Книга жизни (сборник)

Я помню только один случай, который на сравнительно большой срок (чуть больше одного дня), поставил меня на высокую ступеньку значимости, с которой я кубарем скатился вниз, по истечении этого срока.

Дело было так. Сидя как-то вечером в одной компании со старшими ребятами и болтая о всякой чепухе, я заметил приближающегося Сашу. Он подошел к нам и неожиданно объявил, что завтра во дворе у Аркадьевых основная масса девочек с нашей улицы будут купаться голыми.

Уже несколько дней стояла летняя жара и версия Саши выглядела правдоподобно. Тем более, что об этом, важном для любого мальчишки, событии сообщила ему его родная сестра.

Аркадьевы жили во дворе, который со всех сторон был окружен достаточно высокими заборами и сараями. Он был виден только из окна одной из комнат нашей квартиры, расположенной на втором этаже двухэтажного дома.

Прямо под окном, выходящего на двор Аркадьевых, проходила крыша нашего сарая, над которой возвышалось это прекрасное окно из нашей квартиры. Все знали этот факт, и старшие ребята, до этого с легко улавливаемым пренебрежением относившиеся ко мне, вдруг с неподдельной искренностью стали искать моего расположения.

Их расположение ко мне значительно возросло, когда они узнали, что мои родители во время купания будут на работе. Старшие ребята пришли в некоторое возбуждение, и я сразу же попал под покровительство двух самых сильных парней, соперничавших друг с другом за лидерство в кампании.

Тая от счастья, я пообещал им обоим место у окна. Но здесь подтянулись и другие ребята, хотя и уступавшие в силе лидерам, но тоже достаточно авторитетные, а для меня и подавно. Пришлось пообещать и им.

Они начали обсуждать завтрашнее действо, а я, с некоторым страхом, размышлял, как они поместятся в одной комнате, не говоря уже о небольшом по площади месте у окна. По моим подсчетам набиралась приличная толпа парней.

Однако, вдруг неожиданно вспыхнувшее ко мне уважение, и почти любовь вожаков и других старших по возрасту парней (я не успевал перехватывать теплые взгляды собравшихся, обращенных ко мне старших ребят, еще два часа назад не обращавших на меня никакого внимания), вызвали во мне ответное, почти рабское чувство преданности и желание выполнить любое поручение вожаков.

Было решено, что завтра часам к 11 дня ребята подойдут ко мне и я пущу их в квартиру. Моим младшим товарищам вожаки сказали, чтобы их духу не было. И вообще им еще рано посещать такие зрелища. Некоторые из моих друзей с завистью смотрели на меня, ведь я увижу нечто такое, что и они были бы не прочь увидеть. К тому же мое новое положение в обществе для них было просто недосягаемым.

К 11 часам стали подходить парни. Их почему-то оказалось намного больше, чем выразивших вчера желание увидеть зрелище. Некоторые были мне незнакомы. Меня превратили в простого зрителя, и большинство из приходивших ребят перестало обращать на меня внимание.

После 12 дня в самую жару началось купание голых девушек во дворе. Я этого уже не видел, так как был оттеснен почти к выходу из квартиры. Задние зрители, желая удовлетворить свою любознательность и приобрести дополнительные знания в области натуры, напирали на передних, так как им было ничего не видно.

В зависимости от удаленности от окна, лица зрителей выражали разные эмоции. Особенно нервничали те, которым ничего не было видно. Кончилось это тем, что под напором возбужденной толпы окно раскрылось, и передние зрители выпали на крышу сарая, расположенного под окном.

Визг и крики девушек смешались с бранью и угрозой, выпавших на крышу зрителей, по адресу оставшихся в комнате. Далее последовало быстрое бегство девушек и попытка тех, кто остался в комнате хоть что-то увидеть. Потом зрители стали покидать нашу квартиру, бросая уже презрительные взгляды в мою сторону. Именно так. Никакого чувства благодарности я не мог отыскать в их взглядах.

