Миродеи

– А причем тут баба? – От неожиданности Зуртогга даже ноги на пол спустил. – Разве бабы бывают миродеями?

– Нет. Но у меня возникла идея изобразить мать-Вселенную в белоснежных одеждах. Ну будто она нам покровительствует и так далее.

– Забудь! – Отрезал Зуртогга и снова водрузил ноги на стол. – Я могу только что-то очень простое. Круг там. Квадрат. Треугольник. И то – за качество не ручаюсь.

– Ммм … хорошо, – понятливо мотнул головой его напарник. – Ладно, пусть будет круг. Допустим, наполовину белый, наполовину черный. Хотя – нет! Пусть сверху он будет сильно закрашен белым, а нижняя часть круга – чуть-чуть черным.

– Это что за новая философия навалилась там на тебя? – Насмешливо спросил Зуртогга, поглядывая сквозь грязное окно на прохожих.

– Белый цвет – это добро, его должно быть много. А черный цвет – это зло. Белый цвет как бы подавляет черный, потому что добро непременно должно навалиться на зло и задавить его напрочь!

Он возбужденно взмахнул рукой, едва не свалившись со стула. Зуртогга гулко расхохотался, но идею одобрил. Затем добавил, что по контуру круга, вдоль части закрашенной белым, должно тянуться название их конторы. Тут они оба оживились.

– Может назовемся «мирный мир»? – Предложил Танзер.

– Ага. Мирный мир. Военная война. Грязная грязь. Соленая соль.

– Ну тогда предлагай ты.

– Мир для мира.

– Хо-хо, Зурт, сам-то ты тоже хорош! Звучит не лучше, чем «еда для еды» или, допустим, «сон для сна».

– Ммм … миродеи … злодеи?

– Блудодеи! – Зашелся в хохоте Танзер. – Или вот еще: миродеи-лицедеи! Как тебе? Давай лучше так: «миру – мир!».

– Ага! – Вскочил на ноги Зуртогга, он прижал руку к груди и пафосно прокричал в потолок. – Миру – мир, войне – война, а воюющим – говна!

– Тьфу на тебя, Зурт, вечно ты все опошлишь! – Нахмурился Танзер и замер на несколько минут, постукивая кончиком пальца себе по верхней губе. – О, придумал! Назовем контору «мир вам».

– Мир – вам, деньги – нам! – Подхватил окончательно развеселившийся Зуртогга. – Нет, давай вот как – миры? в ми?ре.

– …это вам не мыркса в сыре! – Вдохновенно продекламировал Танзер и запустил в приятеля карандашом. Зуртогга увернулся, поднял карандаш и бросил его обратно со словами:

– Миродеи – не мироеды!

– А это ты к чему? Нет, давай все-таки серьезнее!

До позднего вечера приятели возбужденно перекрикивались, пока, наконец, не решили написать все, что пришло им в голову на отдельных бумажках, а потом вытащить наугад. Поскольку ни мешка, ни ведра, ни вообще какой-либо емкости у них не было, бумажки накидали в выдвижной ящик стола. Затем решили утром бросить жребий и тот, на кого он выпадет, должен будет сунуть руку в ящик и вытащить название наугад.

– Если жребий выпадет на тебя, Танзер, я вот точно не удержусь и задвину ящик. Хочу послушать какую ноту ты возьмешь, если прищемить тебе руку.

– Да? Отличная идея, Зурт! – Откликнулся Танзер с ядовитыми интонациями в голосе. – Мне даже ничего придумывать не придется, если жребий выпадет на тебя.

Забившись в крохотную, абсолютно пустую комнатку над конторой, они какое-то время пихались и пинались, пытаясь устроиться поудобнее, затем крепко-накрепко заснули.

Рано утром первым проснулся Танзер, которому в глаза ударил проворный лучик солнца, с трудом продравшийся сквозь засохшие пыльные пятна на стекле.

– Свет, свет! – Простонал он, закрывая лицо рукой. – Свет, мыркса такая … свет, мыркса … мира … свет мира!

Тут он резко открыл глаза, сел, на минуту замер, а потом принялся бурно расталкивать приятеля.

– Зурт, Зурт, проснись давай, я, кажется, придумал название!

– Ммм … мыркса тебе в карман, Тан! Отстань, я сплю!

Танзер развернулся, уперся спиной в стену и слегка пнул бедного Зуртоггу в бок двумя ногами. От такой наглости тот вскочил, ударился головой о низкий потолок и схватился за голову обеими руками.

– Я тебя убью когда-нибудь, Танзер, ты знаешь об этом? – Сварливо сказал он, потирая шишку. – Что ты разоряешься тут ни свет, ни заря? Лучше б ты мне денег дал … или хотя бы выспаться!

– Спокойно, Зурт, – голосом полным достоинства ответил Танзер и с кряхтеньем поднялся, согнувшись пополам. – Оххх, спина-то как затекла! Короче, Зурт, наша контора будет называться «Мирный свет» или «Свет мира», и никак иначе.

– Дело! Тогда давай «Мирный свет», а то второй вариант звучит безумно пафосно. А мы все-таки ребята простые. За побудку с жестоким избиением ты должен мне завтрак за свой счет.

