Красавица

– Ты заставил меня долго ждать, – сказала она сладким голоском.

– Прошу меня простить, mon amour[10 - Любовь моя (фр.).], – выдохнул он за спиной. – Меня задержал ужин… но я пропустил десерт.

Улыбка появилась на губах Ноэми, сердце забилось чаще. Она медленно обернулась.

Но там никого не оказалось. Причал выглядел пустым.

Она моргнула. Сердце запрыгало в груди. Неужели Ноэми все это почудилось? Ветер обманул ее?

– Куда ты…

– Я здесь, любовь моя, – сказал он прямо у ее уха, снова оказавшись позади. Она ахнула. Он взял ее за руку, прикосновение было холодное и уверенное. Успокаивающее. Мурашки пробежали по ее спине, когда он ущипнул ее за мочку уха. Неожиданно. Шутливо.

Мартин никогда бы так не сделал.

Она потянулась назад, чтобы погладить его по щеке, его скула коснулась ее кожи, и кровь запульсировала в ее венах. Он поцеловал кончики ее пальцев. Когда она отстранилась, ее рука была теплой. Липкой. Влажной.

Красной.

– Je suis dеsolе[11 - Я прошу прощения (фр.).], – прошептал он, извиняясь.

Испуганный вопль готов был вырваться из груди Ноэми.

Но из ее лебединого горла брызнула кровь до того, как она успела выдавить хоть звук.

Последнее, что Ноэми видела, были звезды, весело подмигивающие на небосводе.

Тебя зовут Марселина Беатрис Руссо

Семь девушек поселились в общежитии урсулинского монастыря: Селина; Пиппа; близняшки из Дюссельдорфа, Марта и Мария; рыжеволосая Анабель из Эдинбурга; Антония из Лиссабона; Катерина из Ливерпуля.

Католическая церковь оплатила их дорогу до Нового Орлеана, а взамен эти семь девушек должны были работать в примыкающем к монастырю госпитале, обучать юных девочек, которые ходят здесь в школу, и помогать любыми способами собирать средства для епархии. И так до тех пор, пока сестры монастыря не подыщут подходящих мужей для них.

Для Селины следующий день после их прибытия был отмечен страхом.

Отмечен решениями, принятыми за нее другими.

Больше всего на свете она не хотела, чтобы ей дали работу учительницы. Такая расхваленная должность, так много обязанностей. Селина никогда не умела быть примером для подражания. Она слишком громко смеялась над непристойными шутками, любила есть на светских мероприятиях, куда девушки ходят, чтобы показать себя, а не набивать желудок. Она никогда этого не понимала. Отвернуться от плитки шоколада? Sacril?ge[12 - Кощунство (фр.).].

Однако ожидаемо.

По этим причинам Селина выдохнула с облегчением, когда узнала, что Катерина была гувернанткой в семье из четырех человек в Ливерпуле. Молодая девушка в очках улыбнулась, сказав, что рада взяться за те же обязанности.

Селина была не против оказаться на работе в госпитале, однако Пиппа сообщила, что Марта и Мария помогали акушерке в Дюссельдорфе; так что их отправили туда вместе с Антонией, которая знала много о травах и других лекарствах.

Вскоре Пиппа, Анабель и Селина оказались в затруднительном положении. Всей троице оказалось сложно найти занятие, так как их интересы были далеки от жизни в монастыре. Анабель была хороша в математике и обладала талантом вести бизнес, а ничто из этого не считалось достоинством для юной дамы.

Пиппа изучала историю искусств почти всю свою жизнь, умела играть на виолончели и рисовать, однако в школе уже был учитель искусств.

И хотя все соглашались, что работа Селины с дорогими шелками и деликатными кружевами была выше всяких похвал, это ей здесь не помогало. Знание того, как создать наряд для парижской элиты, не входит в список необходимых навыков у монахинь.

Поэтому спустя неделю после прибытия Пиппа, Анабель и Селина сидели в тени собора Сен-Луис, торгуя продуктами под листьями дуба в парке Джексон-сквер. Несмотря на чудесную теплую погоду, Селина не могла не чувствовать себя одинокой. Куда бы она ни отправлялась, жизнь загоняла ее в рамки.

