Боль

Она назвал координаты и попросил его приехать. Ему не пришлось ничего объяснять. Его нескладный друг был из тех, кто всегда спешил на помощь. Он не выяснял причины, обстоятельства. Не требовал объяснений. Ему было достаточно того, что он был нужен.

– Еду, – ответ был лаконичным.

Марк хотел еще что-то сказать, но решил, что напишет сообщение по дороге.

– Послушайте, – пытался он объяснить, убирая ее руки. – Сейчас приедет мой друг. Он в трех минутах езды отсюда. Он дождется с вами скорой помощи. Все будет хорошо. Но мне правда нужно уйти сейчас. Две минуты, и он будет здесь. Обещаю вам…

Она уже была не в силах управлять своим телом. Поэтому он отцепил ее руки и переложил их на фонарный столб. У него осталось всего семь минут. У нее, возможно, меньше. Он бежал по тротуару, не оборачиваясь и сделав все, что мог. И совершенно не важно, что в тот момент, нужно было сделать чуточку больше.

В ее глазах мутнело. Силуэт мужчины, который только что символизировал надежду на жизнь, покидал ее сейчас с той же скоростью, что и сама жизнь растворялась в ней…

* * *

Никольский совсем не походил на инвестора. Он больше напоминал чиновника, засидевшегося на своем государственном посту. Он был старше Марка лет на пятнадцать. Короткая стрижка скрывала следы от возрастной алопеции. Признаться, за светло-русыми волосами с сединой, лысину было почти не разглядеть. У него была усредненная славянская внешность без ярко выраженных особенностей – лицо не круглое, но с мягкой линией слабо выраженных скул. Безликие светлые глаза подчеркивали бледность кожи. А щетина на выстриженной в барбершопе бороде лоснилась и отдавала рыжеватым отливом.

Несмотря на то, что Марк опоздал и забыл взять с собой презентацию с резюме проекта на десяти страницах, встреча прошла успешно. Цифр, которые остались в его голове, стали для Никольского весьма убедительными. Двадцати минут оказалось достаточно, чтобы заставить его добровольно ввязаться в проект. Сумма инвестиций была для него несущественной, чтобы опасаться рисков, с которыми было сопряжено предложение Марка, поэтому долго раздумывать не пришлось. Они вкратце обсудили условия сотрудничества. Никольский оказался совсем не жадным: предложенный Марком процент он одобрил в два счета, не став торговаться. Но Марк знал, что это лишь видимость щедрости, которой не полагается обладать инвестору. Никольский больше слушал, чем говорил, и Марку даже показалось, что он ведет себя абсолютно безынтересно. Инвестор задал всего пару вопросов о том, как он хочет организовать бизнес – начать с импорта продукции, которая выпускается в Стокгольме, или же открыть дочернее производство. И хотя амбиции Марка были достаточно велики, он четко осознавал, насколько важна умеренность.

– Первый вариант предпочтительней, – ответил он. – Сначала стоит изучить рынок и оценить его реальный потенциал.

Никольского, казалось, удовлетворили ответы на этот вопрос и все остальные. Он был лаконичен в выражении своего согласия.

– Мой секретарь свяжется с вами, – ответил он. – Нужно обсудить детали. Для этого требуется чуть больше времени.

Марк ликовал. Очередная маленькая, но очень значимая для него победа. Однако оголять свои эмоции он не спешил, ведь это значило признать превосходство Никольского, чего он явно не хотел делать. Сдержанная улыбка была призвана показать инвестору, что Марк находится не в подчиненном и не в зависимом положении, а должен стать партнером. Он вел себя на равных и в диалоге всячески старался это подчеркнуть. Возможно, это и стало причиной того, что Никольский так быстро согласился: часто ему приходилось иметь дело с молодыми мечтателями, которые на встрече умоляли поверить в их идею. И иногда даже инвестиции напоминали Никольскому милостыню, которую он подавал не столько из стремления к экономической выгоде, сколько из жалости. Марк же выгодно отличался от них. Он был уверен в себе и в своем проекте. За плечами был опыт и практика. Он точно знал, о чем говорил. И, в конце концов, хоть бизнес по меркам русского бизнесмена у Марка был небольшой, но все же достаточно успешный.

Причем Никольский даже признался, что имя Марка Янсена встречалось ему в каких-то бизнес-журналах. Но и тут Марк не оконфузился, а с характерным ему юмором ответил:

– Да, я тоже где-то видел статью о вас.

