Хозяйка мертвой воды. Флакон 1. От ран душевных и телесных

– Бой закончился, так и не успев толком начаться.

Аин чуть не захлебнулся пивом и толкнул Храбра в бок. Тот улыбнулся и посмотрел блестящими от похмелья желтыми глазами на красивую целительницу с розовыми волосами.

– Гости не успели даже устроиться поудобнее, чтобы посмотреть на хорошую драку. А прежний охранник заведения уже лежал мордой в пол, придавленный сапогом нового вышибалы. С тех пор два месяца к ряду ходили к нам каждый день люди и хотели выгнать из кабака нового вышибалу. Вот только ни у кого этого не выходило. Парень оказался крут, как склоны гор, где живут аслау, – хозяин снова преднамеренно выдержал паузу и теперь вгрызался желтоватыми зубами в запеченную с чесноком ножку барашка.

– И что, дальше-то что с этим висельником произошло? – на этот раз не вытерпел Храбр.

– Что-что, – проглотив кусок баранины продолжил мужик. – У одного из таких ходоков был с собой вот этот самый кнут. Хозяин кнута, как полагается, получил тумаков от вышибалы. Кнут вышибала отобрал. А его, эта, мышь набросилась на это орудие надсмотрщиков и тюремщиков. И долго грызла мелкими зубами грубую кожу каната, пока не перегрыз напополам. Видимо у зверька и его хозяина были непростые отношения с теми, кто, кто носил вот такие кнуты. Ну это лишь догадки… Кто его знает?

– Вранье! – отмахнулся Аин. Его борода уже изрядно вымокла в пиве. – Мышь – кнут перегрызла! Вранье!

– Вранье, не вранье, а кнут вот он висит, и люди эту историю помнят. Закончив свои дела, этот парень, говорят он был из рода Серых псов, ушел вместе со своей мышью. И никто его более не видел. А отец мой, пусть земля ему будет… кх-кх, решил переименовать заведение в “Перегрызенный кнут”. Какое название раньше было – пес его знает! – Хозяин снова гордо указал на кнут над стойкой, что являлся многие года символом заведения.

– Чего-то знакомая история? – на душе у Хельги потеплело.

Рассказ отвлекла ее от скверных мыслей, настолько хорошим рассказчиком был хозяин постоялого двора. Потом он извинялся перед Сомом за вчерашние слова, когда им не захотели разогревать еду. Слух о том, что сегодняшний герой дня остановился в его корчме, Хельга была уверена, уже разнятся по всем улочкам приглашаю зевак посмотреть на силача, а заодно и потратить свои кровные в заведении хозяина.

А если будешь платить герою серебряный кун в день, – вмешался в их разговор Храбр и хитро подмигнул Асе, которая сидела рядом с женихом и не отходила не на шаг, – То он будет меряться силой на руках с любым гостем заведения. Представь, какая выгода и известность для заведения.

Кочмарь запустил пятерню в бороду, обдумывая предложение. Уж он свою выгоду не упустит. Но все же Храбр цену излишне заломил. За серебряный кун пусть не коня, но быка купить можно точно. Хоть даже не взрослого, а маленького трехмесячного. Идея хозяину понравилась, осталось договориться о цене. И он знал, что лучше договариваться не с Храбром, а с более простым Сомом. Так и сошлись на трех серебрушках, но даже эта цена была не малой, но кочмарь не стал дальше сбивать цену, боясь потерять столь выгодное предложение.

Лан тоже подсуетился и нашел в этом заведении и свою выгоду. Предложил закрепить успех друзей новым напитком, а именно «Мертвой водой». А чтобы хозяин убедился в том, что это не кисленький компотик, принес и с шумом поставил на стол пятилитровый бочонок из запасов.

Началась дегустация нового напитка, долгая и вдумчивая. Дегустаторами стали Сом, Храбр, Лан, который не вписывался в эту компанию, но был инициатором и конечно хозяин заведения с двумя сыновьями.

