Garum Regius

Крикс удивился, что мне не отрубили голову.

– А ты везучий, сукин сын! – сказал он.

Честно сказать, он был прав, этот Крикс.

Мы собрались в нашем штабе – крестьянской хижине, но уже без танцующих и полуголых женщин.

– Что он ответил? Рассказывай!

– Он сказал, что сдаваться не будет, и посоветовал нам самим сдаться. Он угрожал.

– Ну, наглец! Надо будет преподать ему урок! – сказал Спартак.

– К нему пришло подкрепление, и он настроен решительно! – сказал я.

– Да плевать мне, как он настроен! Угрожать мне я не позволю никому!

– А вот таким ты мне нравишься, Спартак! – сказал Крикс. – Их нужно мочить! И без всякой пощады!

Он подскочил и обнял Спартака.

– Мы им покажем на что способны пламенные борцы за долбаную свободу! – крикнул он. – Марцеллус, налей нам вина!

– Может, не следует пороть горячку, а прикинуть наши шансы? Мы даже не знаем сколько их, – сказала Корнелия.

– Да сколько бы их не было, с таким «гениальным» командиром, как Вариний, их ждёт позорный разгром!

Мы выпили вина, но Корнелия оказалась права – подкрепление, которое получил Вариний было значительным, и следующая битва была нами проиграна.

Даже матерящаяся во всё горло германская конница не спасла нашего положения.

Я дудел изо всех сил – но это моё старание тоже оказалось недостаточным.

Мы потеряли несколько тысяч человек убитыми, а ещё тысяча оказалась в плену. Всех пленных Вариний казнил.

Он поставил свой лагерь в какой-то полу-тысяче шагов от нашего, но не атаковал.

Вероятно, он хотел показать нам, что не даст либертарианцам уйти без его согласия.

Кроме того, он устроил нам проблемы с продовольствием – уведомил местных крестьян, что за продажу нам хлеба их ждёт смертная казнь. Крестьяне почему-то поверили Варинию. А мы не могли отбирать хлеб силой, потому что это могло попортить нам репутацию и грозило перебоями с новобранцами.

– Борцы за свободу не могут грабить крестьян! – сказал Спартак. – Это против правил!

– Нас гонят, как баранов! – убивался Крикс.

– Вариний хочет сделать себе карьеру! Долбаный плебей! – говорил Спартак.

– А ну, пойду-ка я и прикажу казнить всех пленных! И всех подозрительных тоже!

Спартак был так печален, что не стал останавливать своего друга.

Я налил ему вина.

– Что делать, Корнелия? – спросил главный борец за свободу.

– Уходить. На юг. Там мы сможем пополнить войско. И там есть хлеб.

– Как уходить? Эта плебейская морда села нам на хвост и морит голодом! Если мы начнём есть лошадей, то германцы разбегутся – они уже привыкли воевать верхом! И нас мало! Мы не можем атаковать!

Корнелия обняла Спартака и дала ему бокал с вином.

– И не нужно атаковать. Нужно перехитрить.

Спартак выпил вина.

– Говори!

Корнелия изложила свой план – он понравился и Спартаку, и Криксу, но я, честно говоря, был от него не в восторге.

Боевая подруга нашего военачальника предложила поставить на место караульных трупы и оставить в лагере дудя, чтобы он продолжал дудеть и поддерживать огонь в кострах для задымления. По её мнению, такой спектакль должен был усыпить бдительность врагов, пока все живые либертарианцы двинутся на юг.

– Мы выиграем несколько дней. Так мы оторвёмся от Вариния! – сказала Корнелия.

– А что, если не оставлять дудя? – спросил я.

Все трое посмотрели на меня.

– А чего ты испугался? Подудишь пару дней и нас догонишь! Мы оставим тебе лучшего коня! – сказал Крикс.

– Это приказ, Марцеллус! – сказал Спартак. – Уверен, что ты справишься!

– Не боитесь потерять Писца? – спросил я.

– В случае чего, Корнелия займётся документами.

Корнелия кивнула.

– Когда нас догонишь, можешь требовать, чего захочешь! В пределах разумного, разумеется, – сказал Спартак.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Ночью выставили трупы на места караульных, а утром все либертарианцы со своими семьями двинулись на юг.

Я дудел наши обычные сигналы и кидал дрова в костры.

Два дня я не спал, а потом решил, что с меня хватит, кое-как залез на лошадь и поскакал догонять своих друзей.

Через три дня я настиг либертарианцев у Кум.