Ярость и рассвет

Джалал покорно поклонился, хотя взгляд его остался глумливым.

– Итак? – халиф снова обернулся к Шахразаде.

Та бестрепетно встретила выжидательный взгляд его янтарных глаз, потом молча положила стрелу на тетиву и на мгновение застыла, не поднимая лук.

Как же хотелось продемонстрировать все свое мастерство и заносчивому правителю, и толпе зевак! Показать, что с Шахразадой аль-Хайзуран шутки плохи. Как же хотелось воздать должное Тарику, бывшему ей терпеливым наставником на протяжении многих лет.

В возрасте одиннадцати лет она попросила двенадцатилетнего сына могущественного эмира научить ее стрелять и ожидала отказа. Но все сложилось иначе. Именно тем летом в пустыне, когда юная Шахразада неуклюже возилась с самодельными луком и стрелами, она и влюбилась в Тарика Имрана аль-Зийяда. Влюбилась в его прямодушие и чувство юмора, отражавшееся в вечно игравшей на губах озорной улыбке. Безусловно, то было детским увлечением, но из этих драгоценных воспоминаний Шахразада черпала силы каждый раз, как чувствовала подкрадывавшуюся тьму грусти и отчаяния.

Ведь чудо первой любви ни с чем не сравнится.

Шахразада зажмурилась, вспоминая Тарика, и со вздохом решила, что пока не следует вступать в бой. Однако и выглядеть слабой тоже не стоило.

Не открывая глаза, она вскинула лук и натянула тетиву, не прицеливаясь.

С тринадцати лет Шахразада доверяла инстинктам, своей способности определять расстояние с одного взгляда. Вот и сейчас она точно знала, куда желает попасть, а потому медленно выдохнула, открыла глаза и тут же спустила тетиву.

Стрела полетела идеальной дугой и поразила намеченную мишень.

– Невероятно. Несмотря на то что вы не прицеливались, в этот раз попали, куда следовало, – сухо отметил Джалал. – В некотором роде.

– Благодаря великолепному учителю, – жизнерадостно отозвалась Шахразада.

Халиф не следил за их беседой, наблюдая за облаками в небе. На губах его мелькнула едва заметная улыбка.

– В самом деле? – с сомнением пробормотал Джалал.

– В некотором роде, – ухмыльнулась Шахразада. – Как бы там ни было, я попала в мишень. Точнее, в одну из ее ножек.

– И это можно было бы назвать блестящим выстрелом, если бы именно так и планировалось.

– Однако мы уже выяснили, что я не прицелилась. И все же справилась вовсе недурно, вы так не считаете?

– Давайте спросим мнение нашего повелителя, – предложил Джалал. – Как думаете, сеид, прошла ли царица ваше испытание на пригодность?

С его стороны было невероятной дерзостью задавать подобный вопрос. Шахразада обернулась к халифу, чувствуя, как к щекам приливает краска. Тот следил за спором, храня отстраненное молчание, но на вопрос коротко ответил:

– Она промахнулась мимо цели.

Шахразада сузила глаза и с еще большим раздражением убрала за ухо непослушную прядь, которая снова упала ей на лицо.

– Не соизволит ли повелитель продемонстрировать надлежащее мастерство? – прохладно поинтересовалась девушка и протянула новую стрелу вместе с луком халифу.

Тень неясных эмоций пробежала по его суровому лицу, заставив Шахразаду еще сильнее возжелать прочесть мысли загадочного юноши.

«Не имеет значения, о чем он думает, – тут же одернула она себя. – И никогда не будет иметь значения. Не должно иметь значения».

Халиф шагнул вперед и принял оружие из рук Шахразады, застыв, когда их пальцы соприкоснулись, после чего отстранился. Тигриные глаза затуманились, выражение лица снова стало непроницаемым. Не произнося ни слова, он положил стрелу на тетиву, принял нужную позу и вскинул лук. Поджарое тело казалось идеальной картинкой из пособия по стрельбе, поражая четкостью движений, когда он натянул лук с двойным изгибом так, что тот почти превратился в дугообразный.

Прицеливаясь, халиф медленно выдохнул.

Шахразада с трудом сдержала улыбку, поняв, что стреляет лучше.

Стрела полетела почти прямо и попала почти в самый центр мишени, однако все же не в яблочко.

– Неплохо, мой господин, – похвалил Джалал.

– Приемлемо, – едва слышно поправил халиф, опуская лук и возвращая его Шахразаде. – Но и хвастаться нечем.

Не встречаясь с ней взглядом, он повернулся, собираясь покинуть площадку.

– Мой господин, – окликнула халифа девушка. Тот остановился, но не обернулся. – Осмелюсь попросить…

– Джалал – отличный наставник. И гораздо опытнее меня.

В душе Шахразады вспыхнуло глухое раздражение. Как это чудовище посмело вообразить, что она чего-то от него хотела? Помимо немедленной смерти.

– Ну и отлично! – огрызнулась она.

Халиф сделал несколько шагов и снова остановился, в этот раз оборачиваясь:

– Шахразада?

– Да?

– С нетерпением жду нашей встречи сегодня ночью.

Шахразада резко вытащила стрелу из колчана и наложила на тетиву.

«Как же я его презираю! Воображает, будто может научить меня обращаться с луком, а сам пользуется прицелом! Тарик одолел бы этого неумеху с закрытыми глазами. Один из лучших фехтовальщиков Рея – но не лучший – ха!» – думала девушка, стараясь не обращать внимания на неуверенность, пустившую ростки в сердце.

* * *

Джахандар лежал на боку и пустым взглядом смотрел в стенку шатра, которая колебалась на холодном ночном ветру.

Сам мужчина прислушивался и ждал.

Как только дыхание Ирсы выровнялось, свидетельствуя, что она погрузилась в сон, он осторожно повернулся и тихо откинул покрывала, замерев, когда дочь зашевелилась. Убедившись, что она лишь приняла более удобную позу, отец медленно поднялся на ноги, которые до сих пор ныли после целого дня в пути.

С превеликой предосторожностью Джахандар прокрался к седельной суме, стараясь не шуметь, достал оттуда сверток, вытащил старую потрепанную книгу в кожаном переплете и спрятал на груди. Почувствовав исходившее от древнего фолианта тепло, сердце хранителя забилось сильнее.

Сильнейшая магия теперь находилась в его руках.

Джахандар скользнул в угол шатра и положил драгоценную рукопись на крышку сундука с одеждой. Затем зажег единственную свечу. И глубоко вдохнул.

Переплет фолианта был потрепанным, надписи – нечитаемыми, а уголки – порванными. Замочек, находившийся по центру, уже заржавел.

Джахандар смотрел на почерневшую, древнюю книгу.