Между строк

– Алёна, ты никуда не пойдешь! – безапелляционно произносит Ольга Андреевна, поняв, что дочь действительно настроена идти искать брата.

– Пойду, – отрезает Алёнка, переодеваясь.

Взглянув на себя в зеркало, девушка усмехается. Она всегда комплексовала из-за своего высокого роста и широкой кости, но теперь её крепкая, спортивная фигура играла только на руку. Парни в большинстве своем щуплые и невысокие как-то сразу тушевались в присутствие такой «бабы -гром», как однажды её обозвал один придурок, над которым ржала вся параллель, когда она сшибла его во время баскетбола.

– С ума сошла! Я тебя одну не пущу! – продолжает Ольга Андреевна воевать. – Вместе пойдем.

– Мам, ну, куда ты пойдешь?! Скоро папа придёт, не нужно его грузить еще и этими проблемами, он и так еле живой приползает, – резонно замечает Алёнка.

Евгений Дмитриевич на новой должности действительно зашивался, разгребая завалы и исправляя ошибки своих предшественников, будучи хорошим специалистом и крайне ответственным, а главное – порядочным человеком, что в нынешнее время только добавляло головной боли, прежде всего, этому самому человеку.

Вот и маялся глава семьи Глазковых, в который раз за последние полгода проклиная тот день, когда согласился на переезд, соблазнившись повышением и хорошей зарплатой. Не стоило оно того, совершенно не стоило. Но теперь уже поздно было давать задний ход. Да и детям скоро поступать, играть свадьбы, помогать обустраиваться в жизни, а это всё требовало не малых средств, поэтому приходилось терпеть и пахать, как проклятому, что Евгений Дмитриевич и делал.

Жена же и дети, понимая всё это, старались лишний раз его не расстраивать и не беспокоить. Но сейчас Ольга Андреевна считала, что не время для подобных церемоний, с чем Алёнка была категорически не согласна. Ей вообще идея взять с собой маму казалась дикостью.

Ни к чему Лёшку унижать перед какими-то утырками. Для начала надо хотя бы выяснить, с кем они имеют дело, а там уже думать, что делать дальше, так что мамин поход даже не подлежал обсуждению. Не маленькие, сами разберутся.

Глава 8

– Я не одна, соседа позову, – выкручивается Алёнка, сама не понимая, как это ей раньше в голову не пришло.

Ведь Олег тут всех на районе знает и вполне может помочь. Конечно, они не настолько близко общаются, чтобы он впрягался в их проблемы, но он всегда очень тепло к ней относился: улыбался при встрече, спрашивал, как дела, шутил, а как-то даже подвёз на отцовской машине до центра, и они немного поболтали.

Алёнка тогда была очарована и казалось, даже влюбилась. Да и не влюбиться было невозможно. Красивый он, остроумный и жутко колючий, но от того еще более милый. Его хотелось потрепать по волосам, как ребёнка, чтоб рассмешить и сбросить всё наносное. А то, что этот его видок «я вас всех на хэ вертел» – наносное, Алёнка даже не сомневалась, хотя сама не понимала, откуда была эта уверенность. Просто чувствовала и всё.

Бывает такое: встречаешь человека и сразу понимаешь, что он «твой», и тебе с ним как-то легко и комфортно. Вот и Алёнке, несмотря на ершистость соседа, было с ним легко, как если бы они знали друг друга много-много лет. Хотя поначалу Глазкова, конечно, немного смущалась, поняв, что увлеклась, но как-то школьные проблемы быстро вытравили из её головы всякую романтическую дурь, что, пожалуй, было только к лучшему. Олег совершенно не годился в кандидаты на звание «первая любовь», уж больно заносчивый.

– Какого еще соседа? – меж тем недоуменно смотрит на неё мать, уперев руки в бока.

– Ну, Олега со второго этажа, – нетерпеливо поясняет Алёнка и, надев кроссовки, спешит к двери, не взирая на то, что Ольга Андреевна ещё своего согласия не дала.

– Алёна, если он не согласится, не вздумай пойти одна, иначе я тебя прибью! – строго предупреждает она, вызывая у Алёнки едва заметную улыбку.

– Хорошо, мам, – послушно отзывается девушка и мчит на второй этаж, хотя ей не по себе от необходимости просить малознакомого парня о помощи. Алёна вообще это себе слабо представляет.

Кому надо тащиться куда-то на ночь глядя, искать чужого брата, а то и отбивать его у каких-то типов? Понятное дело, никому. И с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процентов Глазкова предсказывает отказ, но ради Лёшки она готова и попросить, и отказ получить, а то и ещё что похуже.

Оказавшись у нужной двери, немедля ни секунды, Алёна решительно нажимает на звонок. В глубине квартиры слышатся мягкие шаги. Вскоре дверь открывается, и Алёнку окутывает лёгкий, цветочный аромат какого-то чистящего средства вперемешку с чем-то аппетитным, отчего девушка рефлекторно сглатывает, а пустой желудок издает урчащий звук, да так громко, что, если бы не работающий на заднем фоне телевизор, по которому идет футбольный матч, хозяйка квартиры услышала бы, что Алёнкин желудок не прочь оценить её кулинарные таланты.

– Алёнушка, – удивленно приподнимает Вера Эдуардовна идеальной формы бровь, но тут же приветливо улыбается и приглашает в дом. – Проходи, детка.

– Э-э… здравствуйте, Вера Эдуардовна, спасибо, – растерявшись, смущается Алёнка еще больше. Она почему-то думала, что дверь откроет Олег.

– Что-то маме понадобилось? – подсказывает Гладышева девочке, заметив её растерянность.

