Качается туман; луг холодеет
И спит в дыму; в зеленых тростниках
Лягушка квакает; прохлада реет.
Закрылись чаши лилий водяных;
Ряд тополей в немой дали туманен,
Прямых и стройных, – призраков ночных;
Блеск светляков, над ивняками, странен.
Проснулись совы; то вперед, то прочь,
На тяжких крыльях, лет бесшумный, мерный
Свершают; у зенита свет неверный,
И, белая, Венера всходит: ночь!
Георгин
Владычица толпы, чьи взоры с поволокой
Обходят медленно свой круг, как у вола;
Твой полный стан блестит, как твердая скала.
Ты – пышный, сочный цвет, не пахнущий, высокий,
И тела твоего проникнуты черты
Непогрешимостью спокойной красоты.
Пусть тела запахом другие нас пленят!
Где ты, там никакой не веет аромат.
Ты царствуешь, Кумир, не слыша фимиама.
Так георгин, – король, одетый в багрянец, –
Среди жасминных куп вздымает свой венец,
Благоуханий чужд, без гордости, но прямо.
Приходит ночь. Сова летит. Вот час, когда
Припоминается старинное преданье.
В лесу, внизу, звучит чуть слышное журчанье
Ручья, как тихий шум злодейского гнезда.
В тиши
Там, где сумрак словно дым,
Под навесом из ветвей, –
Мы молчаньем упоим
Глубину любви своей.
Наши души и сердца,
И волненье наших снов
Мы наполним до конца
Миром сосен и кустов.
Ты смежишь глаза в тени,
Руки сложишь на груди…
Все забудь, все отгони,
Что манило впереди.
Пусть нас нежно убедит
Легкий ветер, что порой,
Пролетая, шелестит
Порыжелою травой.
И когда с дубов немых
Вечер, строго, ниспадет,
Голос всех скорбей земных –
Соловей нам запоет.
«Ax! пока, звезда денницы…»
Ax! пока, звезда денницы,
В спет дневной ты не ушла
(Из пшеницы,
Чу! кричат перепела),
Обрати свой взор к поэту,
Посмотри в мои глаза
(Мчатся к свету
Жаворонки в небеса)!
Поспеши: твое сиянье
Быстро меркнет в синеве
(Стрекотанье,
Шум ликующий в траве!). –
И, прочтя, чем думы полны.
Разгадав все тайны грез
(Словно волны,
С ветром зыблется овес), –
Прошепчи о всем нежнее
Там, где милой снится сон
(О скорее!
Вот уж вспыхнул небосклон!).
«Так это будет в летний день. В тот час…»
Так это будет в летний день. В тот час
Горящий полдень, радуясь со мною,
Меж шелка и атласа с кисеей,
Еще прекрасней мне покажет вас.
И синий небосвод, как ткань в палатках,
Над нами, побледневшими тогда