Роковое наследство

– Это лает Богатырь; видно, идиот Симилор и его упустил.

Ирен бросилась к окну.

На ходу она задула свечу, и комната погрузилась во мрак.

Винсент хотел было заговорить, но Ирен, почувствовав это, шепнула:

– Ради спасения наших жизней, вашей и моей, умоляю вас, отец, молчите!

Лай приближался.

Прижавшись к стеклу, Ирен разглядела в неверном свете луны, прятавшейся за облаками, тени, которые суетились вокруг могилы.

И голос, на этот раз очень тихо, произнес:

– В окне итальянца горел свет. Его погасили. Нам надо быть осторожнее!

Винсенту удалось подняться на ноги.

– Что это, девочка моя? Что же это такое? – растерянно пробормотал он.

– Не знаю, – ответила Ирен. – Но, возможно, мы скоро сумеем получить ответ на ваш вопрос.

– Какой вопрос? – удивился Карпантье.

– Вам было интересно, кого же похоронили под видом усопшего полковника Боццо-Короны... – напомнила девушка. – Но тише! Послушаем!

Лай, звучавший теперь очень громко, становился все яростнее.

– Двадцать луидоров тому, кто уймет собаку, – воскликнул человек, топтавшийся у могилы.

Ему ответили:

– Робло и Зефир – у креста на развилке. У них с собой все, что нужно.

– А сторожа? – осведомился тот, кто обещал двадцать луидоров.

– Они крепко спят, – хихикнул его собеседник. – Робло собственноручно сварил им на ночь грог.

– Робло... – повторил Винсент, стоявший теперь рядом с дочерью. – А ты помнишь моего великолепного датского дога, который так любил тебя? Нашего Цезаря?

– А вашего последнего камердинера звали Робло, не так ли, отец? – медленно проговорила Ирен.

– Да, первого моего убийцу... – начал было Карпантье.

Но закончить он не смог. Отчаянный лай собаки, раздававшийся все ближе и ближе, перешел сперва в долгий вой, а потом в жалобный визг.

– Конец Богатырю, – произнес тенорок на кладбище. – Героическая смерть на поле брани.

А голос, который недавно требовал, чтобы кто-нибудь унял собаку, теперь добавил:

– У этого Робло положительно талант. И хорошо, что мы наняли Зефира.

Ирен ловила каждое слово, да и как было не ловить, столь внезапно погрузившись в океан каких-то жутких тайн?

Происходящее на кладбище вдруг вернуло мысли девушки к графине Маргарите де Клар, которую Ирен оставила у себя в комнате.

Не было никаких сомнений: графиня заняла место Ирен для того, чтобы тоже все видеть и слышать.

На секунду луна, выглянув из-за туч, залила окрестности ослепительно-белым светом.

Теперь без труда можно было рассмотреть могилу полковника. Возле нее не было ни души. Однако ветки соседних кустов качались...

Ирен мигом отскочила от окна и увлекла за собой отца.

Винсент был совершенно спокоен. Казалось, события на кладбище весьма заинтриговали его. Похоже, они его даже забавляли.

– Интересно, за каким чертом они собираются раскурочить пустую могилу? – бормотал Карпантье. – Нет, право же, очень любопытно...

– А она пустая? – вслух подумала Ирен.

Винсент посмотрел на дочь, стоявшую в зыбком свете, едва пробивавшемся сквозь стекло, и вдруг отступил на шаг, точно пораженный в самое сердце внезапно мелькнувшей догадкой.

– Неужели ты считаешь, – спросил он голосом, прерывающимся от нахлынувшего волнения, – неужели у тебя есть основания полагать, что сокровища там? Что они в могиле?

И, прежде чем Ирен успела ответить, Винсент добавил:

– Нет, нет, нет! Есть другое куда более подходящее место! Если бы ты видела, как там все устроено! Оно снится мне каждую ночь, и не по одному, а по двадцать раз! Это тоже склеп, а вернее, часовня, прекрасная часовня. В ней есть величие, которое возвышает душу, будто мысль о Господе Боге. Этот храм совсем маленький – и в то же время огромный, словно целый мир. Ах, доченька, доченька, какая ты счастливая – или несчастная: душу твою не сжигает мечта о богатстве!

Ирен печально улыбнулась.

– Для чего мне все это золото? Чем оно мне поможет? – прошептала она. – Сердце мое обманулось. Я презираю того, кто любил меня... и кого, кажется, любила я...

– Любить, любовь, – воскликнул Винсент, пожимая плечами, – тоже мне занятие!

Но он тут же замолчал, однако вскоре заговорил вновь.

– Ну, конечно, ты права. Это нужно Ренье. Он славный малый. Я тоже когда-то любил. Но любовь умирает, и после нее остаются лишь слезы. Золото бессмертно. Послушай! Женщина не может устоять перед демоном. Мужчина, который пленил твое сердце, – демон золота. Он стремился не к тебе, а ко мне. Это меня он искал. Но и во мне есть что-то сверхчеловеческое, раз я сумел избежать гибели. Меня спасло чудо – нет, десять, двадцать чудес!

Эту сверхчеловеческую силу дало мне золото. Я увидел его, и оно завладело моей душой. Демон боится меня, и он прав. Только я, один-единственный в целом мире, могу погубить его, похоронив под грудами его собственных сокровищ...

– О-о, – продолжал Винсент с оглушительным смехом, – я трудился месяцы, годы, читая старинные книги, где говорится о перегонных кубах, тигелях и ретортах, в которых черный свинец становится желтым, словно солнечный луч.

Мало этого! В ненавистной тьме, в тесном коридоре шахты, дробя уголь своей киркой, я изучал другую книгу – книгу собственных мыслей. И я придумал – слушай меня внимательно – придумал, как спрятать все сокровища мира у себя под мышкой. Посмотри на меня! Неужели ты полагаешь, что можно убить человека, защищенного всем золотом мира?!

Но Ирен больше не слушала отца. Тупая покорность овладела ею. Девушка ждала какого-то страшного несчастья, но не имела сил ни защищаться, ни бежать от грозящей ей неведомой беды.

Ирен подошла ко второму окну, которое было расположено напротив окна ее комнаты. Девушка увидела, что в ее собственном жилище темно...