Тайны Парижа

– Мужайтесь, сударыня, мужайтесь! – бормотал надсмотрщик, – не дрожите так… один из них офицер.

Баронесса чуть не вскрикнула.

– Он дал мне вот это письмо, – докончил солдат, поддерживая ослабевшую Марту, – читайте, сударыня…

Блуждающий взор баронессы упал на подпись на письме, и она снова вскрикнула, но на этот раз от радости… это был его почерк… он не умер.

Дрожащей рукою она распечатала письмо и поспешно прочитала:

«Марта, моя любовь, моя жизнь! Бог не захотел разлучить нас… оставленный умирающим под вражеским огнем, я ожил… плененный арабами, я бежал… Ваша любовь была моим талисманом…

Марта, нежно любимая мною, мне нужно видеть вас, это необходимо, не откажите мне!..

Ваш на всю жизнь Гектор».

XI

В сердце и уме баронессы происходило что-то странное, необъяснимое.

Радость не убила ее, а уничтожила для нее все недавнее прошлое. Настоящая минута была как бы продолжением того часа, когда она в последний раз видела Гектора Лемблена перед его отъездом в Африку. Все промежуточное время как бы исчезло. И брак, и барон, и новое имя, которое она носит теперь, все это она забыла при мысли о. нем. И эта женщина, недавно слабая и которую одно слово могло убить, стояла теперь молодая и сильная, и в глазах ее светилась радость.

– Где он, где он?

– Пойдемте! – сказал Мартин, снова взяв ее за руку. – Он внизу, у подножия утеса… Он ждет вас…

Влюбленные слились в объятии. Рыбаки стражник, отошедшие на почтительное расстояние, слышали, как они произносили бессвязные слова, слышали их вздохи и рыдания…

Вдруг наступила ужасная действительность.

– Замужем! – вскричал офицер, и страшная злость прозвучала в его голосе.

Марта опустила голову и вскрикнула.

– Замужем, замужем! – повторял он с горечью. Марта вспомнила, что она уже не мадемуазель де Шастенэ, а баронесса де Рювиньи.

– Ах, – проговорила она, – простите меня, Гектор, простите меня… Но я думала, что лишилась вас навеки.

И Марта с пламенной надеждой подняла глаза к небу.

Гектор Лемблен встал молча и спокойно, как человек, твердо решившийся на что-то.

Ночь была темная. Океан бурлил у подножия скал. Дикое величие местности, отдаленные раскаты грома, свирепый рев волн – все, казалось, хотело окружить мрачной и дикой поэзией последнее свидание двух некогда обрученных.

– Марта, – сказал офицер, – женщине в восемнадцать лет, прекрасной и достойной обожания, как бы ни разбила судьба ее жизнь, все же нельзя отказываться от жизни… Прощайте… забудьте меня…

– Могу ли я жить теперь! – вскричала она.

– Ну, а согласилась ли бы ты слить в одно нашу судьбу? – страстно спросил он.

Она вздрогнула и взглянула на него.

– Хочешь ли ты, – продолжал он, – обратить наше горе в вечную радость, нашу разбитую жизнь в вечное счастье, а наши прошлые страдания – в блаженство.

– Говорите, – пробормотала она.

Он протянул руку по направлению к океану. Слабый свет мелькал на поверхности воды.

– Видишь ли ты этот свет? Это – фонарь корабля, отходящего в Африку. Видишь ли ты эту лодку? Она привезла меня одного, но может увезти нас обоих на корабль. Хочешь ты бежать со мною?

– Бежать! – вскричала она с ужасом.

– Да! – продолжал он страстно. – Мы убежим на край света, и всевидящий Бог благословит нашу любовь.

Но Марте показалось, что чья-то тень встала перед нею. Это был образ старика, одетого в траурную одежду, опиравшегося на руку молодой девушки, плачущего и молящегося: печальная чета, скорбящая и оплакивающая позор честного имени.

– Отец мой! Сестра моя! – прошептала она.

Искуситель понял, что он никогда не восторжествует над такой охраной.

– В таком случае прощайте, прощайте навсегда. Отчаливай! – закричал он рыбаку, вскакивая в лодку. – Отчаливай!

Бедный стражник взял на руки баронессу де Рювиньи и отнес ее в замок.

Никто из обитателей замка не вышел еще из кухни, где какой-то красноречивый рассказчик сообщал страшную и увлекательную легенду, а потому никто и не подозревал о тяжелой сцене, разыгравшейся на утесе. Когда служанки баронессы Рювиньи вошли в ее комнату, чтобы раздеть ее, они застали ее уже в спальне, пришедшей в сознание и лежавшей в кровати. Марта была бледна, но успела овладеть собою. Воспоминание об отце и сестре восторжествовало над любовью, а ее служанкам и в голову не могло прийти, что они чуть не лишились навсегда своей госпожи.

На другой день Марта вышла из комнаты совершенно спокойная. Она хотела забыть Гектора, любить одного мужа и искупить единственное увлечение своей молодости добродетельною жизнью и самоотвержением. Всю ночь она молилась, и молитва успокоила ее наболевшую душу и помогла забыть о горе. Она отнеслась сначала совершенно безразлично к отъезду мужа, но теперь всей душою желала скорейшего его возвращения и хотела, чтобы корабль, увезший Гектора, удалился навсегда.

Весь день она провела одна на террасе, всматриваясь в морскую даль и вздрагивая каждый раз, когда белый парус появлялся на горизонте. Но показавшийся парус снова скрывался в небесной синеве, и не было никакого сомнения, что корабль был уже далеко. В двухстах шагах от террасы, внизу, она видела сторожа, неподвижного на своем посту. Но это был не Мартин, а его товарищ. Марта с беспокойством ждала, когда он наконец сменится. Ей нужно было видеть Мартина, поговорить с ним, как с другом; это была последняя жертва, которую она собиралась принести своей любви.

Наступил вечер; стражник встал и в конце маленькой тропинки, которая вела от деревни к сторожевому посту, показался другой, который и сменил своего удалившегося товарища.

Сердце Марты сильно забилось, и она легче серны спустилась к стражнику, сидевшему к ней спиной.

При звуке ее шагов он обернулся. Марта вскрикнула: это был не Мартин. Человек, сидевший перед нею в одежде стражника и с карабином за плечами, был Гектор Лемблен.

– Вы! – пробормотала она, растерявшись.

– Я хотел убить себя, – ответил он, – но почувствовал, что у меня не хватит сил исполнить это, не увидавшись с вами еще раз.

– О, Боже мой! Боже мой! – прошептала она. – Я дала обет позабыть его.

– Марта, – продолжал Гектор, – я нарушил спокойствие вашей жизни… простите меня… забудьте… постарайтесь быть счастливой…

– Гектор!

– Ах, – сказал он тоном твердой решимости, – жизнь без любви все равно, что земля без солнца. Лучше мрак и смерть… Я умру с вашим именем на устах… Марта, я убью себя там, внизу, на этих скалах… сегодня ночью… волны унесут мое тело и смоют следы моей крови… прощайте, Марта…

– Я не хочу, чтобы ты умер, и ты не умрешь… потому что я люблю тебя… – прошептала она чуть слышно.