Мое общественное положение после этого случая резко упало. И я был вынужден констатировать, что толпа корыстолюбива и быстро утрачивает чувство благодарности, если не видит в тебе хотя бы какой-нибудь сиюминутной полезности.

Я лично не увидел купания, я все принес в жертву толпе, стараясь сделать ей приятное. А результаты? Судите сами: полная утрата своего, еще совсем недавно, высокого общественного положения.

К дополнительным утратам следовало отнести и то, что я совершенно не продвинулся в познании женской обнаженной натуры (я думаю это очевидно, что познание натуры позволяет намного глубже понять многие нюансы в искусстве). Я совершенно не использовал дара судьбы для хоть какого-нибудь продвижения в этом сложном, но интересном и не простом вопросе.

К сожалению, мои поступки и в других ситуациях, казалось бы совершенно далеких от затронутых в этой теме, часто давали аналогичные результаты.

По всей видимости, мы запрограммированные существа, и всю жизнь совершаем одни и те же ошибки.

Отдельные фрагменты жизни

1. Жена врага народа

Было жаркое лето. Вкус яблок, созревавших в садах на нашей улице, стал приобретать кисло-сладкий вкус. Яблоки стали вполне съедобными.

– Пойдемте к Фоминишне и нарвем яблок, – предложил Валька нашей компании, состоявшей, включая и его, из четверых ребят. Все согласились, тем более, что Фоминишна была женой врага народа.

Ее муж до войны был активным коммунистом и являлся секретарем партийной организации швейной фабрики. После прихода фашистов муж Фоминишны проявил толерантность, и, не снижая активности, стал сотрудничать с ними. После изгнания немцев Советской армией он спрятался дома в подвале, откуда стал наблюдать за действиями властей. Однако завершить его наблюдения ему не дали. К Фоминишне явились, как тогда говорили, представители известных органов, и после непродолжительного обыска изъяли из подвала ее мужа. Больше его никто не видел…

Мы быстро перемахнули через забор в сад Фоминишны и обнесли, то есть собрали еще не созревший урожай на одной из яблонь, набрав яблок за пазуху. Перемахнув в обратном порядке через забор, мы уселись недалеко от забора и начали лакомиться яблоками.

Мы до того увлеклись этим занятием, что не заметили, как к нам подошла Фоминишна с ведром, наполненным яблоками.

– Угощайтесь ребятки, – сказала она, – ставя ведро.

Мы перестали доставать яблоки из-за пазухи и стали брать их из ведра, стараясь почему-то не смотреть друг другу в глаза и на Фоминишну.

После этого случая, я очень долго размышлял о некоторых аспектах нравственности и условностях мира.

С одной стороны мы совершили воровство, украв яблоки. С другой стороны мы украли яблоки у жены врага народа, в отношении к которой, как мне казалось, законы можно не соблюдать. Но с третьей стороны, мы приняли угощение от жены врага народа и ели яблоки уже из ее рук.

Позднее я понял, что сложные случаи, которыми полна наша жизнь, легко сбивают людей с правильного пути, тем более, когда приходится выбирать в жизни одно направление из многих.

2. Формирование характеров

Именно в детстве ребята на нашей улице приобретали одни из необходимейших человеку черт: настойчивость, выносливость, смелость и упорство.

Мы часто в компании устраивали различные виды соревнований. Одним из таких видов соревнования было висение на турнике. То есть по команде судьи, каждый из участников соревнования хватался двумя руками за перекладину турника и неподвижно зависал на ней. Турник был установлен во дворе дома, расположенного напротив дома Фоминишны. Для определения времени победителя, обычно один из присутствующих засекал время и наблюдал за повисшими на перекладине спортсменами, выполняя обязанности судьи. Побеждал тот из ребят, кто последним разжимал пальцы и валился на землю.

Однажды, во время разгара соревнований, обязанности судьи выполнял самый старший из участников, мальчишка по прозвищу Аленка. Я подходил к дому, где шли соревнования, когда услышал возмущенные крики, повисших на перекладине участников.

Оказалось, что в ходе судейства соревнования, Аленка решил его несколько усложнить, внеся дополнительный психологический элемент в упражнение на турнике.

