Избушка на краю омута

– Интересно, здесь глубоко? – шепотом сказала Людка, сцепив руки перед собой.

– Да ладно. Вода такая мутная, что сверху все равно не видно. Никто его не найдет. Пошли уже, холодно как! – Даша потянула ее за полу куртки. – Давай. Хочу еще выпить. А бутылок в доме полно, я видела. Помянем усопшего.

Они вернулись в дом. Странно, теплее им не стало. Казалось, когда уходили, пар изо рта в избе не шел. А теперь при каждом слове перед лицом возникало мутное облачко. Пальцы заледенели и с трудом удерживали бутыль с самогоном, хотя в ней его осталось совсем мало. Даша сделала глоток и тут же выплюнула все на пол:

– Ф-ффууу! Что это?! – она поднесла бутыль к глазам, рассматривая содержимое, и вдруг брезгливо отбросила ее от себя. – Там головастики! Гадость какая! Бе-е! – она высунула язык, собираясь изрыгнуть выпитое, но у нее ничего не вышло.

– Что случилось? – не поняла Людка. Подняла катающуюся по полу бутыль, понюхала горлышко и скривилась: – Боже! Тиной воняет, как из озера!

– Вот кто это сделал? – Даша с подозрением глянула на храпящих мужиков. – Вылили остатки самогона, налили протухшей воды, которую неизвестно где достали, потому что из дома не выходили, и снова легли на пол спать? Так, что ли? Просто невероятно. А другого объяснения нет. Ведь мы только что пили из этой бутылки, и там был ядреный самогон! Вышли на десять минут, вернулись, и вместо него – тухлятина! Что за чертовщина?

Пока Даша разорялась, Люда нырнула под стол и извлекла новую бутыль, наполненную мутной жидкостью, не похожей на самогон даже отдаленно. Зеленый налет, украшавший дно и стенки сосуда, свидетельствовал о том, что внутри – старая вода, долго простоявшая на свету или зачерпнутая из озера. Женщина удивленно отставила ее в сторону и полезла за другой, но та оказалась такой же зеленоватой. Люда, не сдаваясь, вытащила следующую, но и та отливала изумрудным оттенком. Она перебрала все бутылки, а Даша откупоривала их, нюхала и морщилась.

– Какой бред! Что тут происходит? – бормотала она, качая головой. Убедившись, что самогона больше нет, обе сели у стола и загрустили. Поминки отменялись.

– Слушай, может правда, наши мужики весь самогон в бидон какой-нибудь слили, пока нас не было. Сейчас встанут и начнут над нами ржать. А? Разыграть решили? Ну не может быть этого, я до сих пор еще пьяная, не от воды же! – Даша все никак не могла поверить в произошедшее.

Люда подошла к мужу, присела на корточки, потрясла за плечо.

– Ну, пошутили, и хватит. Вставайте уже, – сказала, повернулась к Даше и покачала головой. – В ауте полном. Даже веки не дрогнули.

– Тогда кто? Кто это сделал? – шептала Даша, схватившись рукой за лоб. – Или мы обе чокнулись, или же здесь происходит нечто сверхъестественное. И, знаешь, если уж выбирать, я бы лучше чокнулась.

– Ладно, успокойся. Давай печку затопим, а то меня трясет. Дубак-то какой! Вообще! – Люда поискала глазами дрова и вдруг вскрикнула испуганно, выставив руку в сторону:

– Там! Из-за печки кто-то выглянул!

– Да ну, показалось, – ответила Даша, но напряглась, уставилась в указанном направлении. Ничего особенного, черная бревенчатая стена и старый тулуп, висящий на гвозде.

– Я видела, видела, – шептала Людка, не отрывая глаз от угла печки. – Что-то страшное такое, черное, лохматое, и глаза красные!

– Да брось, пугаешь меня! – взвизгнула Даша. – Ты специально, да? И так хватает на сегодня ужасов. Показалось тебе.