Хельга плюнула на все приличия и пила вместе с мужиками, правда не крепкий спирт, а вино. Она почти отпустила от себя все негативные чувства. Целительница жалела тех бедолаг из серого особняка и в то же время признавалась себе, что ничем не могла здесь помочь. И от этого своего бездействия ей становилось невыносимо противно.

Дегустация «Мертвой воды» со временем переросла в банальную пьянку. Кормач уже давно обнимал почти пустой бочонок и что-то шептал во сне. Жена кормача бросала суровые взгляды на своего мужа и компанию, однако вмешиваться не спешила. А вот парни сейчас во всю обсуждали свою жизнь. Вспоминали старые обиды и строили планы на будущее. Именно так, как это делали люди в подпитии в том мире, откуда прибыла сюда Хельга.

Ася появилась в середине вечера. Пришла из своей комнаты, проведать, чем занимался Сом. И увидев своего изрядно пьяного жениха, уперла руки в боки, смерила его суровым взглядом. Тот виновато улыбнулся и хотел было пригласить девушку к ним в компанию. Но она схватила богатыря за ухо и поволокла за собой в комнату отсыпаться.

– Ишь, чего удумал, – ругалась она. – А ну спать!

Милые бранятся – только тешатся.

Теперь за столом остались только спавший кормач, спорившие между собой Храбр и Лан. Хельга с улыбкой наблюдала за этими оболтусами.

Храбр не рассчитал силы и как-то слишком быстро опустил руку на плечо вставшего, но довольно пьяного Лана. Парень не ожидал, и под тяжестью пятерни Храбра, охнув, опустился на скамью.

– Ладно, что ты на меня дуешься то? Ты же понимаешь, Ты мне с-сука как брат. – Храбр замялся, пытаясь собрать мысли в пьяной голове в кучу. – Да, и не ухмыляйся, как младший брат. Вредный, противный, падла, но сука брат!

– А братьев, если бы они у тебя были, в детстве ты бы также гонял, как и меня? Я тебе твоих шуточек никогда не забуду! – Лан спихнул с плеч ладонь Храбра.

– Ой, ты такой же обидчивый, как Хельга. Аж блевать тянет, ей-богу! – Сом налил себе ещё из глиняного кувшина.

– А ты смотри не влюбись! – ответил осмелевший Лан.

Изрядно захмелевший Лан тоже потянулся к кувшину с хоть и разбавленным, но спиртом. Сейчас он отчаянно не хотел ни в чём уступать своему другу, который в живой массе был раза в полтора больше него самого.

Девушка хихикнула и попрощавшись оставила парней и дальше выяснять отношения, а сама отправилась наверх, в свою комнату. Спать. Завтра у неё очень много дел, к которым нужно подходить с ясным рассудком.

Глава 10. Долги совести, дружбы и чести

– Хельга, проснись! – Ася трясла сонную девушку за плечо.

Та открыла глаза и с сожалением обнаружила, что все еще находится в Китеже. Вчерашний хмель вышел из головы еще не до конца. Нет, голова у неё не болела, но сумбур в ней точно присутствовал.

Хельга посмотрела заспанным на подругу и попыталась собраться мыслями.

– Там Пересмысл тебя зовёт! – девушка начала нервно наматывать на палец край ночной рубахи. Было заметно – она волнуется.

Лада, мать Аси, уже одевалась и как-то странно посматривала на Хельгу. И это волнение совсем не было связана с предстоящей свадьбой ее дочери.

Накинув на себя длинную рубаху вместо халата, целительница вышла из комнаты. Хельга открыла ее и подпрыгнула от неожиданности. Под дверью ее ожидали Пересмысл и тот неприятный старик в серебряной маске из китежского хосписа. И они тоже как-то странно на не смотрели. Потом, управитель серого дома начал трясти ее за плечи и не отрывая взгляда и допрашивать:

– Скажи мне девочка, только правду скажи, это ты Хозяйка мертвой воды.

Глаза при этом у старика в серебряной маске горели огнем фанатика, который увидел бога во плоти. И этот взгляд мог напугать кого угодно гораздо больше, чем нож в руке бандита из темного переулка.

Даже полоумные и те смотрели как-то осмысленнее что ли…

Холодные и пальцы в перчатках сильно сжали предплечья девушки.