Во время одновременного висения на турнике четырех участников, через пол-минуты от начала висения, он подошел и поочередно снял с каждого участника трусы. Несмотря на значительное усложнение упражнения, никто не хотел сдаваться.

Аленка решил дополнительно усложнить условия соревнования. Он зашел в дом и позвал всех особей женского пола, кто был в доме выйти с ним во двор, где он как главный судья соревнования представил им персонально каждого соревнующегося. Зрительницы с интересом стали ждать финала соревнования, о чем-то оживленно беседуя между собой.

Участники соревнования, поборов ложный стыд, продолжали висеть на турнике. Каждый из участников не желал первым проигрывать, несмотря на мерзкие комментарии Аленки и присутствие женщин. В конечном итоге соревнование закончились обычным образом, а Аленка, дождавшись, когда упадет последний из участников, честно отметил его время и с достоинством удалился в дом вместе с женщинами. При этом Аленка шел несколько впереди женщин, что не позволяло, сопровождавшим их спортсменов, выразить Аленке свою личную признательность за внесение дополнительных элементов, усложнивших упражнение на турнике.

Узнав в чем суть дела, я был восхищен мужеством и упорством участников спортивного соревнования, их способностью преодолеть ложный стыд и идиотские условности, которыми почти с пеленок, опутан каждый человек в нашей жизни.

3. Милиционер и первый протест ребят с нашей улицы против него как представителя власти

На нашей улице в одноэтажном доме жила семья молодого офицера милиции Миши, который был женат на простой девушке из деревни по имени Маруся. Вместе они растили сына и вели тихий образ жизни.

Ребята на нашей улице милиционеров в те времена не любили. Преступники в городе в послевоенные годы пользовались полной безнаказанностью. Создавалось впечатление, что милиция сама боялась преступников. Естественно, что неприязнь взрослых жителей улицы к милиции передалась ребятам, и они перенесли ее на нашего милиционера.

По другой версии, ребята младших возрастов на нашей улице были стихийными диссидентами, и свою неприязнь к властям они перенесли на милиционера.

В один из дней младшие ребята по указанию, примкнувшего к ним и старшего их на два-три года Аленки, приступили от слов к делу. Работа закипела.

Ночью, в течение нескольких часов, ребята, включая Аленку, преодолевая брезгливость, выполнили цикл малярных работ, вымазав говном все наружные рамы окон дома семьи милиционера. Ребята работали на совесть, и, закончив работу, испытали чувство глубокого и полного удовлетворения от качественно выполненной работы (намного позднее, это чувство глубокого и полного удовлетворения открыл советскому народу генеральный секретарь компартии Леонид Ильич Брежнев, первенство которого в открытии народу чувства глубокого и полного удовлетворения, я подвергаю сомнению). Это чувство было вызвано тем, что, несмотря на некоторую ломкость материала, его удалось нанести равномерным слоем на все деревянные оконные рамы.

Аленка лично и придирчиво принимал работу. Осмотрев рамы, он велел немного подкрасить в некоторых местах, после чего дал команду разойтись по домам.

К утру свежее наружное покрытие рам полностью не высохло, источало аромат и бросилось не только в глаза, но и в нос, открывавшей окно Маруси. Маруся к этому моменту прожила с капитаном около десяти лет и приобрела определенное чутье и интуицию в делах по раскрытию преступлений по свежим следам. Годы совместной жизни Маруси с Мишей не прошли бесследно.

До сих пор я не могу объяснить логику мышления Маруси, но она прямиком направилась к отцу Аленки и проинформировала его о малярных работах, выполненных его сыном ночью, без всякого основания приписав всю работу делом его рук. Для большей убедительности, она настаивала пойти к ее дому и по запаху определить качество и характер проделанной работы.

Отец Аленки, на мой взгляд, был несколько нервным и не очень выдержанным человеком, и к тому же он не читал произведений Макаренко и других не менее известных педагогов, давших в своих трудах много ценных советов родителям, как поступать при воспитании детей в экстремальных случаях.