– О, хом! Вы чрезвычайно обрадуетесь, когда узнаете наше меню на сегодня. – Церемонно заявил Танзер и улыбнулся во весь рот. – Ладно уж. Давай-ка превращаться в хомо хоть мало-мальски разумного и приличного, а то нас ни в одну кафейку не пустят.

Сытно позавтракав и по привычке не заплатив, компаньоны отправились вкладываться в свое новое дело. Тщательно осмотревшись на торгоплощадке, Танзер самолично отобрал все необходимое, в том числе, и для создания вывески.

– Эх! – Вздыхал он. – Вот бы заказать стереовывеску по всей форме, с динамикой и прочим реализмом, вот это было бы дело! А придется вместо этого жить под твоей мазней.

– Сам ты мазня, – обиделся Зуртогга, – у меня есть другой вариант – ты рисуешь сам, и мы живем под твоей мазней, как тебе это, устраивает?

– Не суетись, дружище, – умиротворяюще ответил Танзер, – кто бы из нас ни рисовал, все это будет мазней, потому что ни ты, ни я не появились на свет мультипринтером.

На Танзера напало философское настроение, что иногда с ним случалось. В таком состоянии он становился мирным и совершенно необидчивым, зато мог кого угодно в гроб вогнать бесконечными монологами на свободную тему. Поэтому Зуртогга сдержанно хмыкнул и покрепче прижал к себе пакет с покупками, но ничего не ответил. Кроме того, исполняя свою угрозу, Танзер завернул в шик-салон, где их долго крутили, мочили, стригли, брили, массировали, вибрировали и подвергали множеству других ужасных процедур, которые сопутствуют превращению в так называемый приличный вид. Изрядно ошалевшие, но при этом посвежевшие, парни, наконец, вернулись в контору, где Зуртогга немедленно принялся ваять вывеску. Танзер же в это время энергично наводил уборку и раскладывал по шкафам пустые папки, пачки бумаг и многое другое, что обычно создает видимость рабочего пространства. Покончив с этим, он сунул свой любопытный нос в уже почти готовую вывеску и получил нашлепку из белой краски прямо в центр лба, потому что Зуртогга в этот момент решил изящно отвести руку в сторону, дабы полюбоваться творением своих рук.

– Ох ты ж! – Вскрикнул Танзер и судорожно схватился за лоб, извозив краской обе ладони и все лицо. Поднявший на его крик голову Зуртогга немедленно принялся хохотать с такой силой, что не заметил, как его локоть оказался в черной краске. Это очень обрадовало Танзера, так что какое-то время друзья просто умирали от смеха. Придя в себя и утерев слезы, они слегка приуныли, поскольку новорожденный порядок погиб, контора снова требовала уборки.

– Может так и оставим? – Неуверенно спросил Танзер. – Какая разница? Я может быть именно так и представляю себе свое рабочее место.

– Неееет уж, Танзер, – растягивая слова проговорил Зуртогга довольный тем, что Танзеру придется делать уборку заново. – Давай, давай, работай, работничек. Миродей … мырксов.

Танзер увял. Вздохнул. Тоскливо обвел обстановку взглядом. Набрался мужества и снова взялся за тряпку.

– Это ничего, – рассуждал он вслух оттирая белые следы своих ладоней от стола, – зато потом мы будем работать совсем по-другому. Чистая, возвышенная, благородная работа – вот что нас ждет, Зуртогга. Мы будем разжимать кулаки и соединять руки врагов в приветствии. Нас станут уважать. А в качестве бонуса мы заработаем много-много денег.

Когда все было окончено, Танзер отодвинул шкаф и расковырял стену за ним. Нашел там коммуникационные нейронити смежного с ними здания. Потыкав своим инструментом то там, то сям, он подключился и вышел в планетарную сеть – меганет. Здесь он с ожесточением принялся оставлять рекламу конторы везде, где мог: в дружеских сообществах, на торгово-деловых платформах, в клубах по интересам и даже в расписании полетов – предварительно взломав визиостену ближайшего лётного комплекса. Спустя три часа он удовлетворенно откинулся на спинку стула и заявил:

– Все. Теперь работа сама к нам придет. Нет – она прибежит, хватая нас за руки и умоляюще лепеча, чтобы мы ее работали. Пошли жрать, Зурт.

Однако первый рабочий день, празднично отмеченный обильной едой и некоторым количеством алкоголя, работы им не принес. Зуртогга трагически вздыхал, разглядывая пыльный потолок. Танзер демонстративно подпиливал ногти.

– Тан, а ты не помнишь случайно на какой день в нашей свежеоткрытой гостинице появился первый гость? – Невинным голосом спросил Зуртогга. Танзер вздрогнул и продолжил преувеличенно тщательно полировать свои ногти.

– Неважно. – Какое-то время спустя отозвался он. – Не все сразу, Зурт. Нужно иметь терпение. Наша реклама уже ушла в меганет – чего тебе еще надо? Лучше радуйся, что пока можно бурду пинать.

– Ох, как я рад, как я рааад, – потянулся Зуртогга, – ладно, я пошел спать. Как наработаешься – присоединяйся.