– Но я правда видела. Там есть кто-то… Пойдем вместе, посмотрим?

–И с места не сдвинусь, пока утро не наступит! – Даша опустилась на скрипучий табурет. Она уже не шевелилась, но скрип почему-то продолжался. И раздавался уже не из-под нее, а от входной двери, что была справа неподалеку.

– Ты слышала? – спросила она нервно, когда скрип прекратился.

– Что? – не поняла та, продолжая таращиться на печку.

– Дверь скрипела. Будто ее кто-то открыть пытался.

– Да ну? Может, ветер? – обезумевший взгляд Людки переметнулся к входу.

– Нет. Она плотно закрывается. И тяжелая, – пробормотала Даша, бледнея.

– Тогда кто? – долговязая подруга встала и шагнула вперед.

– Посмотреть хочешь? – Даша тоже встала. Обе вздрогнули от скрипа табурета, но дверь, которую они сверлили взглядами, осталась неподвижна.

– Мамочка, как страшно-то, – Людка сделала еще один шаг. – Мне кажется, там стоит кто-то.

– Где? – глаза Даши были так напряжены, что заболели.

– Там, – Людка опять вытянула длинную, как жердь, худую руку. – Там, за дверью. На крыльце.

– С ума сошла! Ты же не можешь сквозь дверь видеть? – зашипела на нее Даша. – Нарочно пугаешь, издеваешься!

– Я слышу, как он сопит прямо за дверью.

– Ну, все, надоело, – Даша решительно пнула незапертую дверь, и та распахнулась настежь под заунывный вой ржавых петель. Никого. Черный проем был пуст. Но на кривых рассохшихся досках старого крыльца темнело мокрое пятно, покрываясь на глазах ледяной коркой. Обе одновременно взвизгнули и отскочили вглубь комнаты.

– Видела? – воскликнула Люда, вцепившись в Дашину руку. – Стоял! Там кто-то стоял!

Дверь все еще покачивалась, издавая леденящий душу скрип.

– Почему доски мокрые? – Даша сверлила взглядом темноту, скованная ужасом. – Не мог же старик из озера выбраться! Он был мертвый, совсем мертвый, – бормотала она. – Но кто тогда?

Ветер ворвался внутрь вместе с мелкими колючими снежинками. Но выйти на крыльцо, чтобы достать ручку и закрыть дверь, невозможно было и думать. Обе стояли, трясясь от страха и студеного воздуха, задувавшего с улицы, не смея шелохнуться.