Никольского нисколько не смутила дерзость молодого предпринимателя, а, напротив, лишь подняла настроение.

– Я думаю, сработаемся, – ответил он.

Выйдя из офиса, Марк на мгновение вспомнил о случившемся в двух кварталах от здания. Он поймал себя на мысли, что поступил совершенно правильно. Возможно, если бы встреча не удалась, к нему начала бы взывать совесть. Но сейчас ей нечего было сказать. Она молчала в ожидании оправданий, которых ей не суждено было услышать.

Он глубоко вдохнул слегка остывшего за время встречи воздуха. Погода неожиданно испортилась. Небо заволокло тучами, и, казалось, вот-вот пойдет дождь. Он поспешил к машине, которую пришлось запарковать у соседнего здания, и, повернув ключ зажигания, не почувствовал от своей ауди отклика. Она просто не заводилась. Он повторил свою попытку пару раз, но безуспешно.

– Все же было нормально, – пробормотал он.

Но электрика не отзывалась. В кармане пиджака тело обжигал перегретый телефон. Он был таким горячим, словно его достали из микроволновки, и, издав умирающий вжик, отключился, не оставив Марку ни единого шанса в очередной раз вызвать на помощь Филипа. Еще несколько раз поочередно он то пытался завести машину, то включить телефон, но тщетно.

В метрах двухстах от парковки располагался вход в метрополитен. Проверив, на месте ли кошелек, он выдохнул, вышел из машины и отправился к входу в подземку.

* * *

Марк спустился в метро и ожидал прибытия поезда. Людей было не так много, как в час-пик. Его немного нервировало, что телефон разрядился, и он остался без всяких контактов. Наверняка, его график пестрил встречами и совещаниями, но он не мог ни посмотреть расписание, ни позвонить ассистенту и корил себя за то, что не взглянул в свой рабочий календарь. Будучи излишне сосредоточенным на встрече, он выбился из своих собственных привычек.

К платформе подошла электричка. Вагоны были полупустыми, в них не пришлось запихиваться, как обычно бывало в студенческие годы. Марк испытал редкое чувство дежавю. Будучи студентом, они жил отдельно от родителей, снимая дешевое жилье на окраине города, поэтому не меньше трех часов ежедневно он проходил в подземелье в железных поездах. В них он готовился к экзаменам, читал бизнес-литературу, отсыпался и иногда просто медитировал, наслаждаясь любимой музыкой в наушниках. Марк залез в четвертый вагон, в котором было от силы человек десять. Он занял свободное место, и рука рефлекторно потянулась к телефону. Не потому, что ему нужно было позвонить или отправить очередное сообщение. Обычно первое, что он делал, оказываясь в электричке в студенческие годы, это включал mp3 плеер, независимо от того, требовалось ему освежить в памяти лекцию или просто расслабиться.

Больше всего он сейчас сожалел о том, что на телефоне не осталось хотя бы пятнадцати процентов зарядки. Это позволило бы погрузиться в приятный транс и слиться со своими воспоминаниями. И этих пятнадцати процентов, наверняка, хватило бы, чтобы проехать три станции до своего офиса.

Как только электричка двинулась, Марк вместо треков на плеере начал крутить одну за другой мысли. За окном подземный пейзаж превращался в горизонтальные акварельные мазки. Наблюдать было не за чем. Поэтому он просто обдумывал свои планы на день, неделю и месяц. Дальше он просто не заглядывал, будучи уверенным в том, что всего через дней тридцать он прилетит в Москву открывать представительство. А поскольку он почти никогда не был в столице России, ему вообще сложно было представить, что его там ждет. В памяти его матери, которая училась в молодости в Финансовой академии при правительстве, Москва запечаталась странным образом. И хотя она прожила там почти шесть лет, ее рассказы не отличались подробностью. Возможно, потому, что она много путешествовала и воспоминания поблекли.

Марк ничего особенно не ждал от нового города. Но в нем сладостно растекалось приятное ощущение значимых перемен. Он любил развитие. А в последнее время его бизнес вышел из кривой роста, поплыв по прямой стабильности. Выражаясь маркетинговым языком, они превратились из звезд в дойных коров. Подобная стабильность, безусловно, порадовала бы его отца. Но он был слишком молод, чтобы насытиться успехами собственного бизнеса. Как он часто говорил сам, удержание рынка – амебная стратегия, которая рано или поздно приведет к потере бизнеса, поэтому он всегда выступал за расширение.

