Ловцы удачи

– А-а-а, пришёл красавчик, – прошамкала старуха, с любопытством поглядывая на девушку. – Я натопила камин в твоей комнате, как ты велел. Пришлось купить ещё мерку угля, Камиль. Не поверишь, как подорожал уголь.

Деламар рассмеялся:

– Ай, Мадлон, ты можешь вытянуть деньги даже из мертвяка. Лови! – Он бросил несколько монет, и старуха с неожиданной для её грузной фигуры ловкостью поймала их на лету.

– Господь благословляет руку дающего, Камиль, – ухмыльнулась она. – Видишь, ты обзавёлся такой славной подружкой.

– Хм, не знал, что Господня милость состоит именно в таких делах, – заметил Деламар и, указав спутнице на узкую лестницу, обернулся к старухе: – Покойной ночи, Мадлон.

Мансарда, в которой очутилась Каролина, совершенно не сочеталась с остальной обстановкой лачуги. Здесь было довольно чисто. Кровать с пологом занимала почти всю комнату. Между камином и окном едва втиснулся комод, узкий умывальный столик с тазом и овальным зеркалом. На консоли стоял подсвечник на три свечи и початая бутыль вина.

Девушка смущённо присела на краешек стула у камина и протянула руки к огню. Святая Урсула, даже не верится, что она проведёт ночь в тепле! Да, но в комнате только одна кровать. Неужели Камиль солгал и попросту заговаривал ей зубы? Она искоса посматривала на мужчину, готовая в любой момент выскочить из комнаты. Меж тем Деламар спокойно сбросил накидку, шляпу и подошёл к умывальному столику.

– Если хочешь, можешь налить себе вина, – не оборачиваясь, произнёс он.

Каролина не двинулась с места. Ей хотелось разглядеть лицо человека, что избавил её от позорной участи, но и сам не внушал доверия. И тут она едва не вскрикнула. Камиль одним рывком избавился от бороды и усов. Смочив полотенце, он вытер лицо и шею и посмотрелся в зеркало.

– Из-за этого Журвиль назвал вас Актёром? – пробормотала Каролина.

– Нет, мадемуазель любопытный нос, – хмыкнул Деламар. – У меня множество других талантов и способностей. Ну так что, выпьешь или просто ляжешь спать? Ты, наверное, голодна, но кроме вина всё равно ничего нет. Сомневаюсь, что ты захочешь есть стряпню Мадлон. Готовит она отвратительно. Хотя в трактире у заставы мне подали месиво ничуть не лучше.

Девушка молча разглядывала спутника. Камиль был молод, ему явно не было и тридцати лет. Стройный, высокий, с насмешливым взглядом голубых глаз. Заметив, что Каролина откровенно его разглядывает, он подмигнул и налил себе вина.

– Ладно, Кароль, я вижу, что моя внешность оказалась приятным сюрпризом, и ты можешь счастливо заснуть, упиваясь, что твой спаситель не урод.

Девушка порозовела от смущения и пожала плечами:

– Мне нет никакого дела до вашей внешности. Но… как я лягу спать, ведь здесь только одна кровать?

– Ай, хватит жеманиться из-за ерунды, Кароль. Я уже понял, что ты приличная девица из достойной семьи и тому подобное. Иначе я попросту не стал бы вытаскивать тебя из лап Журвиля. Я же сказал, что твои юные прелести меня не трогают, да, дорогая, ничуть не вызывают интереса. И уже упоминал, что не отличаюсь благородством. Посему вовсе не собираюсь уступать тебе своё ложе и, как преданный пёс, дремать на полу. Ну, впрочем, можешь отправляться к Мадлон. И мирно провести ночь среди вони старого тряпья на соломенном тюфяке прямо на полу, стуча зубами от холода. Ибо из жадности хозяйка топит только в моей комнате. Ну, ты остаёшься или идёшь вниз? Слушай, мадемуазель добродетель, я ужасно хочу спать, так что устраивайся как хочешь. – С этими словами он преспокойно лёг на кровать, заняв ровно половину, и, обхватив подушку руками, закрыл глаза. Каролина ещё добрых четверть часа раздумывала и затем тихонько присела на свободную часть ложа.

– Не снимай платья, – пробормотал Камиль. – К утру камин совсем остынет.

Каролина вздрогнула и решила всё-таки лечь, расположившись на самом краю.

Мужчина бросил на неё одеяло и накрылся своей потрёпанной накидкой.

– Когда будешь молиться Пресвятой Деве, не забудь упомянуть, что я отдал тебе своё одеяло. Надеюсь, мне простится парочка грешков за доброту. И не вздумай посягать на мою половину кровати. Ведь я, в точности как герой слезливых романов, положил между нами обоюдоострый меч, – ворчливо прошептал он.

Не сдержавшись, девушка хихикнула в подушку и, основательно укутавшись, наконец задремала.

Она замечательно выспалась в тепле, на чистом белье, что источал едва уловимый аромат табака от трубки Деламара. Когда она проснулась, Камиль уже встал и расчёсывал свои густые тёмные волосы перед зеркалом.

