Триггер

– Персидская… а ты когда успела потомством обзавестись, да ещё и от моего зама? – звучит голос мужа, в котором сквозят нотки издёвки. Но ответить не успеваю – Илья встаёт перед нами лицом к лицу с Вадимом и твёрдо произносит:

– Не сейчас.

И теперь уже впервые чувствую себя настолько защищённой. Чего не было раньше никогда. У меня нет сил оставаться здесь и дальше, хотя, наверное, нужно бы. Что будет происходить между Ильёй и Вадимом даже представлять не хочу. Но мне так нужно побыть слабой… хотя бы сейчас.

– Мы с Настей ко мне на работу съездим, хорошо? – выдавливаю из себя в спину Илье, и он, быстро обернувшись, кивает.

– Только скинь мне адрес, я заеду за вами как улажу дела.

Настя уже притопывает от нетерпения, и я хватаю её за руку и почти что сбегаю с «поля боя». Выдохнуть удаётся только когда подходим к машине, постоянно кажется, что Вадим отправится за нами и сделает что-то ребёнку.

– Ох… у меня же нет детского кресла, – шепчу, когда Настя забирается на заднее сидение.

– Папа меня просто ремнём пристёгивает.

В её глазах на мгновение мелькает испуг, наверное, это зеркальное отражение того, что чувствую я сама. Окей… значит, просто ремнём, но по дороге заедем и купим детское кресло. Даже два детских кресла, второе из которых я отдам Илье. Это – словно подтверждение того, что Настя реальна и будет присутствовать в моей жизни и дальше. Что мы будем куда-нибудь ездить с ней вдвоём – например, поесть мороженого. Или в гости. Или в детский магазин, где я куплю ей обновки или игрушки. От этих мыслей становится легче дышать, а когда всё же трогаемся с места и отъезжаем от офиса, облегчение становится острым, почти что болезненным.

– Куда мы едем? – с интересом спрашивает Настя, глядя в окно.

– Как я и сказала – ко мне на работу. Будем шить Кате одежду.

– А Катя с тобой?

– Да. В сумке. Отдам, когда доберёмся.

Смотрю на Настю в зеркало заднего вида, и сама испытываю то, что отражается на лице девочки – радость, которую трудно выразить словами. Она у нас одна на двоих, и я хочу, чтобы этот день стал хоть немного светлее для нас обеих.

– Да ты, мать, хитра! Сразу готового ребёнка где-то добыла, – восклицает Тамара, моя младшая сестра, когда добираемся до мастерской. Тома величает её не иначе как дизайнерская студия, хотя у нас не сказать, что слишком много заказов в последнее время, и в основном мы используем помещение для творчества. Я – изготавливаю бронзовые скульптуры, Тома – рисует.

Насте Тамара нравится сразу – это видно по тому, как девочка доверчиво забирается к ней на колени, когда садимся пить кофе, и как рассказывает о поросёнке, которому мы приехали пошить одежду. А я ловлю раз за разом вопросительно-удивлённый взгляд сестры, в ответ на который уже устала пожимать плечами, и понимаю, что когда останемся одни, меня ждёт допрос с пристрастием.

– Ладно, сейчас мы сходим к Лиле, я попрошу заняться одёжкой. Если у неё нет никого, то она может сразу что-нибудь и скроит. А потом вернусь и мы с тобой поболтаем.

Одарив меня напоследок ещё одним взглядом, в котором ясно читается, что терпение Тамары почти иссякло, они с Настей уходят в соседнее помещение, в котором располагается ателье. А я остаюсь наедине со своими мыслями.

Гоню от себя настойчивое желание позвонить Илье. Потому что снова страшно. Например, услышать, чтобы я возвращала Настю немедленно, и причина совсем неважна. Я вообще холодею от мысли, что он может запретить нам видеться. О том, что у них там могло произойти с Вадимом, стараюсь не думать. Лишь бы только не окончилось потасовкой, хотя, это очень сомнительно. Максимум, на что способен муж, – нахамить или выдать пару шуточек.

– Так. У меня голова кругом, – признаётся Тамара, вернувшись из ателье и поясняет в ответ на мой тревожный взгляд: – Оставила Настю с Лилей. Там дочка её пришла. Если что, Лилька наберёт тебя или меня.

Она вскидывает брови и, не дождавшись от меня ни слова, командует:

– Рассказывай!

– О чём?

– Обо всём. Что это за чудо? Почему она тебя мамой называет? Где её… папа? Ты от него её родила тайно и мне ничего не сказала?

В голосе Томы сквозит веселье, а вот мне совсем не до него. Понимаю, насколько всё это странно.

– Её папа работает с Вадимом. Он привёз мне на днях документы на развод, с ним была Настя. Её мама умерла некоторое время назад. Ну и девочка решила, что я её новая мама.

Усмехаюсь, когда произношу эти слова, больши похожие на рапорт. В глазах Тамары – такое неподдельное изумление, переходящее в ошарашенность, что меня начинает разбирать нервный смех.

– Так. Погоди. Дай я выдохну. Ты разводишься с Вадимом?

– А ты думала, его уход к другой может окончиться чем-то иным?

– По правде говоря, да. Ты только не дуйся, но я уже начала подозревать, что… если этот козёл придёт к тебе и скажет, что возвращается, ты примешь его с распростёртыми объятиями.

Она озвучивает то, что мне и самой пришло в голову не далее как сегодня утром, когда осознала, что именно содержится в тех чёртовых бумагах. Если бы не Настя, наверное, я бы не была сейчас так уверена в том, что к слову «муж» относительно Вадима теперь применим эпитет «бывший». Потому что готова была простить. Даже понимая всю чудовищность той боли, которую он мне причинил.

– Нет. Это дело решённое.

Делаю паузу, прежде чем поделиться остальными новостями. Потому что не знаю, стоит ли о них говорить с Томой. По крайней мере, до того момента, когда я утрясу все дела с адвокатом. Она у меня дама решительная, неизвестно, что может выкинуть, когда дело касается её семьи.

– И он хочет отсудить у меня половину квартиры.

– Вот мудак!

– Есть такое.

– Он вообще с дуба рухнул? Эта квартира – твоя заслуга полностью. Говорила я тебе, что нужно составлять брачный договор!

– Что теперь об этом думать? Всё уже сделано.

– Ну, на будущее. Кстати, папа как у Насти, ничего?

– На что ты намекаешь?

– Ни на что. Ты теперь девушка свободная, он, как я понимаю, тоже холост.

– Том, ей-богу… мне сейчас вообще не до этого.

Я морщусь, поднимаюсь с диванчика и начинаю расхаживать туда-обратно по студии, чувствуя на себе внимательный взгляд сестры.

– Зря. Если нормальный мужик – так может это судьба?

– Он очень молод.

– Тем более! Блин, Кать… Ладно, я молчу. Хотя, нет. Молодой, с дочерью, которая тебя как мать приняла, да тут сам бог велел.

– Ничего он не велел. Мы виделись с ним пару раз.

– И что? Познакомься поближе, делов-то.

– Не дави на меня, окей? У меня сейчас все мысли о разводе, о том, как не потерять квартиру, и в первую очередь – о Насте. И больше я ничего не хочу.

– Поняла-поняла. Дело твоё, конечно.