Кумир

– Да, конечно, тело увезли.

– Спасибо, что сказал мне, Костя. Я пойду к своим.

Костя похлопал Ингу по плечу и проводил взглядом до двери. Медсестра шла и куталась в халат, скрещивая руки на груди. Вот она, жизнь! Пять минут назад ты разговариваешь о любви, о смысле, споришь с кем-то, а теперь из головы не выходит образ кашляющего старика, не успевшего жизнь свою донести до, возможно, самого главного. Ватными ногами Инга добрела до поста и потихоньку опустилась на кресло. Она смахнула скатившиеся слезинки, сдавила руками глаза и вытерла их. Ком все еще стоял в горле, губы скривились… Инге стало так обидно, так горько! Вот он, человек, перед тобой, живой, настоящий. Со своими мыслями, со своими радостями и проблемами. Он строит планы на месяц или год, откладывает что-то на завтра, рассчитывает наперед. А потом просто ложится и умирает. И нет его больше. И ты не услышишь больше ни смеха его, ни страданий. В глаза его, замученные, уставшие не заглянешь. И воспоминания гложат, и хочется назад вернуться и говорить, говорить, рассказать все, что хотелось сказать, запомнить, что было нужно услышать, насытиться человеком, набыться с ним. Но открываешь глаза и тает картинка, тает образ знакомых черт лица и пусто так становится. Не хватает. И не хочется говорить ни о любви, ни о кумирах, ни о том, для чего дана жизнь. Хорошо, что она просто дана. Хочется лишь обнять немногочисленных любимых, и сидеть с ними молча, понимая, что нет ничего вечного, и потому нужно ценить настоящее.

Инга вытащила из кармана телефон и набрала Ива.

– Как ты там?

– Работаю, а что?

– Ничего. Люблю тебя.

– И я тебя люблю. У тебя случилось что-то?

– Вечером расскажу.

– Ладно, до вечера. Береги себя.

Инга выдохнула и положила трубку. Какова бы ни была печальна и тяжела работа, а выполнять ее необходимо, даже переступая через жертвы. Приближалось время уколов. Инга расставила на поднос все необходимое: одноразовые перчатки, спирт с ватой, шприцы, наполненные лекарством. Взяв поднос она направилась на обход.

– На укол. – спокойно произнесла она, входя к Алексу.

Он немного повернулся и увидел заплаканное лицо медсестры.

– Почему вы плачете , Инга Александровна?

Медсестра не смогла выдавить из себя ни слова, она лишь покачала головой и сжала губы.

– Что у Вас случилось?

– Там… Дедушка…– Инга не выдержала и вновь заплакала, всхлипнув.

– Не плачьте, пожалуйста, не надо. Вы такая красивая, когда улыбаетесь. Не надо плакать, дедушка обязательно поправится, – успокаивал Алекс, не зная правды. Он жалостливо глядел на Ингу.

– Вы очень добрая, но не плачьте. Я совсем не умею успокаивать женщин. – заключил он.

– Я уже и не плачу. Обидно просто.

– А я после завтрака сам зубы чистить вставал.

Инга улыбнулась сквозь слезы.

– И мне даже не больно было руку сгибать.

– Ты молодец, Алекс, – произнесла медсестра тихим и мягким голосом. Скоро кормить тебя приду.

– Нет, я сам поем. Сам уже буду всегда есть, только не плачьте. Когда вы уезжаете?

– Рано утром послезавтра.

– А завтра вы не придете сюда?

– Еще не знаю, возможно, приду на полдня, но точно обещать ничего не могу.

– Вы самая хорошая медсестра, которую я встречал. Спасибо вам огромное!

– Тебе спасибо, Алекс. Только рано ты прощаешься со мной. Я же сегодня до вечера. Еще с ужином приду.

– Тогда вечером еще вам скажу, – улыбнулся Алекс.

Инга кивнула головой и вышла из его палаты.

В коридоре ей попался Антон Павлович.

– Инга!

Она обернулась на него, и, подходя все ближе к тоненькой фигурке медсестры, врач все понял.

– Я вижу, ты уже знаешь?

– Про Деда-то? Да, знаю, мне Костя сказал.

– Не плачь, моя дорогая, человек на свете пожил, продолжателя после себя оставил, а наверху мы все однажды окажемся. Так что, готовь Третьякова к выписке, возвращайся в привычный жизненный цикл, ты поняла?

– Поняла.

– Тогда готовь мне Третьякова. У меня в обед совещание, до этого времени мне нужно все успеть.

После этих слов он двинулся дальше по коридору, а Инга направилась к посту, поднимать истории болезни.

По правде сказать, Третьякова выписывать было еще рановато, но очень уж парень рвался домой. Вернее сказать, на работу. Это нормально, что в последнее время люди путают эти понятия.

Медсестра быстро собрала историю его непродолжительной болезни, проверила рецепт и отнесла Антону Павловичу. Выходя из его кабинета она услышала, как кто-то тихонько и жалобно звал ее:

– Инга Александровна! .

Она прибавила шаг и зашла к Алексу.

– Я тут.

– Я не отвлек вас?

– Да нет.

– Я просто увидеть хотел, что у вас все хорошо.

Инга улыбнулась.