Друзья с Маяка

– Ну что такое? Сгорело, пригорело, разбилось? Взорвалось, быть может? – девушка улыбнулась подруге, – У всех бывают криворукие дни. Не помню, чтобы раньше тебя беспокоило подобное.

– Раньше, – Жаннет еще раз вздохнула, – раньше были картины на первом месте, а теперь у меня есть еще – Анри.

– Разве это плохо? Мне казалось, что семья… – но тут Мари замерла, осознав, что не может подобрать правильных слов, – что я хотела сказать: Анри – не тот человек, который станет осуждать тебя.

– Анри, может, и не станет, – и Жаннет вышла навстречу звякнувшему колокольчику.

Мари на мгновение замерла с миской в руках, потом принялась раскладывать начинку по ромбикам теста.

«Семья…» – Мари знала, что далеко не всегда это слово влекло за собой простую историю, по крайней мере, не в ее случае, и не для Жаннет. Все трое скитальцев, которых в свое время жизнь свела под крышей старого маяка, несли за спиной мешок непростых воспоминаний. Быть может, в том числе это и объединило и сблизило их. Потому Мари могла понять волнения подруги по поводу вступления в новую жизнь, сама-то она туда не слишком торопилась.

Когда девушка вынесла к прилавку круассаны, посетителей уже не было, только Жаннет с отсутствующим видом раскладывала монеты по достоинству.

– Хватит, – Мари опустила поднос на прилавок, – ну что ты киснешь? На, съешь круассанчик.

– Да ну, Мари, в самом деле, – художница отодвинула от себя поднос, – потом ты предложишь выпить горячего чая – как будто это лучшее решение всех проблем.

– Нет, конечно, это не само решение, но важная его часть, – Мари улыбнулась, посмотрев куда-то далеко за пространство булочной, – моя бабушка так делала. Когда кто-то переживал или ссорился, она сажала их пить чай. Постепенно люди успокаивались и начинали приходить к адекватным решениям вместо поспешных, навеянных переполнявшими их эмоциями.

– Когда меня переполняют эмоции – я пишу картины. Это состояние для меня важно, – Жаннет потянулась к подносу.

– Так и пиши! Изобрази на полотне ощущение сбежавшей каши или подгоревшего хлеба! – улыбнулась Мари подруге.

– Смеешься, – покачала цветными перышками Жаннет. После свадьбы она снова стала красить часть прядей в разные цвета, убедившись, что экстравагантность ее облика никого в доме мужа не смущала. – А сама несешься к печи в середине любого разговора, ни секундой раньше, ни секундой позже!

Мари слегка дернула плечами:

– Я могу помочь тебе с кулинарией, но ведь ты и так все прекрасно умеешь. Дело не в этом.

– Да, – кивнула Жаннет, – время… оно течет как-то по-разному для тебя и для меня. Я словно не в ладу с его потоком, постоянно гребу против течения, а ты четко видишь каждый камень, каждый порог…

Мари на мгновение отвела глаза, будто поток, о котором говорила Жаннет, подхватил ее и понес вспять.

– Нельзя увидеть каждый порог… Иногда эта река обрушивается и уносит в водовороте, когда тебе казалось, что впереди она такая спокойная еще на многие мили… Но да, я ощущаю некую гармонию со временем, – девушка потянула носом аромат, доносившийся из кухни, потом качнула головой, – нет, еще рановато…

Жаннет возвела глаза к потолку и откусила круассан, из которого по краям сразу проступило кружево шоколада:

– Мм… – протянула она, вытирая рукой губы, – это другой?

– Да, я сменила поставщика какао.

– Серьезно? Так ты за этим на прошлой неделе ездила в Порт?

Мари кивнула:

– Лучше, согласись? Хочу поэкспериментировать с новыми рецептами с использованием этого шоколада, надеюсь успеть к Празднику Начала Лета.

Жаннет увлеченно доедала круассан, казалось, вспышка ее огорчения улеглась так же стихийно, как и возникла.

– Мы так хорошо показали себя на осеннем празднике, что нам, похоже, собираются доверить и этот.

В ответ Жаннет посмотрела на подругу с таким видом, что если бы у нее не был занят рот, то прозвучало бы «и ты молчала?».