– Оу-оу, старый друг, отпусти девушку, ты ее пугаешь! – в руки хозяина Серого дома вцепился Пересмысл и попытался остановить его. – Хельга, тебе нечего бояться. Всё хорошо, правда Гифей?

Ведун с нажимом посмотрел на своего друга, который хоть и убрал руки, но все еще пожирал взглядом девушку. Пожирал это, наверное, правильное слово. Не раздевал, как это любил делать Храбр, а именно пожирал, как хищник.

Кузнец парнем был хоть и отчаянным. Но с ней в последнее время вел себя кротко и сдержанно. Возможно, даже зауважал. И даже рассматривал ее только украдкой, когда думал, что она этого не замечает.

– Так, сейчас мы спустимся и сядем за стол, там и поговорим. – Пересмысл попытался успокоить встревоженного Гифея и ошарашенную его странным поведением Хельгу.

Они прошли в обеденный зал. Через окна в темноватое помещение врывались первые лучи восходившего солнца, нагревая воздух и согревая темные и влажные после уборки половицы. День обещал быть жарким.

Хозяйка заведения недобро покосилась на раннего гостя и даже слегка скривила недовольно губы, когда Пересмысл попросил у нее принести им всем весьма ранний завтрак. Она что-то проворчала под нос, но все же подала им яичницу с укропом и пенный и слегка теплый квас.

Старики и девушка уселись за стол у окна и некоторое время над ними повисла тишина. Хельга с жадностью принялась пить тепловатый ржаной напиток, который с каждым глотком возвращал ее к нормальному мироощущению.

Гифей, кажется пришел в себя от временного помешательства рассудка. Во всяком случае взгляд у старика в маске стал более осознанным, таким, каким его помнила Хельга при первом знакомстве. Лекарь извинился перед ней за столь ранний визит и за свое странное поведение и неторопливо, по-стариковски, начал рассказывать причину своего столь странного поведения.

Хоть и выглядел Гифей теперь вполне нормально, но Хельга заприметила, что Пересмысл поглядывал на старого товарища несколько настороженно. Все же его временные помутнения разума друга, для него были неприятным сюрпризом.

То, о чем рассказал лекарь, звучало действительно невероятно. В сером доме было много больных малярией. Малярия – частый гость в Китеже и частая причина смерти. Болезнь не забирала сильных и здоровых. Она косила слабых: стариков, доживающих свой век, малых детей, которые только еще стали познавать этот порой жестокий мир, особенно безжалостно косила болезнь тех, у кого не было своего угла и теплого очага, чтобы согреться в сырую ночь.

В этом году больных в сером доме умирало много. Не хватало коек и несчастным приходилось встречать костлявую прямо на полу, на набитых сеном матрасах. Больные занимали своими телами в комнатах все пространство пола. Иногда еще полуживых людей располагали на первом этаже, поближе к выходу, потому как тяжело было таскать тела каждый день с других этажей. Притом труп вместе с матрасом, испачканным слюной и другими выделениями несчастного, для того, чтобы сжечь несчастных в специальной погребальной печи в подвале, вход в который был отдельно со стороны внутреннего двора. Этот бесконечный круговорот смерти продолжался в этих стенах бесконечно, если бы не чудесный подарок Пересмысла и его ученицы. Тогда они протянули старику корзину из травяных настоек на Мертвой воде.

Гефей все таки решился, как он считал, безнадежный эксперимент и применил настойку из ивового цвета на мертвой воде: закапал ее нескольким хворым, которые уже пребывали в предсмертной агонии и умирали от малярии. Закапал и потом пошел почивать.

Вот только утром вместо остывших трупов в комнате он обнаружил вполне живых людей. Те кто еще ночь должен был испустить дух, испражняясь под себя от невыносимых приступов боли или кашля, стали чувствовать себя гораздо лучше. Пациенты были еще слабы, но выглядели определенно лучше тех, которых сжигали в печи, покрывая неприглядным саваном вместе с матрасом и вещами. Все они просили теперь воды, пищи и похоже совсем не собирались умирать.