Колян вынырнул из забытья и почувствовал, что замерзает. Щеки и пальцы рук щипало от мороза. Было тихо. Под потолком тускло мигал фонарь, раскачиваясь от ветра. Вокруг метались снежные хлопья. Что такое, зима, что ли? Удивился. Задумался о том, где находится. С трудом вспомнил, что вместе с Павлом пришли к старику, про клад хотели разузнать. Самогон пили, пока ждали. Повернул голову, увидел спящего друга рядом. Одежду его снегом припорошило. Откуда снегу взяться в мае? Ведь май же на дворе, он вспомнил это. Посмотрел в сторону двери и оторопел. Подумал даже, что спит еще на самом деле, ведь не может наяву быть такого. Или горячка белая началась? Точно, пить меньше надо. Такие уродины только в пьяном бреду привидеться могут. Жуткие страхолюдины, будто из фильма ужасов выбрались. Встали у двери, не шевелятся. Длинные волосы висят сосульками, в них водоросли запутались. Лица зеленые, прогнившие. Глазищи мутные, белесые. Вместо губ две кривые полоски синие, не рты, а шрамы. Кикиморы болотные самого тошнотворного вида. Интересно, что будет, если подойти к ним? Исчезнут или нет? Уверенный в том, что кикиморы ненастоящие, Колян заворочался и поднялся на ноги. Те мгновенно взгляды с открытой двери на него переметнули и губами задвигали быстро-быстро, будто говорили что-то, но ни звука не издавали. Он шагнул к ним, шатаясь. Приметил кочергу, валявшуюся у стола. Очень кстати, сейчас она ему пригодится. Сон это или не сон, а кикимор из избы прогнать надо и дверь закрыть, чтоб снег не летел, да запереть покрепче, чтоб всякие мерзости больше внутрь пробраться не могли. Размахнулся кочергой, а те вдруг руками замахали, рты немые разинули. Не хотят уходить. Ну что ж, им же хуже будет. И всадил с размаху кочергу прямо в рожу одной. Она тут же на пол свалилась и скрючилась вся, задрыгалась. Другая выскочила наружу и умчалась в ночь. Колян подтолкнул к порогу ту, что кочергой огрел, но она руками в ноги его вцепилась, да больно так, будто клещами сдавила. Он пнул ее изо всех сил, та на крыльцо вылетела и кубарем по ступенькам скатилась на траву. Посмотрел – лежит, не шевелится. Другой не видать. Закрыл дверь и запер на засов. Так-то лучше. Обернулся и похолодел. Что за наваждение? Не успел кикимор прогнать, а тут черт рогатый, откуда ни возьмись, появился. Стоит посреди избы, шатается, лапы когтистые мохнатые к нему тянет. Страшный-то до чего! Рыло свиное на морде, черной шерстью покрытой. Рога на лбу торчат. Глаза горят, будто угли раскаленные. Ну и сон! Просто кошмар какой-то! Когда же он кончится? И Павел куда делся? Ведь в начале сна-то он был, спал на полу рядом с ним, а теперь исчез, нет его там. Что же с чертом-то делать? Идет на него, вот-вот схватит. Может, задушить вздумал? Нет, сон это или не сон, а бесу проклятому его не одолеть. Кочерга еще в руке. Хорошо, что не бросил. Взялся покрепче за рукоять да врезал с размаху прямо между рогов. Тот пошатнулся, но не упал. Еще врезал. Не падает. Мало ему. Но попятился. Колян пошел в наступление. Вдруг черт поймал кочергу да дернул на себя. Потеряв равновесие, Колян рухнул на пол, стукнувшись лбом так, что искры перед глазами взметнулись салютом. И провалился в темноту.

Даша в панике мчалась, не разбирая дороги. Колян сошел с ума. Людкино лицо с торчащей в глазнице кочергой стояло перед глазами. Надо было сразу удирать, как только увидели убитого старика. На что надеялись? Она всегда подозревала, что Людкин муж сумасшедший. Все время ее лупил. Зверел по пустякам, даже трезвый. А уж пьяный и подавно невменяемый становился. Вот и укокошил. Господи, что делать-то? Куда бежать? Тьма непроглядная кругом, да еще метель поднялась, буря настоящая. Снег под ногами скрипит, вся земля усыпана. Даша помнила, что слева от избушки близко озеро. Не оступиться бы, не свалиться в воду. Остановилась оглядеться. Маленькое оконце светилось вдалеке. А больше ничего видно не было. Лишь тьма да снежные хлопья. Слава богу, сумасшедший Колян за ней не погнался. Людку-то как жалко! Но как ей помочь? Теперь ей, наверное, уже ничего не поможет. Вряд ли после такой травмы выживет. А Павел? Там же Павел остался! Хоть бы Колян его не тронул. Не должен. Ведь тот спит на полу, внимания не привлекает. С сумасшедшими самое главное, внимания не привлекать. Но ей-то что делать? За ночь замерзнуть можно, холод-то какой! Идти некуда. Решила подождать. Бежать еще дальше страшно. В такой глуши и волки, наверное, водятся. Да и заблудиться можно, ведь близко лес. А тут хоть свет из оконца виден. Отдышалась, в себя пришла немного. Мысли бег замедлили. Стала думать. Наверняка приступ Коляна долго не продлится. Скоро очухается и поймет, что натворил. К утру, должно быть. Там Павел проснется, пойдет ее искать. Главное, не замерзнуть насмерть. Одежда не очень теплая. Курточка спортивная, шапки нет. Хорошо хоть кроссовки не снимала, потому что в избе пол грязный был. А то босиком убежала бы. Шанс выжить есть, только надо двигаться. Даша поприседала, потом запрыгала. Снег захрустел под ногами. Надо же, аномалия какая. Снег в мае. А днем жара стояла градусов под тридцать. Устала прыгать, остановилась. Снег продолжал скрипеть. Рядом совсем. От страха обмерла. Кто там? Шаги. Будто вокруг нее ходит кто-то, но кто, не видно в темноте.