– Но это еще не точно, – поспешила опередить эту фразу Мари, – никто ко мне пока официально не обращался. Но. Я хочу подготовиться, – и она с заговорщическим видом подняла бровь.

***

За спиной Томми раздался радостный лай, и почти сразу на плечи мальчика опустились лохматые лапы, осыпав рубашку комками мокрого песка. Большой черный пес повалил своего человеческого друга в песок и торжествующе высунул язык.

– Ах, хулиган! Да стой же ты! – семеня галошами по песку, спешила к ним хозяйка непослушного зверя. – Томми, это ты, а я уж испугалась… – мадам Кюрю пыталась отдышаться, одной рукой поправляя съехавший платок.

Мальчик к этому времени взял реванш и валял в песке пса к вящему восторгу последнего.

– Мадам Кюрю, доброе утро! Как Ваше здоровье? – отвлекся на мгновение Томми.

– О, сегодня уже гораздо лучше, спасибо! – лицо старушки сразу же осветила улыбка, – Скоро должна приехать моя дорогая Викки! Доктор прописал ей морской воздух и прогулки на природе, она ведь… Как бы это поделикатнее… – мадам Кюрю перебирала в голове слова, – на сносях…

– Где она? – Томми поднял удивленный взгляд на говорившую, резко перестав трепать за ухом пса. Тот тоже глянул на хозяйку.

– Я хотела сказать… в положении… – замялась та.

– В трудном? – хитро посмотрел на старушку Томми.

– Не в простом, само собой… Ой! – махнула на него рукой мадам Кюрю, – что ты меня путаешь? Как с вами, мальчиками, сложно. Беременна она.

– Пуф! Так бы и говорили! Про это, положим, всем еще с Рождества известно! А то снося какие-то…

– Томми, – несердито покачала головой мадам Кюрю и, вдруг что-то вспомнив, рассеяно посмотрела на него, – да, а разве ты не должен быть сейчас в школе?

– Ой! – Томми обернулся и прищурился на солнце, высоко уже маячившее над линией горизонта, после чего сразу вскочил, спешно принимаясь убирать инструменты. – Хорошего дня, мадам Кюрю! – прокричал он, схватив портфель и устремляясь бегом вдоль берега, – хороших сносей Вашей дочери!

– Ох, эти мальчики… – покачала головой старушка и тут же воскликнула: – Ой! А ты куда? Безобразник! Стой немедленно!

Черный пес припустил по песку вслед за Томми, приняв его побег за новую игру.

– Ну, разбойник! – всплеснула руками мадам Кюрю.

***

Одарив осуждающим взглядом приземлившегося с ней за одну парту мальчишку, Элис демонстративно отвернулась к доске. Томми захотелось скорчить ей в ответ какую-нибудь рожицу, но он посмотрел на мистера Вилькинса и передумал. Тот ничего не сказал мальчику по поводу его опоздания, однако в конце урока, когда Томми проходил мимо, попросил зайти к нему в кабинет после уроков. От такого приглашения сбежать было нельзя, Томми это хорошо понимал. Элис же продолжала дуться, что повышению настроения не способствовало. Да еще на перемене подошел Сэм и сказал, что сегодня на верфь прийти не сможет – нужно помочь родителям. Томми перевел вопросительный взгляд на Элис.

– У меня танцы сегодня, ты же знаешь, – ответила она, – а у тебя разговор с мистером Вилькинсом, – Элис тоже слышала слова учителя, покидая класс, – и, честно говоря, я бы посоветовала тебе потом сесть за уроки. Но да ведь ты все равно ничьих советов не слушаешь!

«Теперь еще и она будет нотации читать!» – сердито подумал мальчик, но вслух сказал:

– Элис, ты же сама знаешь, как это важно для меня…

– Знаю, – ответила девочка чуть мягче, – но «Фрегат» никуда не денется, а учиться тоже важно. К тому же лето скоро. Ну и потом… – она слегка понизила голос, – ты же сам знаешь, это только подготовка, и мы не можем уйти на нем далеко, тем более, сейчас. Ты сам говорил, – последнее она произнесла практически с надеждой.