Алёнка только открывает рот, чтобы всё объяснить, как из соседней комнаты раздается дикий мужской вопль:

– Да куда ты пасуешь?! Ну, что за покойники?!

Глазкова от неожиданности вздрагивает. Вера Эдуардовна же, закатив глаза, качает головой.

– Лига чемпионов, – поясняет она с улыбкой. Алёнка понимающе усмехается.

Если бы отец не работал допоздна, тоже бы сейчас орали с Лёшкой на весь дом, вызывая у них с мамой недоумение и улыбки. Наблюдать за этим цирком без смеха и слез просто невозможно. В такие моменты Алёнка очень сильно сомневалась в адекватности сильной половины человечества. Бесноваться из-за того, что мячик по полю туда-сюда катается? Ну, не дебилизм ли? Всё-таки мужчины – такие дети. И Алёнка была теперь на все сто процентов уверенна, что ребёнка в лице Олега Гладышева она ни за что не оторвёт от ящика, но уйти, не попробовав, все же не могла, ибо где-то сейчас дорогой её сердцу «ребёнок» был окружен какими-то сволочами.

– Вера Эдуардовна, я к Олегу пришла. Не могли бы вы его позвать, – преодолевая неловкость и смущение, произносит она.

– А-а, ну, конечно, – не скрывая удивления, кивает мать Олега и идет в зал, сообщить сыну о гостье, гадая, что той могло понадобиться, да еще в такой час.

Вроде бы в друзьях и, уж тем более, девушках она у сына не числилась, хотя кто этого паразита знает, таскается безбожно.

Ну, она ему устроит, если он с малолеткой связался. Девочке ведь, наверное, даже семнадцати нет. Еще, не приведи господь, посадят!

Не подозревая, какой резонанс вызвала у женщины, Алёнка без особого интереса оглядывается вокруг. Да и что можется быть интересного в «Сталинке» среднестатистической семьи?

Тот же темно-коричневый трельяж советского образца, что и у повального большинства в прихожей, те же фотообои из восьмидесятых и, конечно же, главный элемент декора в квартире любого приличного россиянина – цветастый ковер на стене в спальне прямо по курсу. Всё-таки одной декларацией от «Совка» не избавиться. От столь странного направления мыслей ее отвлекает голос Веры Эдуардовны.

– Сынок, к тебе пришла Алёна.

– Какая еще Алёна? – раздается недовольный голос Олега, отчего у Алёнки внутри всё обрывается. Стыдно так становиться и неловко, что хочется сквозь землю провалиться.

– Соседская.

– А что ей надо? – недоумённо уточняет он, окончательно убивая в Глазковой всякую решимость.

– Олег! – шикает на него Вера Эдуардовна, видимо, что-то показав жестами, так как, не сказав больше ни слова, Гладышев выходит из зала.

Алёнка, сцепив дрожащие от волнения руки, радуется, что в прихожей довольно тусклое освещение. Её лицо горит, словно ошпаренное, и на щеках наверняка разливается яркий румянец, выдавая смущение с головой. Пожалуй, ей было бы легче в одиночку разобраться с Лёшкиными обидчиками, чем просить чужого человека о помощи. Но разве она ищет легких путей?!

– Привет! У тебя что-то случилось? – не давая ей собраться с мыслями, сразу же переходит Олег к цели её визита.

– Эм… да, – потупившись, кивает она и тут же торопливо добавляет. – Мне нужно с тобой поговорить.

Звучит это крайне глупо, и Алёнка краснеет еще сильнее. У Гладышева же в глазах вспыхивают смешинки.

– Ну, говори, – улыбнувшись, дает он добро. Ей же его мягкая улыбка придает смелости, и Глазкова быстро выпаливает:

– В общем, я хотела попросить о помощи. Обратиться мне больше не к кому, поэтому вот…

Глазкова разводит руками, поражаясь самой себе. Вроде бы косноязычием никогда не страдала, а тут прямо прёт из неё тупость какая-то, как из рога изобилия.

Олег кивает в ожидании продолжения. И, надавав себе мысленных лещей, Алёнка продолжает, быстро и четко обрисовывая проблему. По ходу её рассказа брови Гладышева взлетают всё выше, как бы говоря: «А я тут вообще при чем?». Но Глазкова старается не обращать на это внимания, главное – помочь брату, а что там подумает этот Олег – вопрос второстепенный.

Гладышев же, уловив суть проблемы, слушать перестает. Дело ерундовое. Он уже сейчас мог со стопроцентной уверенностью сказать, кто прессует её брата. Идиотов этих, обирающих школоту, он знал. Ссыкло на ссыкле. Им будет достаточно пары слов, чтобы отстали, вот только Алёнке он об этом говорить не собирался, ибо у него на неё появились планы.

Осенило вдруг, что вот она – та самая девчонка, которую они с Михой искали. Неиспорченная, умная, живая, открытая, а главное – ни Борьку не знает, ни Скопичевскую, да вообще никого, кто мог бы сплетни распустить. Всё-таки дело деликатное, не хотелось Шувалова ставить в неловкое положение перед левыми людьми. Этого он точно не простит.

Олег вообще сомневался, что Борька простит такое вмешательство в личную жизнь. Неправильно это, мерзко даже. Если бы он был на месте Шувалова, то, наверное, дружбе бы пришел конец. Но Борька мудрее его, когда дело касается отношений, поэтому Олег надеялся на понимание с его стороны. Надеялся, что друг не поставит ему в вину искреннее желание уберечь от неприятностей. Однако, если нет, то лучше он рискнет дружбой, чем забьет на неё, рискнув благополучием друга.