– Доброе утро, Кароль, вид у тебя не такой замученный, как накануне.

Девушка улыбнулась и торопливо оправила мятое платье. Щёки её порозовели, глаза блестели от радости. Силы небесные, Камиль и впрямь оказался порядочным человеком и, должно быть, действительно помогает ей без всякой корысти. Сейчас, при свете серого утра, он выглядел ещё моложе, чем вчера, и, умываясь, она принялась гадать, сколько ему лет.

Завтракать пришлось внизу, в вонючей комнатушке хозяйки. Пока та ходила в ближайшую лавку за едой, Каролина, чтобы избежать неловкости, начала расспрашивать про старуху.

– Мадлон та ещё пройдоха, она старьёвщица. В квартале её прозвали мамаша Дерьмо. Но умом Бог её явно не обидел. Она хитра до крайности и умеет держать язык за зубами. Уже пару лет я щедро плачу ей за услуги, и старая бестия могла бы оставить своё ремесло. Но она рассудила, что вид бедной старьёвщицы даёт ей больше преимуществ.

– Господь милосердный, да чем же?

– Во-первых, её дань хозяину составляет сущие гроши. Во-вторых, вонь лачуги отбивает охоту заглянуть к ней даже незадачливых воришек.

– Для кого же она копит деньги, у неё есть родня?

– Нет, мужа у неё отродясь не было, а единственный сынок угодил на виселицу ещё лет пятнадцать назад. Думаю, ей просто доставляет удовольствие тайком перебирать монеты. А иногда она отправляется на другой конец города, чтобы полакомиться устрицами и рубцами по-лионски. Словом, мамаша Дерьмо редкая проныра и отъявленная лгунья. Держу пари, что мои деньги она припрятала и еду в лавке выклянчит в долг.

Вернувшись, старуха выложила на стол пирог, кулёк с печёным картофелем, кусок сыру и водрузила на полку колченогого буфета бутыль вина.

– Ужас, как подорожал сыр, парень! – отдуваясь, выдала она. – Денег, что ты дал, едва хватило. Вино и картофель пришлось взять в долг.

Каролина переглянулась с Деламаром и опустила голову, скрывая улыбку.

– Ужасно! Но что делать, придётся оставить тебе ещё пару монет, дабы ты расплатилась с лавочником, – с фальшивым вздохом ответил Камиль.

Вонь в комнате старухи и впрямь могла отбить аппетит, но девушка слишком проголодалась и, стараясь дышать ртом, принялась за еду.

– Послушай, Мадлон, пока мы завтракаем, подбери-ка нам парочку костюмов, сутану священника для меня и убор монашки для моей подружки.

Старуха кивнула и принялась копаться в куче тряпья, выставив свой необъятный зад. Ещё до полудня из потайного хода, что вёл из чулана старьёвщицы прямиком на другую улицу, вышел молодой благообразный падре и миловидная послушница.

– А к чему этот маскарад, Камиль? – шёпотом поинтересовалась Каролина, поправляя убор.

– Обычная предосторожность. Я покидаю Париж и не хочу, чтобы об этом узнали раньше времени.

Девушка продолжала торопливо семенить за своим спутником, спотыкаясь на каждом шагу.

– Хм, не думал, что ты опьянеешь от одного стаканчика вина, – буркнул Деламар.

– Вовсе я не пьяна! – обидчиво ответила девушка – Просто мои башмаки… Боже, подмётки того и гляди отвалятся. – Она густо покраснела и прикусила губу. – Если раздобыть верёвку, то я смогу их подвязать, – потупилась она.

– Ещё лучше! Ладно, придётся корчить из себя рыцаря, раз уж ты наделила меня благородством. Идём.

Камиль свернул в переулок, затем в ещё один, и вскоре они очутились у лавки башмачника. Дальнейший путь Каролина теперь преодолевала с радостным настроением. Новые башмачки ладно облегали её ноги, и, убедившись, что Камиль не смотрит, она, приподняв подол, полюбовалась ими.

Вскоре пара вышла к рынку, и там Камиль сговорился с крестьянином, что направлялся в предместье.

– А куда мы едем? – весело спросила Каролина, вновь любуясь своими башмачками.

– Как это куда?! В четверти льё от города есть обитель сестёр кармелиток. Сдам тебя настоятельнице и смахну скупую слезу при расставании.

Девушка приоткрыла рот, а затем нахмурилась. Надув губы, она уставилась в прореху повозки. Мучительные размышления так живо отражались на её лице, что она не замечала, как Деламар с явным интересом наблюдает за ней. Наконец она встряхнула головой и, уставившись на спутника, выпалила:

– Позвольте мне остаться с вами, месье Камиль! Я не хочу в обитель!

– Ты ума лишилась, Кароль? – приподнял бровь Камиль. – Вчера ты показалась мне довольно рассудительной девицей. Ты до сих пор уверена, что имеешь дело с порядочным человеком?