Анестезия

Настя внутренне поморщилась от того, как прозвучали эти слова. Будто она была меркантильной стервой, которая тут же, на берегу, очерчивала границы их будущих взаимоотношений с Зубаревым. Впрочем, она считала, что именно так и будет правильным. И – чего греха таить – понимала, что вряд ли сможет находиться рядом с Сашей больше недели.

– Я это понимаю. – Тётя Наташа улыбнулась, и в этой улыбке сквозило облегчение. – Деньгами мы тебя не обидим.

Настя опустила взгляд в чашку с кофе. Сейчас у неё всё ещё имелся шанс отказаться. Можно было просто ещё немного посидеть с матерью Зубарева, для приличия. А потом подняться с места и сказать, что она ошиблась и что передумала. Но Настя уже знала – она действительно попробует. Хотя бы ради того, чтобы вновь увидеть Сашу.

А тётя Наташа словно бы читала её мысли. Допив кофе, улыбнулась Насте и спросила:

– Ну, что? Поедем? Саша как раз сейчас дома… хотя, он всегда дома.

Улыбка сменилась выражением грусти, и когда тётя Наташа поднялась со своего места, Настя последовала её примеру.

Итак… впереди была встреча с Зубаревым, и Настя даже близко не могла представить, что именно её ждёт.

Настя меньше всего ожидала, что Саша живёт в пригороде. Там, где они и познакомились, когда обоим было по восемнадцать. Она вышла из машины и сделала глубокий вдох. Помнила, что до автобуса от дома Зубаревых бежать было минут десять. И осознавала, что это её единственный шанс не допустить встречи, которая вызывала в ней целую бурю самых противоречивых эмоций.

– Идём? – уточнила тётя Наташа, уже распахнувшая кованую калитку. Как будто знала, что Настя сомневается.

– Да, – всё же решилась она и, крепче вцепившись в ремень сумочки, вошла следом за матерью Зубарева.

Всё кругом казалось точно таким же, как и семь лет назад. Даже старый, теперь уже проржавленный мангал, стоял на том же самом месте. Только кусты сирени разрослись так, что из-за них было не видно части стены с окном.

– Саш! Я дома. И кое-кто приехал со мной, – крикнула тётя Наташа в сторону дальней комнаты, которая раньше служила Зубаревым гостиной, стоило им войти в дом.

В ответ раздалась тишина. Только слышно было, как стрелки на часах отсчитывают время, и как сердце Насти колотится в груди. Или этот стук звучал только для неё?

– Саш! Дома я, говорю, – снова крикнула мать Зубарева. Подала Насте тапочки, и та отвлеклась на то, чтобы переобуться.

– Слышал, – раздалось приглушённое из глубины дома.

Настя последовала за тётей Наташей, инстинктивно стараясь ступать как можно осторожнее и тише. Зря, зря… зря она сюда приехала! Эмоции захлёстывали с головой, она словно попала в прошлое, с той лишь разницей, что теперь всё было совершенно иначе.

– А вот и мы.

Тётя Наташа распахнула дверь после короткого стука и тихого с той стороны: «Да входи уже». Настя застыла на пороге. Она мысленно пыталась представить, что именно почувствует, когда увидит Сашу в инвалидном кресле, но действительность оказалась слишком неожиданной. Потому что лицезреть сильного молодого мужчину, прикованному к коляске, было ужасно.

– Привет, – тихо поздоровалась она с Зубаревым, который буквально впился в её лицо взглядом. И столько всего в нём было, что Настя забыла как дышать. Сначала – неверие, следом – радость. А потом они сменились злостью. Такой явственной и чёрной, что от неё захотелось спрятаться.

– А! Новая идея, как меня позабавить, – буквально выплюнул он и повернулся к ним спиной, давая, видимо, понять этим, что разговор закончен.

А Настя вдруг поняла, что в неё будто чертёнок вселился. Это по вине Зубарева они расстались семь лет назад. Это он макнул её, восемнадцатилетнюю девчонку, в реальность. Со всего маху. С чувством, толком, расстановкой. И теперь, даже не зная подоплёки того, по какой причине здесь оказалась Настя, считал её очередной забавой, которую ему привела его мама?