– Здравствуй, девица, – донесся из снежной бури мужской голос. Даша попятилась, повернулась и бросилась наутек, подстегиваемая волнами страха.

– Зачем бежишь? – послышалось сзади. – Неужто я такой страшный?

Голос не злой. Насмешливый немного и ласковый. Приятный. Остановилась, оглянулась назад. И тут, странное дело, ветер вдруг стих, снежинки, роящиеся в воздухе, на землю осели, а в небе луна из-за туч вышла и залила все вокруг серебристым светом. Сразу все видно стало. Оказалось, стоит Даша на самом краю обрывистого берега озера, с другой стороны нависает стена густого леса, а впереди, вдали, человек какой-то. Идет к ней. Любопытно стало, кто же это все-таки. И страх прошел. Такой голос только у хорошего человека может быть, подумала Даша. Стояла и смотрела, как он приближается к ней. Высокий, статный, и вот уже видно, что молодой, не старше нее. Улыбается. А лицо какое! Таких красавцев она лишь в рекламных роликах видела. «Джилетт, лучше для мужчины нет!» – вспомнился известный слоган. Парень будто с экрана телевизора сошел – та же густая темная щетина, блестящие волосы красиво зачесаны назад, мускулистое тело, облаченное во что-то спортивное и модное светлого серого цвета. Очень сочетается с его смуглой кожей и темным цветом волос.

– Кто вы? – крикнула она ему. – Откуда вы здесь?

– У меня машина в грязи застряла. Буксовал, пока бензин не кончился. По карте посмотрел, что деревня недалеко, да пошел помощь просить. Думал трактор найти. Проплутал по лесу несколько часов, боялся, что не выберусь. Вот, наконец-то вышел к деревне. Обрадовался, как свет в избе увидел издали. Так и шел на него. А тут вы.

Радость нахлынула на Дашу. Счастье-то какое! Нормальный человек, не маньяк, не монстр. Просто ехал куда-то и застрял.

– Вы местная? – спросил парень, продолжая шагать к ней. Она почувствовала аромат его парфюма. Дорогой.

– Нет, мы днем приехали, мы туристы. Только трактор вы здесь вряд ли найдете. Деревня вымерла совсем. Все избы пустые. Один старик тут был, и тот… – она вдруг прикусила язык, опомнившись. Пожалуй, о старике упоминать не стоит.

Парень остановился в двух шагах от нее. Улыбка его стала шире. Даша отметила, что зубы у него очень белые, прямо как свежий снег. Почувствовала симпатию. И горечь. Ну почему ей-то достался такой никчемный мужик, как Павел? И это еще не худший экземпляр. По крайней мере, не такой буйный, как Колян. Почему ей ни разу в жизни такой принц не встретился?

– Зачем такая красавица одна ночью гуляет? – спросил незнакомец.

– Подышать вышла, – ответила Даша первое, что пришло в голову. Ну, а что еще можно было сказать? Не выкладывать же сходу всю правду. Надо же, красавицей ее назвал. Павел, тот ни разу не назвал. Но может быть, она просто в темноте ему такой показалась? Не разглядел, как следует?

– Смотрю, замерзла совсем, – он шагнул ближе и руки протянул, будто обнять собирался. Даша заметила, что пальцы у него все в грязи. Прямо капает грязь на снег.