Левантевски, шприц!

– Домой, говорю, не надо, – прошептал он, доверчиво ухватив Лизу за палец. Она удивленно воззрилась на ничего не понимающего фельдшера.

– В смысле? – Ответил он вместо Лизы. – Как это не надо? Ты ведь однокровник короля, верно?

– Брат, – коротко ответил парень, подумал и добавил, – самый младший.

– Ого! – Уважительно воскликнула Лиза. – Так куда же вас везти, юный принц, если не домой?

– Куда угодно, – он повернул голову и многозначительно глянул ей в глаза, – но только не в замок.

Медики переглянулись.

– Альзи … мне бы на пару слов тебя, – медленно произнес Левантевски и выразительно кивнул в сторону выхода, но она замотала головой.

– Ты что, он едва оклемался! Хочешь добить бедолагу, оставив его тут одного?

– В общем, я думаю он бредит, – понизив голос, пробормотал Левантевски, но паренек все равно услышал его.

– Нет! – Вскрикнул он, заволновавшись, так что медики тут же кинулись его удерживать. – Нет! Там предатели! Меня там убьют! Вернее – добьют! Нельзя в замок, пока ко мне не вернулись силы!

– Может как-то сообщить королю? – Неуверенно спросила Лиза. Мальчик дернул ее за руку, в попытке подтянуть к себе.

– Нет … мне не дадут … маги … меня … мой король …, – он тяжело задышал, закатил глаза и обмяк.

– Приехали, – сердито проворчала Лиза и защелкала пальцами, вытянув руку в сторону фельдшера, – Левантевски, едрить тя по сагиттальной! Не спи! Давай сюда артефакт крови и что-нибудь не менее полезное! Эй, маленький принц! Вернись, ты всем нужен живым!

Левантевски уже накладывал артефакт крови, сокрушенно цокая при виде его бледно-розового оттенка и снова капал подростку на язык, лоб и другие части тела какие-то снадобья. При этом он тихо бормотал одному ему ведомые заклятия. Лиза вдруг почувствовала себя лишней – сейчас больше всего на свете ей хотелось иметь хоть каплю магических сил, чтобы тоже помогать больному. Вскоре артефакт показал, что давление выровнялось, но парень в себя так и не пришел.

– Ослаб слишком, переволновался, – пояснил Левантевски и скорбно поглядел на Лизу, – знаешь, я в растерянности. Обычно у всех есть хоть какой-нибудь родственник. Ну или друг, или сопарник, или другое доверенное лицо, но сейчас я даже не знаю куда его везти.

– У вас тут что – бомжей нет? – Осторожно спросила Лиза.

– Моржей? Конечно нет. Место слишком благодатное для них и климат не подходящий. А ты с чего вдруг зоологией заинтересовалась?

– Да так, – вздохнула Лиза, – короче, есть какие-то варианты, кроме как оставить его здесь?

Фельдшер печально покачал головой.

– Ладно, – Лиза вскинула голову, поглядела на его унылую рожицу и решительно заявила, – тогда везем его ко мне домой.

– К тебе? Домой? – Ошалело переспросил Левантевски и нервно икнул.

– Ну а куда еще? Там есть нечто вроде гостевой спальни. Да неважно! Найдем куда приткнуть, не оставлять же его здесь, на холодном полу, в руинах. К тому же, там периодически буду появляться я … и ты! Отныне ты торжественно назначаешься моим лучшим другом, советником и самой правой рукой! Вы?ходим его, а там разберемся кому отдать. Жалко будет, если его все-таки укокошат после всех наших трудов.

– Дааааа уж, – протяжно выдохнул Левантевски и понял, что он слишком устал, чтобы спорить, – король-то как удивится, когда узнает … хотя я все-таки не понял, кто и за что решил мальчишку … как ты там давеча выразилась? Укакашить?

– Не наше дело, – Лиза беспомощно поглядела в сторону чемоданов, – слушай, а у нас есть какие-нибудь носилки?

– Разумеется, нет.

Лиза с отчаянием вздохнула, встала на колени и стала просовывать руки пареньку под плечи.

– Потому что у нас есть леталки. Альзи! Встань уже! Дай я его отлевитирую куда надо.

– Ко мне домой? – Оживилась она.

– Для начала – к нам в карету. Кстати, там и оборудование получше есть. Отойди!

И он принялся вытягивать из чемодана с артефактами нечто вроде длинной бесцветной веревки, покрытой множеством пухлых, мягких на вид утолщений. Обмотав бедолагу будто вязанку хвороста, Левантевски звучно прищелкнул пальцами и нараспев протянул какое-то заковыристое заклинание – бессознательное тело поднялось в воздух и мягко закачалось.