Может, она этого заслуживает. Грехов у нее было много, а искупила она лишь малую часть.

На дальнем от Селины конце площади продавали бенье[13 - Французское печенье из жареного заварного теста.] и cafе au lait[14 - Кофе с молоком (фр.).], их аромат смешивался с запахом масла, сахара и цикория. Слева возвышались шпили собора, тянущиеся ввысь, в голубое небо, усеянное любимыми Селиной облаками – похожими на шифон. Справа сидели артисты, торговцы и поставщики различных необычных товаров, их продукты были разложены между зубцами черного железного забора, окружающего внутренний двор собора.

Селине хотелось ходить по рядам и рассматривать все, что продается. Наслаждаться городом и радоваться шансу начать новую жизнь. Но (вывод, к которому она пришла на прошлой неделе) то, чего ждала она и чего ждали от нее, было таким же разным, как масло и вода в миске пекаря.

Когда остальным девушкам предоставили подходящую им работу, Пиппе, Селине и Анабель сказали заняться сбором средств на расходы церковного приюта. Всю неделю они готовились к этому делу.

Пиппа украшала чайные приборы религиозными узорами, сценами, как Иисус обращает воду в вино или утоляет голод многотысячной толпы всего лишь семью буханками хлеба и рыбой. Анабель придумала конструкцию для их киоска и работала над тем, чтобы привлечь как можно больше клиентов. А Селина украшала вышивкой маленькие хлопковые кусочки ткани с зазубренными краями, которые походили на дорогие кружевные платки.

Со времени их прибытия к причалу на прошлой неделе никому из них не разрешили посетить парад. Вместо этого каждую ночь, после того как закончат все дела, им наказали читать вслух друг другу вечерние молитвы, прежде чем отходить ко сну в свои кельи.

Да. Их комнаты назывались кельями. Именно по этой причине Селина вышивала остроконечные буквы с краю каждого платка, который создавала.

С В М

Дань ее любимой шекспировской трагедии, «Гамлету».

«Ступай в монастырь»[15 - Перевод А.И. Кронеберга. Сцена описывает разговор Гамлета и Офелии, когда он отвергает ее. Фраза стала нарицательной, подразумевая совет «уйти, скрыться от мира».].

Селина посмотрела на буквы, скрытые в узоре вышивки, греясь этой мыслью. Затем оглядела их кривенький деревянный столик, но на душе становилось тяжелее с каждой секундой.

Неужели ей не стоит ожидать от жизни ничего большего?

Селина напряглась. Выпрямила спину, и корсет сдавил грудь. Ей следует благодарить судьбу за возможность очутиться здесь. Благодарить за место среди достойных людей. Благодарить за новый шанс в жизни.

Уверенность наконец пустила корни в ее душе. Она широко улыбнулась потенциальному покупателю, который даже не обратил на нее внимания. Селина проглотила свое желание насупиться и перевела взгляд на двух юных особ, изучающих узоры на фарфоровых чашках, которые Пиппа наносила вчера.

– Мило, согласись? – шепнула одна из двух девушек своей подруге.

Другая бросила на посуду равнодушный взгляд.

– Неплохо, если тебе нравятся подобные вещицы, – протянула она, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь темных волос. Ее голос понизился до шепота. – А ты слышала, что портовые рабочие обнаружили вчера утром на причале?

Первая девушка кивнула.

– Ричард мне рассказал. Ее звали Натали или Ноэми, или как-то так. – Беспокойство отразилось на ее лице. – Он думает, живущие в Чертогах могут быть виноваты в этом, так как все произошло очень близко к их резиденции.

«В Чертогах?» – заинтересовалась Селина. Как при дворе? Насколько она знала, Америка не была монархией.

– Ее будто разорвал зверь! – вздрогнула брюнетка. – Бедняжка, – цыкнула она, хотя в глазах отражались затаенные мысли, – брошенная гнить под дневным солнцем. Если Чертоги и правда имеют к этому отношение, то они стали еще более жестокими, чем прежде. Не то чтобы это что-то меняет… Они все равно выкрутятся из ситуации, как обычно.

Несмотря на здравый смысл, Селина уже заинтересовалась и поэтому выгнула шею в сторону парочки.

Брюнетка продолжала шептать: