Кумир

– Это Ваша дочка?

– Да, это мое чудо, ее зовут Лиза. Мы уезжаем сегодня, но я решила забежать попрощаться с тобой, – в эту минуту у Инги зазвонил телефон.

– Алло.

– Где вы ходите? – раздалось в трубке.

– Ив, мы в больницу заехали – улыбалась она по телефону. Но мы уже собираемся домой.

– Зачем ты вообще туда поперлась?!

– Я оставила тут зарядку для телефона.

– Да что ты мне плетешь про свою зарядку… стой там, я подъеду минут через десять.

Инга, с телефоном у уха, помахала Алексу, тоже самое повторил и ребенок. Обе вышли и направились к 4-й палате.

Эд царственно лежал на своей кровати и потягивал апельсиновый сок из стакана.

– Можно нам автограф на дорожку?

– Вам бинты подписать или гипс?

– Мы тебе ежедневник дадим.

– Ну давай, усмехнулся Эд.

Он лихо расчертил вырванную страницу ежедневника своей величавой подписью.

– Готово.

– Спасибо. – Инга собиралась уже уйти, но голос Эда развернул ее.

– Значит, все-таки уезжаешь?

– Скорее всего, да.

– Я же говорил, растащат тебя. По кусочкам разорвут.

– Нет, Эд, это семейная поездка, мы поедем к бабушке и дедушке, – залепетала она.

– Ну да. Семье, конечно, можно откусывать от тебя. Ты ведь не скажешь им о том, что тебе нехорошо. Первыми прибегут на праздничный пирог из твоего сердца твои же родные.

– Мы…мы не будем больше беспокоить тебя, поправляйся, – в ужасе прошептала Инга и закрыла дверь палаты.

– Чао.

Инга и Лиза вышли из палаты и побежали спускаться вниз. Ив уже сидел в машине и злился.

– Вот что ты за человек такой, – начал , было, он, – ну на кой черт ты поперлась в больницу в последний день? У тебя же отпуск!

– Я забыла там зарядку.

– У тебя дома есть запасная!

– Но мы же никуда не опаздываем! – спокойно улыбнулась Инга.

– Да потому, что ты как маленькая! Чего ты привязалась к своей больнице? Тебе что, там медом намазано? – начал взрываться Ив.

– Нет, людьми.

– Папа, а когда мы покатаемся на лодке? Я хочу в горелый дом, – начал атаку ребенок.

– Давай сначала пообедаем? – предложил Ив ребенку.

Он завел машину и резко надавил на газ, стараясь как можно быстрее добраться до квартиры. Мелькали невысокие дома, витрины, встречные машины проносились как бабочки, бесконечно спорили светофоры. Город продолжал жить своей насыщенной жизнью, несмотря на пыль и духоту. Люди сновали по делам, полупустые автобусы плыли, раскатывая свежий асфальт, птицы щебетали в ветвях кустов.

Двор. Семья из трех человек поднялась обедать. Отобедав, женщина уложила ребенка на сончас и пришла к мужу.

– У тебя что-то стряслось в больнице?

– Там погорелец лежит из моего села. Молодой парнишка, девочку спас.

– Это я знаю.

– Откуда знаешь?

– Антон Павлович сказал. Ты поэтому вышла такая растерянная?

– Нет, не поэтому. Я просто не хочу лететь к твоим родителям. За последний год мы были на даче всего трижды, ребенок просится на лодку. На нашем водоеме так тихо, так спокойно, гладь озера безмятежная, кузнечики стрекочут в травах. К бережку подойдешь – пескари подплывают. Возле дома пролесок. Поле душистое рядом, мне так хочется туда, в это поле! Так хочется вдохнуть полной грудью этого сладкого, цветочного воздуха. Я знаю, что как только я сяду в самолет, то все это время до обратного прилета буду жить как на иголках. Я так хочу побыть с вами. Просто, только с вами. С тобой и Лизой.

Ив ничего не ответил ей, отведя глаза.

Инга отхлебнула чай, руки ее тряслись, голос начинал дрожать и хоть она и пыталась держать себя в руках обида накатывала все ближе и ближе.

– Я пойду к ребенку.

Инга всего лишь не хотела показывать свои слезы. Она легка, и, словно сняв барьер с души, растаяла.

Наше одиночество дошло до высшей ступени: имея дом, семью и детей можно чувствовать себя одиноким. Люди, словно корабли в море, приближаются, сталкиваются, а потом отдаляются все дальше и дальше. И в этом отдалении, протекающем незаметно, каждый начинает замыкаться. Ты переживаешь что-то сам, лично, так, как можешь чувствовать и ощущать только ты, другие все воспринимают иначе, других может вовсе не волновать то, что выбивает тебя из колеи. И этими другими постепенно становятся самые близкие люди. И ты молчишь, держишь в себе, не желая быть непонятым, а потом привыкаешь . И вся твоя семья сводится к тому, что вы едите и спите вместе, изредка обсуждая прошедший день или случай, а весь твой дом становится не больше, чем ночлегом и кухней, теряя свой изначальный, добрый смысл. Все мы одиноки. Нам хорошо с одними, весело с другими, терпимо с третьими, а душу раскрываем случайному попутчику в поезде.

«Нет, я не одинока. Не сейчас.» – решила Инга. Маленькая птичка обняла своего спящего птенчика и незаметно уснула сама.

***

Обе девчонки потягивались в кровати, пробуждаясь от сладкого дневного сна.

– Прыгайте в машину, поедем пока светло.