– Эх! – Только и вырвалось у Лизы с душераздирающими интонациями при виде этого. Она тут же припомнила сколько раз ей приходилось, надрываясь до боли в спине, стаскивать больных по ступенькам вдвоем с фельдшером у себя на родине. И ей тут же пришло в голову, что, пожалуй, стоит все-таки зацепиться за этот мир и остаться тут навсегда. Условия работы тут куда как лучше. Кстати, и климат здесь ровный, теплый, приятный, чего б не жить и не радоваться, а?

Они медленно двинулись вслед за плывущим по воздуху телом, увешав себя чемоданчиками. В карете Лиза снова испытала легкое потрясение, когда из стен начали буквально вываливаться какие-то шнуры, присасываясь к телу больного. В воздухе, прямо над ним, высветились разноцветные цифры. С неописуемым облегчением, Лиза опознала жизненные показатели. Мальчик был жив, в довольно сносном состоянии, но слаб и то ли дремал, то ли находился на грани сознания и бессознательного. Арч неторопливо катил их к Лизиному дому.

– Смена-то наша закончена уже, – глубокомысленно заявил Левантевски, устало глазея на полупрозрачные циферки, затейливыми облачками украшающие помещение, – так что можешь забирать этого смертничка к себе, а я закрою смену.

– Погоди! А как ты оформишь его? – Утомленно спросила Лиза, растирая лицо руками. – Вызов был зафиксирован, стало быть, его нужно закрыть. Значит мы должны где-то там указать чем все закончилось. Ведь так?

Левантевски бессмысленно молчал какое-то время. Затем потер шею и перевел взгляд на Лизу:

– Если честно – у меня ни одной идеи нет. Напишем, что умер – а кто из некромантов принял его тело? Или к какому дознавателю мы отправили его? Скажем, что остался жив … стоп! … получается, мы даже не можем указать, что это родственник короля! Потому что нас мигом начнут трясти куда мы его дели. Делааа!

– А зачем кому-то знать, что этот парень чей-то там брат? – Лиза хитро подмигнула. – Предлагаю сделать очень простую отметку – вызов был ложным.

– Это как? – Удивился Левантевски и смешно захлопал ресницами. – В каком смысле он сложный? Вернее, сложным-то он как раз был, но причем тут это?

– Ну ты как ребенок, честное слово. И не сложный, а лож-ный. От слова ложь. Не в смысле клади, а в смысле обман, – пояснила Лиза, – это означает, что некий дурачок вызвал себе стремительную помощь не потому что ему нужна была помощь, а потому что он дурачок. Типа развлечение такое себе придумал. Никто нигде не умирал. Мы приехали, обошли все здание, а там никого.

– Честное слово, Альзи, раньше ты работала в каком-то совершенно кошмарном месте, – заикаясь проговорил фельдшер, затем неуверенно кивнул, – звучит немыслимо! Но это, пожалуй, единственное, что мы можем указать в карте вызова. Шеф просто с ума сойдет от этой записи.

Арч тормознул и Лиза приоткрыла дверь, тщательно оглядывая улицу.

– Никого, – она махнула рукой, – отцепляй это чудо от нашей табакерки и давай шустрей левитируй им в дом, а я пока двери открою.

В одно движение она перемахнула через лесенку и толкнула незапертую калитку. Все случилось быстро: не прошло и десяти минут, как юный брат короля уже лежал под еще одним блескучим покрывалом и мирно сопел.

– Дрыхнет, – умиленно проговорила Лиза, будто мамочка над угомонившимся сорванцом, – это прекрасно. Главное – это уже не смерть и не кома. Ладно, дружище, спасибо тебе … хотя погоди-ка, Левантевски!

– Что опять? – Обреченно спросил тот, остановившись в дверях спальни. – Шприц? Магию? Спасти мир?

– Обойдемся пока без всего этого, – улыбнулась Лиза и принялась подпихивать его в спину, – пошли хоть чаем напою, что ли. Есть хочешь?

– А то! – Обрадованно воскликнул фельдшер, от счастья запутался в ногах и едва не брякнулся.

Глава 23.

Тяжелая душная темнота, едва припыленная тусклым светом магических камней, скрывала двух человек. Один из них сидел в потертом бархатном кресле, странно ссутулившись набок, будто пытаясь отстраниться от второго.

– Ну, что скажешь? – С неприятным присвистыванием проговорил тот, тщательно разглаживая складки дорогой одежды. – Для начала все равно неплохо. Почти вся королевская семья выведена из строя. Остались сущие пустяки – убрать сам знаешь кого.