– Знаете что, тётя Наташа? – спросила она, заложив руки за спину и прохаживаясь по комнате. С интересом посмотрела на какие-то незатейливые картины, развешанные по стенам комнаты. Кажется, раньше их не было – здесь висели грамоты Саши и его фотографии, в основном связанные со спортивным прошлым.

– Да, Насть? – осторожно уточнила Зубарева, которая выглядела растерянной.

– А мне подходят ваши условия.

Она присела на край постели и, сложив руки на коленях, посмотрела на мать Саши. И почувствовала на себе его взгляд – пристальный и всё с теми же нотками злости. Видимо, он понял, зачем здесь Настя.

– Это исключено, – процедил Зубарев, подкатившись ближе. – Если ты сейчас о том, чтобы стать моим… компаньоном, – это слово Саша процедил с ненавистью, – то забудь об этом. Сразу же.

– Почему? – вскинула бровь Настя, всё же повернувшись к нему.

Застыла взглядом на губах, которые столько раз целовала. Сейчас они были сжаты в тонкую линию, а щетина, что раньше делала Зубарева чертовски сексуальным, несмотря на то, что ему было всего восемнадцать, теперь превратилась в бороду. И она Саше совершенно не шла, делая его старше на десяток лет минимум.

– Потому что мне не нужна жалость. Или что ты там себе придумала, когда захотела здесь работать.

– Это я позвала Настю, – подала голос тётя Наташа. – И Настя сомневалась. Как раз из-за того, что знала, как именно ты отреагируешь.

– А как я должен был отреагировать?

На лице Зубарева появилось горько-насмешливое выражение. Он опасался, что Настя здесь из-за жалости? Ей действительно было жаль, но не его. А того, что всё случилось именно так. В прошлом – у них. В недавнем прошлом – с Сашей.

– Ты прав, я от тебя другой реакции и не ждала. Потому что ты как всегда всё решил за меня, – поднимаясь с постели, проговорила Настя. – Только я здесь не потому, что жалею тебя… а потому, что пожалею, если упущу возможность поправить своё материальное положение.

На лице Зубарева появилось такое выражение, что Настя даже прикусила язык. Впрочем, она не стала бы врать ни самой себе, ни ему – первопричиной её нахождения здесь были прежде всего деньги.

– Ладно, тётя Наташа, идёмте. Нужно кое-что обсудить.

Она отвернулась от Саши, но не успела сделать и нескольких шагов в сторону двери, как услышала короткое и веское:

– Я сделаю всё, чтобы ты решила уйти от меня уже к вечеру первого рабочего дня.

Настя хмыкнула и, прежде чем выйти из комнаты Зубарева, шепнула:

– У тебя всегда отлично получалось сделать так, чтобы я решила от тебя уйти.

И покинула его спальню, чувствуя, что и у неё по нутру разливается горечь, причиняющая только боль.

– Насть! Подожди! – мать Зубарева окликнула её через пару минут, когда она переобувалась в прихожей. Встреча с Сашей и то, что они сказали друг другу, отголосками прошлого звучала в душе. Зубарев изменился, стал каким-то злым, что ли. И жёстким. Хотя, Настя, наверное, могла его понять.

– Бежать я не собиралась, – с натянутой улыбкой заверила тётю Наташу Настя, закладывая руки в задние карманы джинсов.

– Это хорошо, а то… в общем, я извиняюсь за то, что всё так прошло.

– Вы здесь не при чём.

– И всё же. – Зубарева замолчала, молчала и Настя. Просто не знала, что ещё добавить к вышесказанному. – Я тебя сейчас домой отвезу, – наконец проговорила тётя Наташа.

– Да не нужно. Я на автобусе до города доберусь.

– Перестань. Это неудобно.

– Ну не будете же вы меня сюда каждый день возить, так что никаких неудобств.

От этих слов тётя Наташа просияла, по-видимому, решив, что Настина «угроза» всё же стать сиделкой её сына – не более чем спектакль.

– Так ты станешь к нему приезжать? – уточнила она, подтверждая то, о чём думала Настя.