Напротив Марка сидела молодая женщина, которая прятала глубокий шрам, серпом разрезавший правую часть лица. Ее волосы лежали как-то неестественно, вероятно, от того, что она перекинула их все направо, чтобы скрыть пугающий дефект лица. По одну с Марком сторону, сидела беременная женщина с измотанным видом. Срок у нее был немалый, живот грузно лежал на коленях, а ноги отекли так сильно, что ремни на сандалиях больно впивались в щиколотки. На безымянном пальце не было обручального кольца, видимо, ей приходилось работать до последнего.

После объявления следующей станции старомодный пожилой мужчина готовился к остановке. Одной рукой он крепко держался за поручень, а в другой руке расцветал букет их красных гвоздик. На лице отпечаталась бездонная пустота, а глаза безучастно блестели, рассматривая собственное отражение в стекле. А в соседнем ряду дремал бездомный на вид мужчина в грязной затертой одежде. Обувь была явно не по сезону – зимние ботинки, ношенные не одно десятилетие, совсем не подходили для теплой весны. Рядом с ним никто не решился сесть. Длинные сальные волосы сзади были забраны шнурком, который он снял с одного ботинка. От него неприятно пахло. Под неухоженными ногтями забилась грязь. Вид у него не был омерзительный, но все же отталкивал – никто из ехавших в вагоне не решался на него взглянуть, поэтому никто не заметил, как из куртки высовывалась полосатая мордочка грязного бездомного котенка с воспаленными глазками, которые еле открывались из-за скопившегося в них гноя. Котенок благодарно мурчал, но услышать это было невозможно: гул движущейся электрички заглушал его.

Марк не видел ничего, что происходило вокруг. Измерение, в котором он сейчас предавался многочисленными размышлениям о грядущем успехе, и измерение, в котором существовал весь остальной мир случайным образом пересеклись сегодня в метро. Но стоило ему выйти из него, как эти две Вселенные, его личная и остального мира, снова стали параллельными, и уже никогда не должны были сойтись в одной точке.

* * *

Филип вышел с работы пораньше, чтобы пропустить по бокалу вина в ближайшем ресторане. На пороге он застал Марка. Выражение его лица было двусмысленным, и догадаться, как прошла встреча было невозможно.

– Что у тебя с телефоном? – посыпал вопросами Филип. – Как прошла встреча?

Следом за его вопросами последовала длинная пауза: своим молчанием Марк нагонял драматизма. Ему хотелось попытать любопытство собственного друга, дав ему возможность помучиться в догадках.

– Я хочу все знать и имею на это право, – Филип плелся за Марком в сторону его кабинета, совершенно забыв о своих планах. – Скажи хоть что-нибудь!

Марк зашел в кабинет и уставился одну точку, продолжая молчать, ожидая ответной реакции.

– Я никуда не тороплюсь, можем посидеть так до утра, – Филип демонстративно развалился на кресле.

– Он согласен, – голос Марка прозвучал так, словно исход встречи был неблагоприятный.

– Вот ты чертов негодяй. Столько меня томить! – друг ликующе вытянул руки вверх, – Теперь хочу знать все детали.

– Встреча прошла быстро, – ответил Марк, а потом перешел непосредственно к подробностям. Начать он решил с описания самого Никольского и своего впечатления о нем. А вот о самой презентации сказал лишь пару слов.

– Я представлял, что все будет иначе, – признался Филип.

– Я тоже, – заключил Марк. – И, если честно, за минуту до встречи мой мозг начал выедать червяк сомнений. Сначала я задержался в офисе. Потом пробки на дорогах. Потом еще эта женщина. Кстати, как она?

Марк не заметил, что этот достаточно яркий эпизод сегодняшнего дня выпал из памяти. Но исчез ли он сам, или сознание Марка вытеснило его.

– Я не знаю, – ответила Филип.

– Как это не знаешь? – обеспокоенно спросил Марк.

– Когда я приехал, уже никого не было, – ответил Филип.

– А ты быстро приехал? – спросил Марк, чувствуя, как его совесть собирается с ним заговорить.

– Минут пять. Не больше… Должно быть, ей стало лучше, или скорая приехала за ней, быстрее чем я.

Филип достал из кармана пиджака какие-то ключи и положил их на стол.