Отшельники. Повести и рассказы

***

На следующее утро Вера увидела Андрея в столовой. Он с соседом уже завтракал.

– А ты знаешь, что Маргарет Тэтчер по утрам вместо завтрака пьет морковный сок, – рассказывал между делом Андрей. – И весь день бодрая и энергичная. Железная леди.

– Ты откуда такие подробности знаешь? – спросил сосед по столу.

– Читал.

– Ты че, английскую прессу читаешь?

– Зачем английскую? Места надо знать, – засмеялся Андрей.

Дальше Вера не слышала. Прошла к своему столу. Он ее не заметил. А может, сделал вид.

На выходе из столовой она подошла к нему сзади. Он обернулся, доброжелательно посмотрел. Но так он смотрит на всех. Еще вчера на нее он смотрел НЕ ТАК. Но минувшей ночью он пережил «крах последней надежды». И решил, что Вера, наверное, права. С ней либо навсегда, либо никак. А он сидит в ячейке общества, завяз в обязанностях, долгах и заботах. Что он может ей предложить?

У Веры от этого чужого взгляда все внутри сжалось: как можно навязываться? Но надо идти до конца.

– Андрей…

– Вера…

Это вместо «здравствуй».

– Надо поговорить, – выдавила Вера.

– Хорошо.

Вера решила обойтись без предисловий:

– Мне нужен ребенок.

– Какой ребенок? – не понял он.

– Ну… От тебя.

– Понял. Давай сделаем, – он перешел сразу на деловой тон. Будто не было теплых, как морской воздух, чувств. Будто не обнимал ее нежно большой рукой, от которой она до утра ощущала на спине теплый и немного влажноватый след. Куда все делось? Разбилось о деловой подход, как волна о скалу. Что делать? Вера себя ругала. Побоялась влюбиться, побоялась его женатости, когда все само шло в руки. А теперь только деловой подход – надо оказать гуманитарную помощь женщине, которая вот-вот начнет перезревать. Можно в благотворительных целях ее оплодотворить. Ну ладно, согласился, значит, сделает.

Вечером была назначена встреча у Веры в номере. Правда – отдать должное – он пришел с цветами. Надо же как-то разжечь уже погасший костер. К механическим телодвижениям ему не привыкать. Пошлость, которой они оба так остерегались, настигла их во всей красе. Сухой поцелуй, несколько дежурных прикосновений. Ты уже возбудилась? Я тоже готов. И такие автономные тела, которые сначала стали родными и устремленными в романтику, начали соединяться в непонятном танце. Будто он пытается танцевать вальс, а она лезгинку. Никакой гармонии, никакого слияния. Главное – дать биоматериал. Но Андрей наткнулся на препятствие и был поражен. Женщина до сих пор еще не женщина. И в таковую превратится только с ним. Он увидел, что она отвернула лицо к стене, стиснула зубы от боли и зажмурила глаза. Из одного глаза выкатилась крупная слеза. Андрей почувствовал себя извергом. На смену механике пришла печаль. Так защемило сердце. Грубо, так нельзя. Она ему доверилась, а он принял ее за деловую. Не деловая она, а отчаявшаяся.

– Давай завтра попробуем, не могу я так, – попросила Вера. – Только ты не уходи, останься. Давай просто полежим вместе.

– Мне неловко перед тобой, – сам уже ложился рядом и укладывал ее на своем плече.

Ей стало удобно и спокойно, как в родной ложбинке. Боль в плоти потихоньку унималась.

– А у тебя дети какие? – спросила она.

– Не знаю. Обыкновенные вроде. Наверное, гении от меня не родятся.

– Не надо гения. Надо человека просто, чтоб был похож на тебя.

– Я тяжелый человек, – отозвался Андрей, целуя ее в макушку.

– Да я тоже нелегкий, – ответила Вера.

– Минус на минус даст нам плюс.

– Хорошо бы… Вот интересно, а откуда приходят на землю души?

– Яйцеклетка встречается со сперматозоидом, оплодотворяется, а потом делится-делится, так и зарождается новая жизнь.

– Ночь, луна висит в окне. И вдруг – оплодотворение, деление… Как ты можешь? – Вера улыбнулась Андрею. – Сие есть таинство великое.

– Физиология, – сказал он игриво.

– Какой-то ты неромантичный человек – она его покрепче обняла.

– Я очень романтичный, – улыбнулся он в ответ.

– Ты счастлив?

– Обязательно!

– Счастье как обязательство. Это что-то новое.

– В мои обязанности не входит быть счастливым. Но сейчас я нарушаю дисциплину. Мне с тобой хорошо, легко. Как будто груз снял какой-то и двигаюсь налегке. Как странник, знаешь.

В эту ночь они не спали. Призывали новую душу с небес на землю. Чувствовали себя немного богами, которых наделили таким бесценным даром – создавать новых людей, воспроизводить самих себя.

Когда он с женой занимался любовью, никогда об этом не думал. Надо – значит надо. Надо дать разрядку организму, он давал, но о продолжении рода не думал. Ему казалось, все получается само собой. А может, жена регулировала этот процесс. Андрей не вникал. Он приходил ночью с работы, будил жену, накрывал ее своим крепким телом. Она сонно двигалась ему в такт. И мечтала снова уснуть, потому что за день «натопталась». Андрей понимал это, но физиология брала свое. Он отдыхивался рядом, а она говорила:

– Отодвинься. Я от тебя отпотеваю.

Андрей отодвигался на другой край кровати. У них была одинаковая температура. Он жаркий, как печка. Жена тоже горячая. Им было душно друг с другом. В одном доме, и в одной постели. Поэтому он старался меньше бывать дома. Причина уважительная: много работы и общественной нагрузки.

Со стороны все смотрелось более чем благостно: образцовый семьянин, обеспечивает, не гуляет, не пьет. Дети понимали, что папа – величина. Не знали, чем он занимается, но чем-то очень важным. Люди к нему относились уважительно, даже боязливо и подобострастно. Он правильный, последовательный, справедливый – работал народным судьей. Его уважали даже те, кого он судил: знали, что он разберется, докопается и вынесет справедливое решение.

И только ночью два жарких человека сталкивались с истиной во всей красе. Они чужие. Абсолютно. Они отпотевают друг от друга. Им душно. А жить надо. И не только ради детей. Их просто не поймут, если они разведутся. Образцовая же семья.

Жена делилась со своей сестрой:

– Я его не люблю.

– Он тебя тоже, – без обиняков поясняла сестра.

– Так зачем мы живем?