Тайны Парижа

– Здесь, – раздался голос, при звуке которого Леона вздрогнула. Человек в маске подошел к карете. В одной руке он держал ружье, а в другой кинжал; подойдя на расстояние двух шагов к графу, он сбросил маску.

– Узнаешь ли ты меня? – спросил он. Леона вскрикнула:

– Гонтран!

Джузеппе побледнел и глухо прошептал:

– Маркиз!

– Мы поменялись ролями, граф Пульцинелла, – усмехнулся Гонтран де Ласи. – Теперь сведем чаши счеты!

VI

Гонтран де Ласи, так как это был он, направил дуло пистолета в лоб бандита и сказал:

– Если ты шевельнешься, то умрешь! Выслушай меня.

Разбойник, который когда-то рисковал жизнью ради нескольких экю, разбогатев, сделался трусом: он почувствовал, как волосы у него стали дыбом.

– Я был богат, – продолжал Гонтран, – и любил эту женщину.

И жестом, полным презрения, он указал на Леону, которая затрепетала от ужаса.

– Эта женщина любила тебя, презренный разбойник, и при ее помощи ты лишил меня всего моего состояния. Я также захотел быть любимым ею и потому сделался разбойником.

Ты – убийца и вор, граф, а выдаешь себя за честного человека, я же поступил наоборот. Я хочу последовать твоему примеру и вернуть золото и любимую женщину тем же путем, каким ты взял их у меня. Я собрал твою бывшую шайку и стал во главе ее, она слушается меня, потому что я храбр. Теперь я капитан Гонтран, а не маркиз де Ласи, ты же граф Пульцинелла.

Граф вздрогнул, но молчал.

– Я, – продолжал Гонтран, – беден, я разбойник, а эта женщина, жена твоя, которая когда-то принадлежала мне благодаря моему золоту, должна снова стать моею, понял?

И, говоря это, Гонтран захохотал.

– Прав ли я, сударыня? – обратился он к Леоне. – Будьте любезны сказать ваше мнение.

Леона молча бросила на Гонтрана взгляд, ясно говоривший: «Ах! Зачем ты не был всегда таким?»

– Однако, – снова заговорил Гонтран, – я благороднее тебя. Я мог бы убить тебя без всяких рассуждений, но предпочитаю предоставить тебе возможность защищаться. Я предлагаю тебе на выбор: шпагу или пистолет. Леона будет наградой победителю.

Зубы графа застучали от ужаса.

Ну, скорее! – торопил Гонтран, схватив графа за руку и вытаскивая его из кареты. – Выбирай…

– Пощадите! – пробормотал разбойник. Гонтран обернулся к Леоне и холодно сказал ей:

– Сударыня, мне жаль вас: вы любите труса!

Леона вспыхнула, как раненая пантера. Она, взглянув на мужа презрительно и гневно, сказала ему:

– Ну, убей же этого человека, презренный! Убей же его! Джузеппе побледнел и погрузился в какое-то мрачное оцепенение. Флорентинка выхватила из рук разбойника шпагу и подала ее графу. Он взял ее, но шпага выскользнула из его руки и тяжело упала на землю.

– О, трус, трус, негодяй! Возмутительный трус! – шептала она со злобой.

И, подняв шпагу, она слегка коснулась ею лица мужа, забывшего, что он разбойник. Это оскорбление отчасти вернуло энергию Джузеппе: он вырвал шпагу из рук Леоны и кинулся на Гонтрана, вскрикнув от гнева. Маркиз ловко отразил удар, и спустя несколько минут граф был обезоружен, а шпага Гонтрана коснулась его груди.

– Твоя жизнь в моих руках, – сказал он ему.

– Ну, так убейте его! – вскричала Леона.

– Я буду великодушнее тебя, – сказал Гонтран. – Ты отнял у меня богатство и ту, которую я любил, а я предлагаю тебе: выбирай!

Леона вздрогнула от гнева. Взгляд ее, полный ненависти, направился на Гонтрана, на Джузеппе же она взглянула с презрением.

– Выбирай, – продолжал маркиз, – Леону или богатство; или уступи мне первую, или же подпиши мне вексель на четыреста тысяч ливров с предъявлением твоему неаполитанскому банкиру и увози свою жену.

– Никогда! – прошептал Джузеппе.

– Значит, ты выбираешь деньги?

– Да!

– И отказываешься от Леоны? Разбойник утвердительно кивнул головой.

– Вы видите, сударыня, – сказал Гонтран. – Джузеппе ценит вас менее четырехсот тысяч ливров, тогда как я отдал за вас все, что имел.

И Гонтран продолжал, обращаясь к неаполитанцу:

– Убирайся, негодяй!

В это время Леона подбежала к одному из разбойников, вытащила у него из-за пояса пистолет и, направив его в лоб мужу, выстрелила. Джузеппе упал смертельно раненный. Тогда Леона бросила пистолет и обернулась к Гонтрану.

– Я отомщена! – сказала она. – Теперь делайте со мною, что хотите.

– Сударыня, – любезно ответил маркиз, – я провожу вас в ваш замок Пульцинеллу, где вы должны были провести лето. Будьте любезны сесть в карету.

Леона повиновалась; она уловила в глазах Гонтрана приказание: эта странная женщина, ненавидевшая слабость, преклонялась перед силой. Гонтран, преклонявший перед нею колени, любивший ее страстно, не пробудил в ней любви; но этот же самый человек, вдруг изменившийся, сделавшийся вследствие любви разбойником и обращавшийся с нею презрительно, быстро вырос в ее мнении. Он приказывал – и она с наслаждением повиновалась.

Она села в карету, между тем как Гонтран, вскочив на лошадь, поехал рядом с нею.

– Трогай! – крикнул он почтальону.

Разбойник Джакомо поехал с другой стороны кареты. Ямщики знали по опыту, что нельзя противиться разбойникам, и вскочили на лошадей; карета покатила во весь опор в сопровождении Гонтрана и его лейтенанта. Слуги остались в руках разбойников, которые собирались бросить в овраг труп своего прежнего начальника.

– Сударыня, – сказал Гонтран после нескольких минут молчания, – вы, должно быть, родились в счастливый час.

Леона вздрогнула и взглянула на него.

– Если бы граф Джузеппе был храбр и дрался похладнокровнее, он мог бы убить меня, и в таком случае…