Кумир

– В аэропорт уже? – взволнованно спросила Инга

– В аэропорт.

– А где чемодан?

– Я все вещи перенес в багажник, пока вы спали.

Инга с маленьким птенцом спустились вниз и сели в машину, не подозревая подвоха. Ив сел за руль слегка взволнованный, обеспокоенный. Выдохнув, он произнес:

– После поворота на Измайлово сядешь за руль сама.

В ушах у Инги прозвенел колокольчик, она поверить не могла его словам.

– Ты что, сдал билеты чтоли?

– Сдал чтоли, – передразнил он.

Инга поцеловала мужа. Она улыбалась и цвела, птичка вновь запорхала и засуетилась.. Сегодня ей подарили самый роскошный подарок – время. Время, чтобы побыть вместе и , возможно, найти обратные пути, на сближение. То прекрасно, редкое, совместное выходное время, которое и остается в памяти.

Как игриво было солнышко в этот день, как ярко и весело светило оно, лучами лаская всех, кто разделял его задор. Как легка и свободна была дорога, как нежен был ветерок, едва качавший верхушки деревьев. Все благоволило этой поездке: и погода, и настроение. И, казалось, нет ничего приятнее, чем вот так мчаться по прямой дороге, залитой лимонным соком солнца.

– Что же ты родителям скажешь?

– Скажу, что отпуск тебе не дали. К обеду мне стало ясно, что улетать сейчас нельзя: через четыре дня в городе будет важная встреча, на которой мне нужно быть. Неприятно, конечно, врать родителям, но я не могу пропустить собрание. Так что твое завывание про поле и Элиз про лодку было услышано сверху.

Инга улыбалась. Пусть Ив отменил полет по своей причине – сейчас это было уже неважно.

***

Дом уже давно ждал хозяев: тропинки поросли травой, клумбы стояли в запустении, грушевое дерево склоняло тяжелые, полные незрелых груш, ветки. Инга сейчас же достала веревку из сарая и пошла их подвязывать. Ив развел костер и достал из машины кастрюлю с замаринованной рыбой. Элиз крутилась тут же, изо всех сил помогая папе раздувать угли, а Инга смотрела на них и радовалась. Конечно, до лодки в этот вечер не дошло. Едва только начало смеркаться, как маленький деревянный домик быстро наполнился ароматом жареной рыбы и запеченной картошки. Двери были закрыты, шторы задернуты и не было больше никого, только трое тех, кто давно не сидел вот так вместе. Усталые и разморенные свежим воздухом, все мигом кинулись к столу. Через полчаса Инга сидела довольная, сытая и блестящими глазами смотрела на Ива, который за этот день стал ей еще ближе. Роднее.

Стемнело. Маленькие звездочки едва попадали своим тонким серебряным светом в окошко, лампа неярко освещала простенькое деревянное убранство дома. Тени от фигур мягкими темными пятнами двигались по стенам. Кровати были расстелены, подушки взбиты. Ребенок, упоенный столь насыщенным днем, спал. Инга подлегла к мужу, положив ему голову на плечо.

– Тебе Антон Павлович только про Алекса – погорельца рассказал?

– И про твоего Соколова тоже.

– Знаешь, я шла тогда тяжелыми шагами по лестнице и ловила себя на мысли, что Эд нахальный, наглый, дерзкий, самоуверенный и самовлюбленный. Возможно, знаменитость такой и должна быть – иначе до Олимпа не пробиться, но мне совсем не хотелось видеть звезду. Мне хотелось видеть человека. Где– то ранимого, где-то ласкового, простого человека, с которым можно поговорить без думок о том, что диалог это игра. Эд был звездой яркой, но холодной и далекой от человеческой души. Вернее сказать, он казался бездушным. Он привык выбирать превосходное, привык окружать себя красотой, даже не думая у кого он ее отбирает, нагребая все больше и больше невосполнимое. Подруга! Одноразовая подруга, но ведь так нельзя! А Ему можно. Все можно. Ведь он и ему подобные делают шоу, создают красивые картинки, иллюзии другой, красивой и беззаботной жизни, иллюзии людей-героев, людей-кумиров. Тех самых, которые не готовы потратить свою жизнь на что-либо другое, кроме удовольствия. Понимая, что обыденность – не для экранов, мы и сами хотим интриг, сами ищем зрелищ, зачастую развратных, грязных , шокирующих. Мы сами возводим на пьедестал кумиров, показывающих то, что видеть нам просто необходимо, потому что в своей реальной жизни такого не увидишь. И эти кумиры готовы съесть друг друга, деля зрителя. И эти кумиры говорят нам: Эй, ты живешь один раз! И зрители смотрят с мыслью «а ведь действительно, один же раз живем» , скатывая этот раз до потребления.

