёт за свободу! И за справедливость! А что такое свобода? Не знаете? А я вам скажу! Свобода – это возможности! Возможность выбора, возможность доброго заработка, возможность наплевать на классовые предрассудки и, конечно, возможность хорошо развлекаться!

Речь Спартака понравилась зрителям, и они хором принялись кричать «Спар-так! Спар-так!» Атмосфера общего праздника способствовала ощущению единства.

Потом выступил Крикс. Его речь была не такой блестящей, но понравилась народу не менее, чем речь Спартака. Он пообещал, что драться гладиаторы будут насмерть, и что оставшиеся в живых будут бить друг друга до тех пор, пока не останется лишь один победитель.

– И он получит свободу! – сказал Крикс. – Это достойный приз!

Толпа взревела от удовольствия.

Крикс уже собирался сесть, но посмотрел на Корнелию, успокоил народ взмахом руки и продолжил.

– Но это ещё не всё! – сказал он. – Я решил добавить в наш чудный праздник побольше специй!

Все застыли в ожидании специй от Крикса.

– Я сам буду биться! – крикнул он.

Я не смогу описать того восторга, которым зрители встретили слова темнокожего воина с белыми татуировками.

– Ты с ума сошёл, Крикс! – сказал Спартак. – Я запрещаю!

– Так нужно, Спартак! Во имя нашей борьбы! – сказал Крикс и направился вниз к гладиаторам.

Этот неожиданный ход народу понравился.

Но более всех он понравился Корнелии. Она ничего не сказала, но посмотрела на Крикса так, как не смотрела даже на Спартака.

А много ли женщинам нужно для восхищения? Пожалуй, нет. Какого-нибудь героического подвига, как правило, хватает с избытком.

Гладиаторов выгнали на арену – набралось две сотни пар воинов, и они с трудом умещались в овальной песочнице.

Бойцы были раскрашены в пёстрые цвета, и им выдали нехитрое оружие: кому-то достался гладиус, кому-то пилум, некоторым подогнали крестьянские вилы, а кто-то получил обычную дубину. Щиты раздали не всем – их заменяли кинжалами или рыбацкой сеткой.

Гладиаторы были разного возраста. Это были и профессиональные солдаты, и юнцы из ополчения. У последних шансов выжить не было, поэтому они выглядели удручёнными.

Крикс выбрал себе крепкого и откормленного оппонента с гладиусом и щитом, и расположился с этим мордоворотом перед нашей ложей. Сам темнокожий воин взял себе лишь дубину – щитом он решил пренебречь. Вероятно, он посчитал, что так будет эффектнее.

Спартак встал и поднял правую руку. Трибуны замерли, а гладиаторы приготовились.

И полководец махнул. Оркестр из музыкантов с дудками и трубами, которых я обучил незатейливой, но бодрой мелодии, задули в свои инструменты, и шоу началось.

Битва была не на жизнь, а на смерть. Юнцы из ополчения выбыли из игры уже через пару минут. Арена заполнялась трупами, а народ веселился от души. Победители боя собирались в правой части манежа и ждали начала следующего тура.

Толпа, как и положено, ревела, аплодировала и свистела.

Крикс бился со своим мордоворотом дольше других. Казалось, он играл в спектакле и рисовался перед зрителями, как обласканный искушённой публикой актёр.

Он то и дело бросал косые взгляды на нашу ложу. А если быть точнее, то на Корнелию. И та следила лишь за Криксом – она сложила свои прелестные ручки у волевого подбородка и переживала до самых слёз.

То и дело, она совала пальцы в рот и свистела. Надо признать, свистела она так, что заглушала рёв трибун, и нам со Спартаком приходилось прикрывать уши руками.

Когда Крикс, наконец, закончил, и забил-таки своего оппонента дубиной, было объявлено об окончании первого этапа соревнований.

Победившие унесли тела проигравших, а зрители смогли купить себе цереса.

Оставалось сто пар гладиаторов.

Места на арене прибавилось, и бойцы получили пространство для манёвра.

Нам в ложу принесли вина и жареных фазанов с хрустящей корочкой. Мы со Спартаком взяли себе по птице, а Корнелия ограничилась бокалом вина.

Она не отрывала своего взгляда от Крикса, который ходил вдоль трибун и собирал атрибуты народной любви. Казалось, что всё представление было задумано как его бенефис, а остальные участники кровавого шоу были лишь статистами.