25 особенных касаний

25 особенных касаний
Радик Кагиров

Разлучённые влюблённые отчаянно мечтают ощущать друг друга на расстоянии. Нашелся один способ – двадцать с лишним телефонов, поставленных на виброзвонок.

Радик Кагиров

25 особенных касаний

Авиалайнер выруливал на взлетную полосу. Пассажиров попросили выключить все устройства связи.

Стюардесса Лина, вся в предвзлётной суете, никак не могла выкроить несколько секунд, чтобы снова позвонить своему парню.

Стас давно ждал её звонка. Просто тянул время, не в силах что-либо делать. Когда надоело ходить взад-вперёд по комнате, он прилёг, держа мобильник в руке. И продолжил сквозь воспоминания общаться с Линой – смотрел на неё неотрывно, трогал нежно, говорил с ней вкрадчиво. Подушка ещё пахла ею. Совсем свежие воспоминания бушевали в нём – перед глазами, стоило их закрыть, была Лина. Руки ещё помнили, как касались её. Всё тело вспоминало и млело от нежных чувств.

Она уехала этим утром, оставив после себя всё это послевкусие. И такие же чувства увезла в себе. Кто видел её в этот день, те невольно улыбались – им передавалось это состояние восторга и неги, в котором она сегодня пребывала. Чуть ли не все встречные мужчины приклеивались к ней взглядами и сворачивали головы, находя её невероятно привлекательной. На работе она, как обычно, готовилась пойти в рейс. Инструктажи, сборы и прочая суета. Она на автомате проделывала привычные процедуры и всеми внутренними ощущениями пребывала там, в квартире, со Стасом.

А он лежал, держа в руке телефон, и вспоминал всё происходившее прошлой ночью. Вспоминал Лину во всех подробностях и без усилий, потому что яркие ощущения ещё вовсю полыхали.

Он то неспешно, сосредоточенно бродил по её телесным "пейзажам", углубляясь в мельчайшие детали, в малейшие нюансы, то срывался. Лаская бедро, перескакивал на манящее своей гладкостью и белизной запястье. Ртом снова возвращался к бедру. Он метался, словно ребенок, впервые оказавшийся в игрушечном супермаркете – так много бесконечно интересного вокруг! Как все это охватить? Как всем этим насладиться? Никаких чувств не хватит. Для ласк руки всего две. Для наслаждения всеми этими прелестями всего два глаза. Для того чтобы описать свой восторг, не хватает слов. Ох, как не хватает!

Так он то замедлялся и ошалело впитывал, то метался, пытаясь жадно ухватить все эти богатства всем, чем мог – ладонями, всеми руками, ртом, ногами, животом, всей-всей поверхностью своей кожи, всеми хватательными движениями мышц. Скользящими касаниями он считывал сигналы с её кожи.

Глазами он смотрел так, будто поглаживал. А руками трогал так, будто ими очень близко, пристально рассматривал. Её тело отвечало тем же.

Кожа к коже, бархатистые поверхности соприкасались и в этом соприкосновении разговаривали. Приветствовали друг друга и сообщали друг другу, как они рады снова увидеться и соприкоснуться.

Он провалился в игру чувств и постепенно погрузился в полудрёму. Но когда телефон завибрировал, Стас мгновенно пробудился. Ответил на звонок, сияя от счастья.

Лина тоже радостно улыбалась. От того, что услышали голоса друг друга, у обоих внутри полыхнуло. За пару часов успели уже так сильно соскучиться!

Лайнер выруливал на взлёт. Лина с сожалением отключила телефон, на слегка опечаленное лицо надела положенную при работе улыбку и пошла к пассажирам.

Самолёт проскользил по полосе, разогнался, постепенно оторвался от земли. Внутри немножко защекотало. Ощущение, похожее на то, что было у неё прошлой ночью.

Какое-то время Стас посидел с застывшим взглядом, потом зашевелился. Взгляд его запрыгал по стене, то лёг на картину, то перепрыгнул на рисунок, потом скользнул по лежащим на столе карандашным наброскам. На всех его творениях одна и та же девушка – Лина. Обаятельные портреты, дразнящие фигуры, узнаваемые силуэты. В платьях и тогах, в кружевном белье и ню. Вот уже пять месяцев он рисовал только её.

Сосредоточенный и слегка опечаленный, Стас схватил мелок и лёгкими движениями начал набрасывать её портрет. Очередной, наверное, тысячный.

Отошёл на несколько шагов, посмотрел, что получается. После глянул на часы. Взял лежащий поблизости мобильник, нажал дозвон. Послышался голос оператора: "Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зо…".

Стас попробовал отвлечься, продолжил рисовать. Подушечками пальцев начал разравнивать штриховку. Его движения постепенно замедлились. Подушечки пальцев замерли на портрете. Очень медленно и чувственно они трогали щёку Лины на бумаге.

Он снова не утерпел и взял лежащий поблизости мобильник, нажал копку дозвона. Послышался механический голос: "Аппарат вызываемого абонента выключен или находится…".

Медленно и ласково, влюблённый художник проводил пальцами по волосам нарисованной девушки.

Его нежность сменилась тревогой. Стаса словно мучили отчаяние и боль – так сильно он хотел прикоснуться к настоящей Лине.

Прошло уже больше суток, а Лина по-прежнему не выходила на связь. Стас снова взял лежащий поблизости мобильник, нажал дозвон. Услышал голос оператора: "Аппарат вызываемого абонента выключен или…".

В долгой и томительной тишине, пугающе громко раздался звонок в дверь. Стас поспешил в прихожую, сразу открыл дверь и в одно мгновение полностью преобразился. Мрачность сменилась ярким ликованием – там Лина, ослепительно эффектная и немного усталая, всё ещё в форменной одежде стюардессы. Одной рукой она держала чемоданчик, другую руку она протянула к Стасу. В её ладони лежали осколки разбитого вдребезги смартфона. Вот почему она не могла набрать Стаса и ответить на его звонки.

– У меня тут вот, беда. Уронила на каменный пол. – Виновато надула она губки.

Вместо ответа, он крепко обнял её.

– Наконец-то!… Новый купила?

– Нет, не успела. Сразу с рейса к тебе.

– А завтра у тебя снова вылет?

– Да, времени у нас мало.

– С тобой и бесконечности было бы мало…

Горячей ладонью он медленно гладил её по гладкой лодыжке. Кожа разговаривала с кожей на каком-то своём языке.

– Прекрасно пахнешь! – Говорили его чуткие подушечки пальцев.

– Так приятно! – Беззвучно, но однозначно понятно отвечала её кожа. Немой разговор, в котором так много друг другу сообщалось, проходил настолько интенсивно, что он почти сводил их обоих с ума.