Ив обнимал жену молча , слегка улыбаясь. Инга приподняла голову, посмотрела мужу в глаза и спросила:

– Ив, почему кумиром считается он? Он! Готовый ноги вытирать о нижестоящих. Почему, имея власть над людьми, завораживая их своими картинками, он не несет светлых посылов в людские головы? И для чего кумиром сегодня считается тот, кто по сути – богатый деньгами прожигатель жизни? Ив, почему ? – она смотрела ему прямо в глаза своим пытливым, искренним, детским взглядом.

– Потому что все хотят жить в удовольствие. Это маркер, помечающий каждый прожитый день. Если день был без удовольствия, значит он зря прошел, прожит впустую. Ради удовольствия, дорогая, люди не будут прыгать в огонь, не будут закрывать собой амбразуру. Это нормально. И выбирая между удовольствием и добротой или, тем более, жертвой, люди всегда выберут первое. Твой Эд кумир толпы потому, что живет так, как не могут позволить себе жить другие. Он просыпается когда захочет, он ест в ресторане, котором хочет, и люди смотрят и думают, что это высшее удовольствие, что это счастье. Никто не хочет быть как Александр Матросов, все хотят быть не просто живыми, но сытыми и, самое главное, развлеченными.

Ив помолчал с минуту.

– Часто настоящие кумиры ходят возле нас, просто мы их не замечаем. Вернее, не можем заметить. Они как золото в куче бижутерии. Блестят не так ярко, в глаза не бросаются, но отличаются изыском, подлинностью. Самое простое – гнаться за тем, что видно, что осязаемо, – добавил он.

Ив притянул жену еще ближе и, на секунду уткнулся в ее волосы, и произнес:

– Я люблю тебя.

Могучий клен обнял маленькую птичку своими огромными руками-ветвями, которые, казалось, способны защитить от всего. Он поцеловал ее тихонько и провел указательным пальцем ото лба по носу до подбородка. Нежно, едва касаясь, он обвел контур знакомых губ, и, повернув ладонь тыльной стороной, провел по скулам..

– И я люблю тебя, – едва слышно прошептала Инга.

Она поцеловала мужа, вновь устроилась поудобнее на его плече и закрыла глаза.

***

Ив проснулся и, чтобы не будить спящих, вышел на улицу.

Знакомы ли вам звуки природы в пять утра? Когда выходишь во двор, граничащий с лесом, и слышишь стрекочущих букашек, первый пересвист птиц, видишь росу на траве. Когда свежесть после ночи еще не растаяла и холодок по коже гуляет мурашками. Когда солнышко только начинает проливать свой яркий свет меж редеющих верхушек деревьев. Когда вокруг ни души. Когда к речке подходишь и видно становится, как водомерки на поверхности воды следы свои оставляют, как от дуновения ветерка тонкие-тонкие малюсенькие волны едва появляются и тут же успокаиваются. Как от капель, с листьев ивы упавших, круги по воде идут. Все прекрасно в природе.

Ив сидел на крылечке и, в раздумьях о работе, и любовался природой. Он вспомнил, что оставил в домике телефон, но решил не возвращаться за ним. Вместо этого Ив зашел на веранду, достал высокие резиновые сапоги, накинул ветровку и отправился в гараж. Он долго искал, но все же нашел: старенькая лодка, наконец, увидела свет. Ив отыскал к ней насос и принялся накачивать. Комья скопившейся пыли падали на землю, когда смятый кусок резины начал приобретать форму лодки. Ив снова сходил в гараж и притащил весла. А потом включил воду и стал ополаскивать лодку, протирая ее губкой.

– Дождалась, наконец, своего часа, – пробормотал он.

Ив не знал, что последние десять минут за всеми его стараниями игриво наблюдала в окошко жена. Теплая ото сна, со сбившимися волосами , в тонкой ночной рубашке, Инга стояла на коленках на табурете и улыбаясь рассматривала Ива: как терпеливо он смывал всю пыль, как тщательно ополаскивал весла. Наконец, Ив выключил воду и поставил лодку на бок, чтобы она могла поскорее просохнуть. Только тогда он заметил подглядывавшую жену, помахал ей в окошко рукой и направился к дому.

КОНЕЦ.